Стоило признать, глаз у девицы намётанный. Видно, не первый год обслуживала здесь клиентов, поднаторела угадывать.
— Да. И уже еду дальше.
— Прямо сейчас? — на лице официантки отразилось самое натуральное смятение. — Но ведь ворота… Их ведь уже закрыли на ночь! Вас не выпустят до утра, господин! Да и непогода на дворе… Почему бы вам не переночевать здесь? У дяди Гарбиуса есть свободные комнаты, и он недорого с вас возьмёт — всего три лера за ночлег и завтрак!
Рэлек заколебался. Звонкий голос девушки, её ясный взгляд и искреннее (он чувствовал это) беспокойство о госте… ему словно прохладной водой в лицо плеснули, смывая остатки кошмара. Вдруг стало мучительно стыдно перед собой за эту глупую панику, за суету и проявленную слабость.
«Когда это ты бежал от опасности, Тихоня? А ведь тут — всего лишь глупый странный сон!»
— Что ж, — нехотя выдавил он из себя, — может, и правда… до утра не спешить.
— Я провожу! — обрадовалась девушка. — Только упредим дядю, и отведу вас в комнату… господин?
— Рэлек.
— А меня Мрысей зовут, господин Рэлек.
Вслед за радушной Мрысей он подошёл к стойке, получил у румяного здоровяка трактирщика масляную лампу и большой железный ключ с прицепленной к нему деревянной биркой. В центре бирки красовалась аккуратно вырезанная цифра «8». Что ж, всё понятно и без слов.
На второй этаж вела широкая деревянная лестница. Уже ставя ногу на первую ступеньку, Рэлек скользнул взглядом по человеку, сидящему неподалёку за маленьким квадратным столиком. Человек был один и, судя по стоящим перед ним трём опустевшим кружкам, зашёл он в «Тёмный прыгун» отнюдь не голод утолить. Выглядел мужик помятым, волосы на голове топорщились в беспорядке, глаза бессмысленно уставились в одну точку, затерявшуюся где-то между пустых сосудов. Пьяница показался Рэлеку смутно знакомым… или просто похожим на кого-то, кто был ему знаком? Он отчего-то почувствовал раздражение, словно занозу в палец засадил и никак вытащить не получается.
«Какого черта мне сдался этот малый?! Да пусть сидит и накачивается своим пойлом, как ему заблагорассудится!»
Выругавшись сквозь зубы, он поднялся по лестнице вслед за бойкой официанткой. Второй этаж встретил их прямым узким коридором, в конце которого горел единственный светильник. Дверь с медной «восьмеркой» на косяке оказалась примерно посредине коридора, где сумрак был плотнее всего. Мрыся посветила, и Рэлек открыл замок. Критически окинул взглядом скрывавшуюся за дверью комнатушку… Ну что ж, не так плохо за три лера. Кровать, по крайней мере, имеется вполне приличная, а в углу он даже приметил бронзовый рукомойник и таз на табурете. Просто роскошь после ночевок под открытым небом.
— Вержек принесёт вам бельё и горячую воду, — пообещала девушка. — Доброй ночи, господин Рэлек.
— Доброй, — кивнул он ей, и Мрыся, сверкнув напоследок улыбкой, упорхнула.
А Рэлек сбросил с плеча свой походный ранец, положил на низкий дубовый стол перевязь с саблей и, не дожидаясь неизвестного Вержека, растянулся на кровати. Усталость его никуда не делась. Недавний сон, доставивший ему столько неприятных минут, язык не повернулся бы назвать отдыхом. Сон… Увидеть кошмар единожды — невелика беда, а вот дважды — тут уж впору призадуматься… Или он видел его уже трижды, этот странный и какой-то чужой кошмар?
М-да… И с чего бы вдруг Рэлеку видеть третий раз подряд то, что он, кажется, видеть вовсе не должен? Жизнь свою он худо-бедно помнил с самого детства: дом в ремесленном квартале Гезборга; товарищи по играм и шалостям; скучная работа в столярной мастерской отца; ссора с родителем; вербовочный пункт; Семнадцатый пехотный полк Восточного Союза; Особый Парламентский; «Ночные Мотыльки»… Нет, не припоминалось в собственном прошлом ни дома в степи, ни родной сестры, ни входящего в правый бок ножа. Да и самому убивать безоружных парней и их сестёр не случалось. В полках, где Рэлеку служить довелось, конечно, разное бывало, но лично он как-то вот уберегся, не растерял остатки человечности. А значит, и совесть вряд ли мучить должна… Ведь не должна же, а?
В дверь постучали. Потом она чуть приоткрылась, и молодой голос спросил:
— Я принёс вам воду, господин. Можно войти?
Вержек оказался подростком лет пятнадцати, белобрысым и изумительно конопатым. Явился он, как и было обещано, с ведром кипятка и другим — колодезной воды. Через плечо свисали две аккуратно сложенные простыни и длинное полотенце. Рэлек расщедрился на мелкую монетку, и паренёк умчался довольный, попросив звать его, ежели что понадобится. Ежели, скажем, господин пива испить захочет или кто из знакомых господина пожалует, спрашивать станет, то он, Вержек, всегда тут, внизу, при стойке.
«Из знакомых? Вот уж навряд ли», — подумал Рэлек, запирая дверь на ключ… и вдруг понял, на кого показался ему похожим тот пьянчуга в зале.
* * *
Кажется, дождь зарядил надолго. Может статься, не на один день даже. Вишь, как небо тучами обложило — ни малейшего просвета в сплошной серой пелене. По такой погоде в путь лучше не трогаться. Не ровён час простынешь и, не приведи Врата, окочуришься. Закалка закалкой, а только бережёного, как известно, само Ясное Небо бережёт.
Впрочем, Рэлек уже и сам никуда не торопился. Ночь прошла спокойно, и утром ему было вдвойне стыдно за вечерний испуг. Спешно уехать из города — это больше всего походило бы на бегство. А ведь трусом он себя никогда не считал. И потом, причём здесь Глет? Два предыдущих сна пришли к нему ещё в дороге… М-да… Как ни крути, а получается: запаниковал, растерялся. Стыдно, приятель! Очень стыдно!
«А как быть с предчувствием?» — робко попытался возразить он сам себе.
«Оправдаться пытаешься, — безжалостно одёрнул себя же Рэлек. — Вчера запаниковал, а сегодня объяснения ищешь. И не более того».
Отбившись таким образом от собственной осторожности, он оделся и спустился в зал, вкушать обещанный Мрысей завтрак. Как и в любом подобном заведении, здесь привыкли ко всяким чудакам, и на то, что постоялец изволит завтракать, натянув на голову капюшон, никто даже бровью не повёл. День стоял пасмурный, и в трактире было по-прежнему сумрачно, даже лампы горели, как и вечером накануне. Зато табачного дыма поуменьшилось. Да и посетителей за столами наблюдалось немного, человек семь всего. Рэлек равнодушно глянул на этих «ранних пташек»… и приметил давешнего пьяницу. Тот сидел за другим столом, и кружек перед ним сегодня было только две. А вот поза та же, и взгляд снова упёрся во что-то, видимое лишь ему одному. То ли заявился сюда к самому открытию, то ли и не уходил вовсе, лишь пересел в самый дальний и тёмный угол.
