Теперь спешить было некуда. Просто так отсюда убраться уже не получится. Но и прятаться в замке бессмысленно.
Единственная мысль, которая волновала ее в данный момент: почему Даммартен прячется в крепости, а его люди не спешат тушить пожар?
— Сучье вымя… — простонала она. — Вот мразь.
— Что такое? — сер Персиваль посмотрел на короля, не понимая, что вызвало ее гнев.
— Рено, поддонок… он заодно с Морганой.
— Не может быть…
— Может! Гарет, Линетта! — Артурия уже срывалась на крик. — Сможете потушить пожар?
— Попытаемся, ваше величество! — ответил, как ни странно, Гарет.
Он немедленно вскочил на жеребца, и поскакал вперед.
Это могло показаться эгоизмом, ведь он оставил свою жену тут. Ей придется добираться до пожарища пешком. Но на деле все было иначе. Линетта не могла использовать воду ради своих способностей. Взамен же она могла усилить магические способности Гарета. Его магия копирования станет куда более искусной, если ее усилить, и он сможет воспроизвести заклинание, которое никогда раньше не видел, но представляет его работу.
А в данном конкретном случае он будет использовать телекинез.
Но чуть девушка напряглась, пытаясь использовать свои магические способности, ее ударило зарядом энергии. Так, словно она исходила изнутри ее тела.
— ГАРЕТ! — вскрикнул сер Кей, привлекая внимание собрата по оружию.
Этого было достаточно, чтобы Белоручка развернулся и поскакал обратно.
— Тут магический заслон стоит, — известил короля Гае Булг. — Никто не сможет колдовать. Даже мы. Призвать ты не сможешь. Уж извини.
— И как его снять? — Артурия произнесла эти слова вслух, но лишь один человек понял о чем она.
Линетта не потеряла сознания, и слышала вопрос короля. Пусть он был адресован не ей, но девушка тоже поняла, что мешает ей колдовать.
— Надо отвлечь источник колдовства, — сквозь боль выдавила она.
И, как не странно, ответила одновременно с Гае Булгом. Копье поняло, что чем тратить время, проще предоставить слово Линетте. Оно тут же замолкло, давая девушке договорить.
— Скорее всего… барьер поставила Моргана. Надо заставить ее отвлечься на другое колдовство, и тогда я смогу телепортировать всех нас отсюда. Только… нужен катализатор. Мощный…
— Мощный.
Артурия повторила последнее слово, ища магическую вещь, из которой можно забрать магию.
Взгляд ее пал на золотую перчатку, хранящую силу двух легендарных оружий.
Меч власти.
Копье причины и следствия.
Эти два оружия носят в себе столько магической энергии, сколько хватит, чтобы уничтожить целую армию одним лишь желанием.
— Этой энергии хватит? — король вытянула руку, показывая Линетте перчатку.
— Хватит малой части, ваше величество.
Но проблема с Морганой все еще остается, и каждый рыцарь это понимает. Пока она не покажется, мало кто сможет отвлечь ее. И даже если покажется, кто примет на себя эту роль? Кто сам пожертвует своей жизнью, чтобы дать спастись королю и ее бравым рыцарям?
Ланселот спешно покидает замок.
На то есть лишь одна причина: приказ Рено де Даммартена.
И приказ был следующим: уничтожить Артурию любой ценой.
Хоть такое положение дел не устраивало Ланселота, он не мог ослушаться приказа своего господина. Таковы были законы рыцарской чести, и если он их нарушит, то рыцарем называться более не сможет.
Артурия и рыцари, готовые ее защищать, некогда были друзьями Ланселота Озерного. Он и сейчас считает их самыми близкими своими людьми.
Но ради своих идеалов готов отказаться от всего.
От друзей, что самое главное.
Честь…
Цепляясь за нее, он подписывает себе если не смертный приговор, то уж точно приговор одиночества. Француз никогда не примет его как своего рыцаря. Всегда будет обходиться, как с куриным навозом.
Однако, клятва верности была дана именно ему, и нарушать ее нельзя.
Когда сталкиваются две крайности — долг и дружба — многие выбирают долг. Может это и правильно, ведь в таком случае ты всегда будешь оставаться в выигрыше, хоть и один. Зато нужды не будет.
С другой же стороны, одинокие люди никогда не бывают счастливы. Окруженные дружбой и любовью, их всегда выслушают, поддержат и помогут. А когда они начинают заботится лишь о своей «чести», следовать принципам и идеалам, навязанным теми, кто и создал рыцарский кодекс, лишаются всех близких людей. Их никто не выслушает, никто не утешит, и никогда не придет на помощь.
Люди, променявшие друзей на собственные моральные принципы, до конца своей жизни останутся выродками и ублюдками, и сдохнут одиноко, никому не нужными.
Некоторых это может и устраивает.
Некоторых — нет.
Ланселот, видимо, из тех, кого все устраивает.
Непоколебимость в вере и в собственных убеждениях… может это и похвально. Но только до тех пор, пока убеждения не идут во вред.
Рено выходит следом за Ланселотом. Хоть он идет на отдалении, надеясь, что рыцарь его не заметит, рано или поздно выдать себя придется.
Ему нужен лишь один человек… женщина, которой он хочет кое что рассказать. Рассказать, а затем убить ее.
Едва ботинок Ланселота пересекает границу замка, яростные взгляды его бывших товарищей начинают сверлить его. Оглядывая рыцаря с ног до головы, каждый пытается представить, как мучительно он будет умирать.
И лишь Артурия остается спокойной. Хоть Экскалибур и Гае Булг и не могли появиться в виде оружий, чувствовать чужое присутствие они могли. Хриплый голос подсказал девушке, что позади Ланселота есть еще один человек.
Из тени вышел Рено де Даммартен. В одной руке он держал грубо сделанный нож. Вторая была пуста, но на поясе спереди был еще один нож, видимо на случай потери первого.
Мужчина медленно подошел к Ланселоту, и что-то шепнул ему на ухо. Рыцарь было хотел возразить, и даже скорчил гримасу презрения к своему господину, но…
…в итоге он даже не пошевелился.
— Ей, ледя Линетта! — крикнул Рено. — Я ведь сюда за вами пришел.
— Чт…
Гарет не мог поверить своим ушам.
Зачем Рено нужна его жена? Для плотских утех, или…
— Никогда ты ее не получишь.
Столь мальчишески сказанные слова лишь насмешили де Даммартена.
— Я тебя не спрашивал, ты понимаешь? Я пришел сюда за ней… за ее жизнью. И это не обсуждается.
Линетта даже не обратила на него внимания. Она все еще пыталась отдышаться. Сильный магический удар поразил ее легкие, и дышать стало в разы тяжелее.
— Что, не хочешь на меня смотреть, девочка, — теперь Рено уже не улыбался, он истерически хохотал. — Твоя сестра тоже не хотела!
