— Это уже неважно. Сейчас вы все — ученики. Своих наставников вы будете узнавать по мере необходимости. Они сами будут представляться. Но каждый из них для вас должен стать центром мира.
Ага, каждый из них — эдакий пуп земли, и пупов у нее оказывается много, и все будут рядом с нами. Вот такая, понимаешь, аномалия.
— Мор? — я не сразу сообразил, что этот Алифи обращается ко мне. Какой я ему, к черту, Мор? Потом я сообразил, что среди имен, которые я называл во время беседы со стариком, было имя Мортимер. Мортимер равно Мор. Не дурак, понимаю. Хорошо, что Сергеем не обозвался. А тогда этот Ник, он на самом деле кто? Действительно Ник? Или Никита — Никифор — Николай — Николас — Никодим — Никон? Или он случайно во время разговора переспросил, что интересует уважаемых господ — имя, номер банковской карточки или сетевой ник, так и став Ником? А Ин? Инна? Инесс? Иннокентий? О, не дай бог, все-таки кому-то может быть хуже, чем мне.
Видимо размышлял я непозволительно долго, поскольку чужак отвернулся и уже собрался продолжать, когда я понял, что сейчас останусь без возможности задать свой вопрос. А это неправильно, поэтому я встрепенулся и в спину Алифи сказал:
— Простите, Высший, есть вопрос, Высший.
Тот развернулся, недовольно уставился на меня и, свернув свою улыбку — шрам до размера старой царапины, произнес. — Спрашивай.
— Когда завтрак, Высший?
Наверное, все-таки зря я это спросил…
…
Странно все-таки вновь ощущать себя слушателем после пятнадцати лет преподавательской работы. Взгляд не с той стороны, так сказать. В других условиях меня бы это даже позабавило, но прочие обстоятельства не располагали к веселью. Впрочем, мои душевные метания никого не интересовали, не могли ничего изменить и были лишь способом оттянуть неизбежное. Неизбежное осознание факта, что та жизнь закончилась, а следовательно простившись со своими призраками из прошлого, стоит обживаться здесь. К моменту начала занятий обжиться и смириться не получалось. Хотелось размахивать кулаками, только смысла в таком поведении не было. Рационализм и логика боролись во мне с эмоциями и памятью, а прошлое было ярче будущего. Возможно, будет всегда.
Нас отвели в другое помещение, зал, выходящий на одну из верхних галерей дворца. Небольшой по площади, с коричневыми стенами, отделанными под дерево, он чем-то напоминал кабинет руководителя, но традиционного стола из массива дуба или березы не было. Вместо этого вдоль одной из стен стояли три стула разного цвета, а напротив, на подиуме, укрытом белым пушистым ковром, стояло солидное и, очевидно, намного более удобное, хоть и жесткое кресло. Со стороны выхода на галерею стояло необычное сооружение, состоящее из нескольких стеклянных шаров и трубок. В шарах находились жидкости янтарного и бирюзового цвета, трубки были направлены в комнату. Не то кальян, не то курительница. Последним штрихом зала были ряды небольших пальм, растущих из кадок, вмонтированных прямо в пол. Видимо, света с галереи им вполне хватало для роста.
Нас рассадили по стульям, один из людей-слуг подошел к стеклянному сооружению, а на подиум взошел наш первый лектор. Увы, здесь меня ожидало очередное разочарование, поскольку наставлять нас на путь Истины собирались исключительно представители народа Алифи, люди для этого, по-видимому, абсолютно не годились. Взошедший на подиум Алифи был стар и хорошо упитан. Широкое кресло с трудом вместило его мощи, но чувствовал он в нем себя вполне привычно. Как это не удивительно, но лишний вес и преклонный возраст округлили чрезмерно острые черты лица, и если бы не размер глаз и расположение зрачков, можно было бы принять его за старого профессора, правда, тяжело больного — серый цвет его кожи уже выбелился временем и казался болезненным.
— Владыка Энгелар просил меня начать путь, ведущий к вашему просветлению, мелкие. — О как, мелкие. С этой скептической мысли и началось мое обучение.
— для вас я лорд Толариэль и первый наставник. Хотя признаюсь, это не доставляет мне удовольствия, поскольку я уверен, что способности людей давно измерены и вам не удастся меня разубедить в ограниченности вашего народа. Но, учитывая ситуацию я буду рад, если ошибаюсь, — прозвучало это так, что стало понятно, что этот товарищ считает себя непогрешимым и радоваться ему не предстоит ни при каких условиях. — Начнем мы с азов, известных последнему свинопасу и кухарке, но вам это может быть полезно.
При первых словах по комнате поплыли запахи сжигаемых в курительнице растворов, горькие ароматы трав создавали иллюзию нереальности происходящего. Сознание размывалось и слова доносились словно издалека. Не понимая сути и целей такого 5D — образования, но помня о схожем дурмане в начале всей этой трагикомедии, стал бороться. К сожалению, пытаясь сконцентрироваться на словах, я добивался прямо противоположного результата. Текст воспринимался кусками, отдельными обрывками, и хотя общий смысл уловить было можно, перспектива очередного наказания по результатам контроля стала более чем реальной. А с другой стороны, а мне разве не все равно? И я продолжил самоотверженно бороться с ветряными мельницами и удерживать себя от окончательного сползания в некую форму транса, схватывая по возможности отдельные фразы разохотившегося до речей Толариэльа. Вопрос, что заставило лорда читать лекции нерадивым свинопасам и кухаркам, пришел намного позднее.
— Сначала был свет и была тьма. свет нес радость, тьма несла горе. Свет создавал, тьма разрушала. Свет создал благословенных Алифи, а из тьмы вышли бессердечные Рорка…
— … и тогда Алифи выбрали знак оленя, знак красоты, грации и мира, а Рорка взяли тотем волка — символ зверя, знак дикости, убийств и жестокости…
— … и наделил свет благословенных Алифи долгой жизнью и талантами, и создали Алифи многих животных и многие растения, и воцарились на Земле мир и красота…
— … но коварны Рорка и силен выбранный ими тотем, обрушились они на мир, убивая живое, и погребли его под слоем золы и пепла…
— … и создали Алифи себе помощников — людей и направили их на путь истины, пусть и были люди слабы и глупы, и открыли им дорогу к свету, к красоте и умиротворению…
— … но коварны Рорка, стремятся они переманить слабого человека на сторону зла и бессмысленного насилия…
— … и идет теперь битва между благословенными Алифи и проклятыми светом Рорка за души людей и…
Что там за «и» я дослушать уже не смог, потому как зверски устал, голова кружилась, а желудок выворачивался на изнанку. Большая часть многочасового диалога осталось мной не услышанной, если только подсознание само не подобрало из эфира эту муть и не занесло ее в мою гудящую голову. Оставалось надеяться, что это не так, поскольку я люблю мифы и легенды древности, но только в более классическом варианте и в менее напыщенном изложении. Неожиданно для всех и долгожданно для меня занятие закончилось, дурман развеялся, а мои коллеги окончательно пришли в себя. Бодрые, с хорошим настроением, глаза понимающе смотрят на благословенного, один я чувствовал себя еще более разбитым, чем вчера, хотя казалось бы куда уж. И это только первое занятие, а их три раза в день с перерывами на поесть-поспать, да еще без выходных. Если мои лекции такие же, то может не зря меня сюда в ссылку и вынесло.
