– А пивка холодненького с сушечками не желаете?
Очевидно, жара, истома взяли свое, и я ответил не совсем впопад, не уловив иронии:
– Вы знаете, нет, спасибо. Я ведь пиво не люблю. Вот если бы холодной минералочки…
Мэрлин снял очки и тщательно их протер.
Я понял, что был неправ, и похолодел от ужаса.
– В общем так, – холодно сообщил Мэрлин, – три минуты кайфа – вытереться насухо и на выход… Время пошло.
Он поглядел на часы, подошел к тумбочке, вынул оттуда комплект белья и швырнул мне. Плоская пачка хлопнулась на пол у самых ножек ванны. Ножки были отлиты из бронзы и напоминали львиные лапы. Ванна вцеплялась бронзовыми когтями в кафельный пол.
Я с силой тер голову.
– Ну, хлопаются парни с поверхности, – бормотал Мэрлин, – ну, ни в сказке сказать ни пером описать!.. Вся 725-ая, высунув языки, как гончие за зайцем, все облазили, а этот шутник… "Наутилус", понимаешь, капитан Немо… Нырнул и вынырнул. У столовских хлеба выпросил, Мурзика растерзал и после подвигов лег отдохнуть. Геракл! Илья Муромец! Зигфрид! На пол не брызгай! Слышишь? Все, время кончено. Вытирайся…
Я вытерся и стал одеваться. Штаны, и рубашка, и куртка – все зеленого цвета, только вкраплениями, всполохами, искрами – красные точки-точечки.
– Скажите, – спросил я, – а в "отпетые" мне можно рассчитывать?
– Что? – Мэрлин резко повернулся ко мне.
Я испугался этого резкого злого движения и бормотнул:
– Простите, а ботинки, носки?..
– Паланкин? Экипаж? Омнибус? Такси, лимузин? Форд-мустанг? Босиком пойдешь. Быстрее будешь – здоровее станешь.
***
Я толкнул дверь и вошел в… канцелярию. Обшарпанный стол, четыре стула, желтого цвета сейф, черного – телефон. И человек в форме "отпетого" за столом.
Человек разбирал какие-то бумаги. Ящики письменного стола были чуть выдвинуты, и неясное потрескивание доносилось из них, точно там догорал, дотлевал костер.
– Выйдешь сейчас, потом войдешь, козырнешь как следует, как следует представишься… Пошел.
Я вышел за дверь. Установил дыхание, вошел снова и доложился, как положено.
– Еще раз, – сказал человек, – бодрости и радости не слышу в голосе.
…Когда я в шестой раз вошел в кабинет, рядом с ним сидел подтянутый сухопарый человек со стеком. Входя, я услышал, как он говорил:
– Завтра – киносъемка в 20-й школе, ты бы гаденышей приготовил.
"Это, – понял я, – кто-то из воспитателей "отпетых". Я вышел и вошел вновь, улыбаясь во весь рот:
– Дезертир из 725 лаборатории по вашему приказанию явился.
Человек со стеком взглянул на меня..
– Чему вы так обрадовались, молодой человек? За вашу познавательную экскурсию ребра вам, конечно, не сломают, не в холодный цех, чай, поступите, но тумаков… гм… гм… навешают.
– Отвечаю, как велено, – гаркнул я.
– А… – лениво протянул человек со стеком и вновь обратился к своему собеседнику: – Позвони Мерлину, Ланцелоту, пусть открывают вольеры…
– Можно спросить? – кашлянул я.
– Можно Машку под забором, – веско заметил человек в форме, – и козу на возу… А у нас – разрешите.
– Виталий Степанович, – поморщился человек со стеком, – ну что вы, право, этот казарменный юмор? Для чего? Что вас интересует, молодой человек?
– Разрешите обратиться?
– Разрешаю, разрешаю, – кивнул человек со стеком.
– Могу ли я рассчитывать на то, что меня отправят в "отпетые"?
– Что, что? – переспросил Виталий Степанович. – Ты можешь рассчитывать на то, что тебя отправят головой в унитаз, – вот на это ты можешь рассчитывать.
– Виталий Степанович, – человек хлопнул стеком по столу, – займитесь лучше подготовкой завтрашнего киносеанса. Не вводите в заблуждение юношу…
Человек со стеком устало смотрел на меня, молчал. Наконец он сказал:
– Молодой человек, вы, конечно, правы. Вы можете предложить себя в "отпетые". Закон предоставляет такую возможность любому провинившемуся, но следует пройти довольно сложные, физически очень тяжелые испытания. Вы готовы к этому?
– Да, – сказал я.
Человек со стеком вздохнул и прикрыл глаза.
Он говорил тихо, едва слышно, еле ворочал языком, словно ему было трудно выталкивать слово в мир, поднимать слово языком и выталкивать.
– К тому же… Вы… вряд ли убережетесь… от побоев…"отпетые" вас… тоже искали… как и лаборанты…
Человек со стеком открыл глаза и посмотрел на меня.
– Я не из-за побоев, – сказал я, – я из-за другого.
– Чего же вы хотите? – спросил человек со стеком безучастно.
– Я хочу убить дракона, – произнес я.
Человек со стеком не изумился.
– Дракона – здешнего? Или на другой планете?
В его вопросе не слышалось насмешки, и я твердо ответил:
– Здешнего, до других мне дела нет!
– Боец! – кивнул в мою сторону Виталий Степанович. – Губа не дура.
Человек со стеком с любопытством посмотрел на меня.
Я выдержал его взгляд.
– Лечь, – внезапно приказал он.
Я бросился на пол.
– Встать. Лечь. Встать. Лечь. Встать. Лечь. Встать. Лечь. Встать. Упор лежа. 150 раз отжаться. Зад, – ногой он наступил на меня, – зад не отклячивай. Поехал… И рраз…
В классе я был не самый слабый, но тут стал задыхаться. Руки стали ныть, затекать, они не сгибались и не разгибались, не могли выдернуть тяжесть тела.
– Встать! – приказал человек со стеком. – Сесть. Не на стул, – он рассмеялся, – на корточки.
Виталий Степанович тоже заулыбался.
– Может, прекратишь этот детский сад? Эту утреннюю физзарядку? Не мучай дитю…
– Я просто плохо спал, – выхрипнул я, сидя на корточках.
– Как же ты? – посочувствовал Виталий Степанович. – Надо высыпаться…
– Встать! – приказал человек со стеком.
Я даже привскочил от усердия.
– Встатьсестьвстатьсестьвстатьсестьвстатьсестьвстатьсестьлечьвстать лечь, – я тебе сказал, – лечь, сесть, сесть! Встатьсестьлечь встатьсестьлечьсесть – сесть!
Я часто сбивался, выполнял не те команды. Виталий Степанович говорил по телефону:
– Да, подгони гаденышей – и клетки открой… Ага. Годится. Работай…
– Лечьвстатьсестьлечьвстатьсесть…
Человек со стеком обошел письменный стол, растворил дверь в стене; я увидел длиннющий коридор, похожий на дорогу, стиснутую стенами и потолками; дорогу, казалось, загнали в узкое пространство, она взвыла от боли, и этот вой застыл в конце коридора точкой, в которой слились все линии пола, потолка и стен.
– Гусиным шагом – по коридору, – приказал мне человек со стеком, – вперед.
– Ну вы резвитесь, – сказал Виталий Степанович, – я поехал к Митяю. Ты следи все-таки, чтобы жаба не припрыгала… Мне с ее слизью возиться.
Я старался идти быстрее… Ноги болели. Человек со стеком шел рядом со мной и постукивал меня этим самым стеком.
