— Гермиона, выпей.
«Ну уж нет! Ни за какие коврижки никаких зелий из его рук я пить не буду! Да вообще из Малфоевских рук ничего принимать не буду!» — здравые мысли меня покинули, решив устроить временную забастовку и не оставили мне даже мало-мальски полезного штрейкбрехера.
Я вскочила ногами на диван и, перепрыгнув колени Люциуса, оказалась на изящном табурете фламандского производства.
— Я не буду ничего пить! — моему шипению позавидовала бы и Нагайна.
У Драко отпала челюсть, то ли от возмущения, то ли от удивления — все-таки прыжки впечатляли.
— Ты возомнила, что я бегать за тобой буду? Я?!
Ответить не вышло. После излишне старательного шипения горло отказалось издавать членораздельные звуки. Я стояла на стуле, плакала, размахивала руками и пыталась взглядом дать понять Люциусу, что нечего хватать меня за ноги! Я буду сопротивляться! А именно такие действия он и хотел произвести, выбирая позицию поудобнее и готовясь к «захвату».
Почему я руками махала? А кто его знает, женская истерика — процесс малоизученный.
Младший не унимался:
— Выпей!
Я все же выдавила из себя восклицание, которое совсем недавно меня и погубило:
— Нет! — Драко сморщился, словно недозрелый лимон откусил.
— Ты не могла бы некоторое время не произносить это слово? Постарайся, а?
— Нет! — это я просто так сказала, лишь бы для него не стараться.
Наконец Люциуса осенило — он же волшебник! Мужчина потянулся в нагрудный карман за палочкой, не скрывая своих намерений. Зря. У Нарциссы истерик никогда не было, что ли? Пока он с видом, демонстрирующим всем его интеллектуальное превосходство, нацеливал на меня палочку, в моей плохо соображающей голове созрела мысль: «Меня хотят убить!». Про успокаивающие заклятия, Левиосу или, на худой конец, связывающее Инкарцеро, я не подумала.
Свои мысли по этому поводу я просипела, создав тем самым жуткий драматический эффект:
— Пожиратель проклятый! Скажешь всем, что я сама себя убила?! Голыми руками?
Люциус замер и угрожающе медленно засунул палочку обратно. Видимо выбор между использованием кусочка древесины и собственноручной взбучкой был сделан в пользу последнего, как наиболее удовлетворяющий его желаниям на тот момент. Он скинул камзол, оставшись в одной черной рубашке, зачем-то закатал рукава и двинулся на меня, широко расставив руки, чтоб я, не дай бог, не проскочила мимо. Драко сдавлено захихикал — наверное, со стороны ситуация выглядела потешной, но не для меня.
— Кровопийца! Не подходи!
— Конечно, я подойду, твое разрешение мне ни к чему, — его спокойствие выводило меня из себя еще сильнее.
— Ааааааа!!! — орать громче было уже нельзя. Как по команде в шеренгу выстроились перепуганные домовики, Драко подавился смешком, а у Люциуса, впервые за долгое время или вообще впервые, сильно сдали нервы.
— Дура!!! — его вопль был не менее эмоциональным, но на него домовики отреагировали совсем иначе — все враз исчезли.
— Уймитесь вы! — это уже Драко взял на себя роль миротворца, больше было некому.
Я повернулись в его сторону, и внимательно всмотрелась в знакомое до боли лицо. Именно оно и вернуло меня на грешную землю не только мыслями, но и телом — я спрыгнула на ковер и опять умостилась на диване. Хладнокровие понемногу возвращалось, но вот так просто сдаваться не хотелось.
— Я хочу свои вещи.
— Сейчас?
Недвусмысленно зыркнув на жениха, я взглядом дала понять, что именно сейчас и никогда больше!
— Их некому доставить, или ты предлагаешь аппарировать в Нору мне?!
Такой кошмар не стоило добровольно воплощать в жизнь, и я отчаянно затрясла головой, выражая своё несогласие.
— Твоим дружкам сюда тоже хода нет, тебя я не выпущу.
— А Северус?
Люциус почти просиял и ухватился за соломинку:
— Да-да, хорошая идея, он сейчас в Колизее, но вот вечером…
— Нет!
— Не нужно лишних споров, я заберу твои драгоценные шмотки.
— Сын, лучше не рискуй.
— Чем? У них же ограничители! Справлюсь. Только ты, истеричная особа, пообещай, что успокоишься и не будешь нас позорить перед Гойлами, — Драко был неожиданно рассудителен и как мог, вежлив. Малфои действительно не могли выносить позор, пусть даже такой маленький и предсказуемый.
— Мне не особо нужна одежда, мне нужны фото, книги и… памятные вещи, — по какой такой причине мне не нужна была одежда? Может, я надеялась, что этот театр абсурда вот-вот закончится, и я вернусь в Нору? Сглупила, в общем.
На том «семейное» собрание было закончено, и Люциус заявил о необходимости вернуться в Рим.
Ему вдогонку Драко крикнул:
— Отец, а когда свадьба?
— У неё спроси, мне все равно.
Парень так и сделал.
— Ну, когда? Только не затягивай, давай отмучаемся в этом месяце. Не думай, что только ты пострадала. Грязная кровь в наши планы не входила точно так же, как и мы в твои!
Я ничего не ответила на оскорбление, но вот дату назвала, возможность хоть что-то выбрать самой была приятна.
— Четырнадцатого сентября.
— Вот и отлично, так Уизли и скажу, не то что бы я пригласил кого-нибудь из них, хотя… может позвать Рона? Как думаешь, он захочет прийти?
Я в одно мгновение преодолела разделявшее нас расстояние и изо всех сил ударила его по лицу, вложив в этот удар всю себя. Это была настоящая пощечина женщины, предназначенная мужчине. Ответом было молчание. Ничего Драко не сказал и когда я принялась колотить кулаками по его груди, и когда обессилев, сползла по нему на мягкий ковер.
Лишь спустя минуту, глядя на меня, лежащую у его ног, негромко произнес:
— Я все принесу.
Сказал бы кто тогда, что этот парень станет мне близким другом, не требуя взамен ответных жертв, я бы плюнула говорящему в лицо.
События, происходившие в Норе после возвращения Уизли из Рима, я знаю только со слов Флер. Но у меня нет оснований не доверять этому излишне разговорчивому, но честному и внимательному к деталям источнику.
Первым вернулся Рон. Парень стремглав промчался в отцовский кабинет к невысокому старому буфету, надеясь отыскать в нем огневиски, а не найдя его, молча разнес в щепки ни в чем не повинный предмет мебели и перебил всю посуду, попавшуюся ему на глаза.
