Чтобы успокоиться, Арвин коснулся висевшей на шее бусины и поглядел через крышу, прикидывая, как далеко придется бежать. Стража, очевидно, потеряла надежду просто поймать беглеца. Теперь они решили его убить.
– Девять жизней, – шепнул молодой мужчина, хотя на этот раз интонация была скорее вопросительной. Неужели он исчерпал везение?
Арвин услышал скрип натягиваемой тетивы и щелчки крутящейся рукоятки. Сержант перезаряжал арбалет.
Сорвавшись с места, молодой мужчина бросился через крышу. Через каждые несколько шагов возвышались печные трубы, из которых валил горячий дым и летели жгучие искры. Не обращая внимания на досаждающую боль, Арвин петлял от трубы к трубе. Он стремился к центру крыши, где находился открытый внутренний дворик, заполненный свежеизготовленными горшками и дровами для печей. В данный момент там не было ни души.
Дворик казался тупиком, но молодой мужчина знал, что обязательно найдутся ведущие наружу двери. Пройдя через цеха, он сможет вновь оказаться на улице.
Арвин подбежал к краю и оглядел пространство под собой, высматривая подходящее место для приземления. И оно нашлось: куча соломы выглядела достаточно мягкой.
И только он собрался прыгать, как что-то просвистело возле его головы, и острый край оперения оцарапал ухо. Арбалетный болт угодил во двор, но пролетевший близко снаряд испугал Арвина и выбил из равновесия. Он споткнулся об украшавший крышу декоративный портик и рухнул головой вниз.
Он упал на крышку огромного глиняного горшка, большая часть которого скрывалась под навесом внутри дворика. Но и той части, что высовывалась наружу, хватило для приземления. Деревянная крышка была широка как банкетный стол. Арвин упал на неё лицом вниз таким образом, что голова, рука и нога свесились с края. Послышался треск, и ключица вспыхнула болью, которая, впрочем, была недостаточно острой для перелома. Ошеломленный, молодой человек перекатился на спину и посмотрел вверх. Кто-то осторожно пробирался по крыше в его направлении – сержант.
Арвин снова перекатился – дальше в тень навеса – и приподнялся на локтях и коленях, задевая спиной крышу. Он быстро оглядел двор. В нескольких шагах от горшка, на который ему довелось взгромоздиться, располагались двойные двери, которые вели в мастерскую. И двери эти как раз начинали открываться. Будет ли вошедший через них рабочим или стражником – жребий фортуны. Арвин шепнул командное слово, и в левой руке появился кинжал. Молодой мужчина распластался на животе, молясь, чтобы его не заметили.
Внезапно крышка под ним накренилась. Арвин попытался схватиться за край горшка, но промахнулся. Перевернувшись, он упал в темное нутро посудины и приземлился во что-то мокрое, мягкое и податливое. Крышка некоторое время балансировала в вертикальном положении, а затем с глухим стуком встала на место. Горшок оказался закрыт, хотя и не полностью. Тонкий полумесяц утреннего света слегка разгонял темноту внутри.
Арвин лежал на чем-то, что походило на мягкую мокрую землю. В воздух был заполнен запахом влажной глины. Когда юноша привстал, хлюпанье неизвестного месива под пальцами и в ногах напомнило о коллекторах и заставило вздрогнуть. Уже второй раз за это утро он был облеплен грязью. Но, по крайней мере, глина не воняла, а источала приятный землистый запах.
Топот бегущих ног достиг края навеса и затих.
– Ты его видел? – крикнул сверху сержант.
– Нет, – отозвался тот, кто только что вошел через двойные двери. Судя по всему, это был один из стражников. – Наверно, спрятался где-то здесь. Танджу его отыщет. Мятежник скоро будет у нас.
– Помни о щедром вознаграждении за него, – сказал сержант. – И смотри в оба.
– Десять тысяч золотом, я помню.
Десять тысяч золотых? Арвин тихо присвистнул. Просто невероятная награда. Медленно опустившись на глину, молодой человек снова задался вопросом за кого же его приняли. Он не смел подняться, ведь чавканье месива под ногами тут же его выдаст. В голове возник вопрос, удастся ли ему вообще выбраться из горшка. Стенки сосуда были вогнутыми и были густо покрыты глиной. Она успела слега подсохнуть, но под коркой была сырой и скользкой. К тому же посудина была просто огромной – даже стоя Арвин не смог бы достать до края. До него можно было бы дотянуться только в прыжке, но глина, в которой глубоко увязли ноги, отметала такую возможность.
Кинжал вонзился в месиво подле своего хозяина. Медленно, опасаясь хлюпанья, молодой человек вытащил его. Вооружившись, Арвин почувствовал себя лучше, но ненамного. Рукой без перчатки он коснулся бусины на шее – она оказалась грубой на ощупь.
Суеверный страх нахлынул на молодого человека, когда он понял, что, вероятно, произошло. При ударе о край горшка бусина раскололась. Подняв глиняный шарик к глазам, Арвин внимательно его осмотрел. При слабом освещении разглядеть что-либо как следует было трудно, и все же он заметил глубокую извилистую трещину поперек кошачьего зрачка. Повреждение можно было на время подлатать – заполнить глиной, на которой сидел молодой человек – и все же он был напуган. Когда-то давно мать сказала ему, что бусина зачарована на удачу, и пока Арвин носит ее, амулет подарит ему, словно кошке, девять жизней.
Что если он использовал последнюю?
Молодой человек слышал ропот голосов, мужских и женских. Видимо, во двор выскочили гончары, желая узнать, что происходит. Один из голосов перекрыл все остальные – Танджу, окликающий сержанта и спрашивающий, где тот в последний раз видел беглеца.
– Он спрыгнул отсюда, – донеслось сверху. – И я догадываюсь, куда он спрятался. Эй, вы! Принесите лестницу, чтоб мы могли заглянуть в горшок.
Арвин стиснул зубы. Еще мгновение и крышка поднимется, и через край свесятся стражники, жаждущие нашпиговать его арбалетными болтами. Приготовив кинжал для броска, молодой мужчина поклялся, что хотя бы одного прихватит с собой. Он ждал, почти забыв о дыхании; сердце бешено колотилось.
Арвин услышал быстрые шаги – и запыхавшийся голос, сообщивший, что лестницу найти не удалось. Юноша уже открыл было рот, чтобы вознести молитву Тиморе, когда увидел свет, падающий в горшок через щель между краем и крышкой. У этого света был характерный фиолетовый оттенок.
– Он внутри? – донесся сверху голос сержанта.
Магическое свечение приблизилось, и Арвин услышал низкое пение. Должно быть, Танджу таким образом управлял своими чарами. Совсем рядом раздался звон кольчуги; стражники стояли совсем рядом, ожидая вердикта седовласого.
Пение прервалось.
– Нет, – сказал Танджу. – Я вижу только тьму. Горшок пуст. Должно быть, он сбежал из двора.
