Релкин задумался, не было ли это следствием различных случаев полного неповиновения, граничащего с мятежом, о которых наверняка регулярно докладывали высшим чинам. Драконий эскадрон не должен вот так просто сниматься с места и бродить по своему усмотрению.
– Я очень рад, что они оставили эту затею. Сохранение Стодевятого марнерийского что-нибудь да значит для всего Аргоната.
– Приятно знать, что это хоть кому-то не безразлично. Да, это правда, мы прошли через многое.
– Они также пытались заставить Пурпурно-Зеленого уйти из Легиона. Придумали что-то насчет его веса и склонности к капризам.
Релкин, удивленный этим, даже сел. Кто-то среди верховного командования действительно взялся за их соединение.
– Но это уже прошло. Генерал Трегор, как мне сообщили, от имени Его Величества поднимал этот вопрос даже на Совете Командиров. И закрыл его.
– И они отстали?
– Пока да, но у нас есть враги. То, что случилось в Аубинасе, прошло не совсем так, как хотелось бы.
– Трудно в это поверить. Они что, предатели?
– Не знаю. Я даже не знаю толком, кто они, если не считать Хейсса из Первого легиона.
– Он один из тех, кто возбудил против меня это уголовное дело.
– Правильно. Кстати, ты мне напомнил… Ты записывался сегодня на увольнение, чтобы встретиться со своим адвокатом. Отлучка разрешена.
Вскоре после этого Релкин шагал вдоль по Водяной улице под голубым небом, по которому на север проплывали случайные облачка. Лагдален стала своего рода независимым адвокатом Короны. Ее власть исходила от королевы, которая, с подачи Лессис из Вальмеса, предоставила ей карт-бланш. Контора Лагдален разрослась и заполнила целое здание в нижней части Водяной улицы, и состояла из дюжины молодых адвокатов и нескольких молодых девушек из благородных семейств, которые добровольно вызвались переписывать документы и вести дела. Контора выглядела, как муравейник.
Когда Релкин вошел, его приняли очень тепло. Секретарь в приемной вышел из-за стола, чтобы пожать ему руку, а Лагдален поприветствовала его легкими объятиями. Попав к ней в кабинет, он сел напротив хозяйки за стол, заваленный бумагами. Какое-то время она рылась в ящичке для свитков.
– А, вот. У меня для тебя новости.
Она вытащила свиток.
Он увидел печать, узнал витиеватую «» – Ваттель, и сердце у него подпрыгнуло. Его пальцы нервно сломали печать, он прочитал свиток, и его душа воспарила. Эйлса едет в Марнери. Она приедет через два дня. Он тут же сообщил об этом Лагдален.
– О, это очень хорошая новость. Надо быть благодарным за то, что она выздоровела. Видарф – очень хорошее место, Релкин. Ты и сам должен как-нибудь съездить туда. Там присутствует магия, легкая и оздоровительная.
Релкин вспомнил, что Лагдален провела там некоторое время, восстанавливая свои силы после великого вторжения.
– Надеюсь побывать. Эйлсе это пошло на пользу, – взглянул он снова на послание.
– Коль уж она прибудет в этот город, то, как и раньше, остановится на Фолуранском холме. Ее тетка Кири опять будет сопровождающей дамой. Кири тоже была в Видарфе.
Релкин отвернулся и пробормотал:
– И я надеюсь, что это помогло ее старой скаредной душонке.
– Ну-ну, Релкин. Эта женщина вовсе не такое уж кислое яблоко, как ты себе вбил в голову. У нее есть чувство юмора. Я думаю, ты ей неким образом даже нравишься.
Может ли хотя бы частично пропасть злоба тетки Кири по отношению к вполне определенному драконопасу? Было бы неплохо. Вся проблема Ваттель Бека состояла в том, что Релкин сирота, а Эйлса – наследница главы клана Ваттель. Пока она не вышла за него замуж, конечно. После этого титул перейдет к кому-нибудь другому.
Релкин выдавил из себя улыбку. Эйлса сказала, что хочет только одного, жить вместе с ним и вместе с ним растить семью. Она не беспокоилась о главенстве в клане.
– Мы опять соберемся вместе. Вы оба должны прийти к нам на обед. Просто вы, мы с Холлейном и больше никаких посторонних ушей.
Они оба рассмеялись, вспомнив, как Релкина приглашали на званые обеды к Тарчо раньше и как гости заваливали его вопросами. Знатным людям не часто выпадает возможность послушать рассказы драконопаса, особенно такого драконопаса, который участвовал в самой чудовищной битве с волшебниками.
– Сочту за честь, Лагдален из Тарчо.
– Мы также, Релкин, кавалер Звезды Легиона.
Они опять рассмеялись. Она была наследницей Тарчо, а он – всего лишь драконопасом, хотя и заслужившим самую высокую награду Легиона.
– Серьезно. Холлейн будет очень доволен. Он действительно не смог увидеть тебя перед твоим отъездом в Андиквант.
Их прервал стук в дверь. Появилась молодая помощница, которая принесла Лагдален свитки для прочтения.
Лагдален со стоном взяла эту груду и положила их на стол.
После того, как девушка сделала реверанс и удалилась, Лагдален взяла со стола несколько пергаментов.
– Релкин, я думаю, мы с тобой еще должны просмотреть вот этот случай.
Он тихо застонал.
– Это все еще продолжается, – спокойно сказала она. – Есть группа старших офицеров, которая защищает интересы Аубинаса, они и давят на ход твоего дела. Их можно было бы даже арестовать – если бы не амнистия, объявленная императором. Боюсь, что здесь, в городе, они тоже имеют поддержку.
– Но ведь с бунтовщиками покончено, не так ли?
– Однако остатки бунта еще продолжают тлеть. Многие состоятельные люди лишились своего имущества и пополнили партию обиженных. Есть бандитские шайки в Бискит-Барли. Наш старый друг Портеус Глэйвс скитается по Неллинскому лесу. Генерал Неф и его рейдеры бродят по холмам Злодейств. Так что угли все еще тлеют, хотя большинство людей и отвернулись уже от бунтовщиков.
– А что насчет Вексенна?
– Отбывает пожизненное заключение на островах Гуано.
– Ну что ж, по крайней мере, хоть одна приятная весть.
– Да, но обвинение против тебя – это очень серьезная проблема. Мы до сих пор не получили никакого ответа на наш запрос в Мирчаз.
– Но мы получили письмо от короля.
– Да, Хулапут ответил очень любезно. Это письмо оправдывает тебя по большинству пунктов, и это золото можно оставить в покое. А вот золото из Мирчаза – другое дело.
– А таби, которые я нашел в стене в доме Мот Пулка. Знаешь, я думаю, что мы с Базилом в конце концов его заслужили – после того, что мы прошли.
– Возможно, но все равно формально это считается грабежом.
– Тогда были странные дни. Город горел. Рабы убивали эльфийских лордов: просто брали и бросали их в костры. Я думал, что золото надо забрать. В то время я не очень-то задумывался о формальной стороне дела.
