И как теперь выкручиваться? Сказать, что обучается у Дерека – придется рассказать о том, что он поменял Цвет. Или… неужели Кендрик знает об этом? Поэтому и решил навестить простого подмастерья? «Да отвечай же быстрее», – поторопил себя Гринер, – Чем дольше молчишь, тем больше будет у него подозрений…». Юноша опустил голову, опасаясь встречаться взглядом с магом, и выдавил:
– Ну… вроде как… то есть…
«Пусть думает, что я получил выволочку и меня… решили оставить пока в учениках».
– Узнаю старую добрую Тео, – хмыкнул Кендрик. – Отгораживать от знаний, вместо того чтобы делиться ими, да еще и за малый проступок наказывать низким положением…
«Получилось», – подумал Гринер и рискнул поднять голову. Маг смотрел на него сочувственно.
– Да, она… никогда не отвечает на мои вопросы, говорит что я сам должен догадаться. И относится ко мне, будто я деревенский дурачок… – жаловаться на бывшую наставницу оказалось до странного легко. – А я стараюсь, как могу, но как я могу знать что-то, если она не говорит?
– А хочешь… – Кендрик наклонился к нему. – Хочешь я буду учить тебя?
– Это как? Разве так можно?
– Я ведь тоже Серый, – маг снова откинулся на спинку. – Значит, можно.
Внутренне Гринер возликовал, но не подал виду.
– Нет, я имею в виду… как? Мне снова надо сбежать?
– Зачем же «сбежать»… – медленно протянул маг, улыбаясь. Голубые глаза его на миг приобрели хищное выражение. – Я буду учить тебя здесь, во сне. Удобно, правда? Никто не узнает, а ты со временем сможешь удивить ее своими умениями. И она не станет больше относиться к тебе, как к простачку.
Гринеру показалось, что в окне слева что-то мелькнуло, но он сдержался, не стал поворачиваться. Спросил:
– Каждую ночь?
– Нет. У меня есть… да и трудно будет тебе. Скажем, несколько раз в неделю. Основы ведь ты уже знаешь… – Гринер кивнул, а маг продолжил: – Только не говори никому, ладно? Пусть это будет сюрприз. Ну, и еще, буду с тобой честен, мне не хотелось бы раскрывать свое умение являться тебе во сне, понимаешь? Это уже моя тайна, сохрани ее, пожалуйста.
– А когда начнем? Сейчас?
Несмотря на то, что он, если начистоту, побаивался этого мага, Гринер все же ощутил укол любопытства. Дерек ведь учит его как Черного, но и кое-какие умения Серых ему понадобятся, он сам так говорил, только откладывал обучение до тех пор, пока не вернется Тео. А когда она еще приедет… Ну и, наконец – он уже согласился на предложение Кендрика, изображая из себя брошенного всеми ученика, странно было бы было передумать. Придется играть эту роль до конца.
– Нет, не сейчас. В следующий раз. А пока… хочу сделать тебе подарок. Выбери одно из окон – открытых.
Гринер встал и направился к тому окну, что находилось между «лесом» и «пустыней». Оно чем-то влекло его, смутно, но с силой, противиться которой не хотелось.
– Вот это. – Сказал он.
– Хорошо. Сейчас туман рассеется, и ты увидишь кое-что. И даже сможешь туда войти.
Гринер не смотрел на мага, только слышал его голос позади… все его внимание было приковано к проему окна. Там, постепенно проявляясь в тающих прядях тумана, возникала… улица города. Юноше показалось, что он узнал ее. Да, это столица… и там ночь – улица, узкая и не слишком чистая, освещена лишь тусклым светом луны, да лучиками, пробивающимися из прикрытых ставен домов по обе стороны.
«Интересно, это прошлое или будущее?» – подумал Гринер и шагнул вперед.
Он оказался внутри картинки – и тут же ощутил запах, услышал чьи-то пьяные крики неподалеку. Сон перенес его в другое место – но был по-прежнему очень ярок…
Сбоку послышались шаги. Заметив краем глаза какое-то движение, Гринер резко повернулся.
Невысокая фигура в плаще приблизилась вплотную к юноше, маленькие руки оплели его талию. «Женщина», – догадался Гринер, почуяв слабый запах духов.
– Любимый, я так беспокоилась, вдруг с тобой что-нибудь случится… – зашептала та, что прижималась к груди юноши, и он в необъяснимом порыве обнял ее в ответ.
– Все хорошо, – сказал он, хоть и понятия не имел, что происходит, и действительно ли все хорошо.
– У меня чуть сердце не выскочило из груди… – дрожа, женщина приникла к нему всем телом. – Если с тобой что-нибудь случится, я не переживу, любовь моя.
Она подняла голову, и капюшон упал, открывая взору ее лицо.
– Шезара? – воскликнул Гринер и проснулся.
Он был весь в поту, а над ним склонился Дерек со свечой в руке.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил маг. – Ты метался, будто видел самый страшный кошмар в жизни, а проснуться не мог.
– Я… – Гринер все никак не мог прийти в себя и окончательно понять, где находится. Сон был слишком живой… и… она была там.
Дерек посмотрел на ученика внимательнее и вдруг чуть дернулся, словно увидел что-то неожиданное. Но Гринер не заметил этого – он тер лоб, пытаясь успокоить сумбур в мыслях.
– Парень, что случилось? – требовательно, с тревогой в голосе спросил Дерек.
– Ничего… – Гринер поднял на учителя глаза и твердо повторил: – Ничего, просто дурной сон, Вы правы.
– Сделать тебе отвар?
– Нет. Все нормально… Засну и так.
Гринер перевернул подушку – та сторона, на которой он спал, была мокрая от пота и измята, будто он еще и жевал ее. Улегся и, когда его разгоряченная щека коснулась прохладного льна, прикрыл глаза.
Дерек неодобрительно сощурился, но молча вышел, прикрыв за собой дверь.
Глава 8
«Надо будет добавить вторую кровать», – подумала Тео утром, сразу как проснулась. Бард спал тихо, не пинался, но провести ночь на боку – не такое уж удовольствие, особенно если кровать можно расширить. Хотя «кровать» – громко сказано: всего лишь кругляши бревен, подпертые клиньями, доски и матрас; так спали в ополчении все, включая и немногочисленных офицеров.
Рик, словно почувствовав, что магичка открыла глаза, поприветствовал ее бодро:
– С добрым утром, милая!
– Угу. – Ответила Тео. – Умываться у бочки снаружи. Завтрак через час. Если ночью вставал – выноси горшок сам.
– Спал, как младенец, – возразил бард. – Что делать будем?
– Да то же самое, зачем приехали. Смотреть, слушать, думать.
– А вечером расскажем друг другу, что узнали?
– А это как получится.
Тео потерла лицо, встала с кровати и спрятала флягу обратно в сундук – с вечера не озаботилась, она так и провалялась всю ночь рядом со стаканчиками, являя собой доказательство «разгула».
Бард, умывшись и причесавшись, стал послушно шататься по лагерю, развлекая солдат шутками и неприличными куплетами. Те подмигивали ему, ухмыляясь и перешептываясь, а он играл свою роль дальше – раздувался от гордости, изображая мужчину, которому перепало ночью, да
