черную слезу, свет в его глазах тускнел, его голос становился тише с каждым словом. — Спасибо. Яз из Икта. Девочка, для которой звезды всегда будут сиять ярче.
И он ушел. Она знала это, кровью и костями. Воздух не попадал в ее легкие, сердце болело слишком сильно, чтобы выносить это в одиночку. Крик Мали эхом разнесся по коридору, и, когда та добралась до Яз, они рухнули вместе, заключенные в объятия друг друга, охваченные одним и тем же бессловесным горем.
ЯЗ ВЫШЛА ИЗ врат и обнаружила, что вернулась в пещеру под Черной Скалой. Мали и Квелл, спотыкаясь, вышли следом за ней.
— Это не сработало! — Квелл обернулся, чтобы посмотреть на мерцающий круг света позади них.
— Я… не знаю. — Яз уставилась на свои руки. На мгновение ей показалось, что они покрылись черными пятнами, и ей на плечи навалилось такое тяжелое горе, что она чуть не упала под ним. Оба ощущения начали исчезать. Она взглянула на Мали и увидела, что глаза девушки блестят от слез. — Почему ты плачешь?
— Я… не знаю, — эхом отозвалась Мали. — Однако я считаю, что сработало. Агатта сказала, что мы не можем принести с собой память. Мы пошли, мы попытались, мы вернулись. Мы не можем знать, удалось ли это нам. Мы не можем знать, вывели ли Икта другого воина с достаточным количеством крови Пропавших, чтобы открыть ковчег. Все, что мы можем сделать, это продолжать пытаться, продолжать бороться и ждать.
Это не было похоже на победу тогда, когда они ввели Стержень-корень в ковчег, и это не было похоже на победу сейчас, когда она стояла в пещере, с лицом, мокрым от слез, которых не понимала. В лучшем случае это была отсроченная гибель. Последняя зелень Коридора сохранится на несколько поколений больше. Но, возможно, это все, что могла предложить жизнь — отсроченный конец света.
Яз оглянулась на ворота. Теперь свет исчез. Это было просто металлическое кольцо. Призраки воспоминаний тоже улетучились, оставив после себя только боль.
— Мы должны найти выход.
— Нам нужен Эррис, — усмехнулась Мали. — Он всегда может найти способ войти или выйти.
НА ЭТО УШЛИ часы, но не дни. Память Квелла вела их, лишь изредка поворачивая не туда. Он нашел им путь на поверхность, который избегал тех, кто все еще мог жить в Черной Скале. Всем казалось, что сейчас не время воссоединяться. Яз хотела поприветствовать ветер и позволить ему очистить ее. И после многих миль темных туннелей, освещенных только золотой звездой Яз, они увидели впереди сияние еще одного дня на льду.
Квелл повел их ко входу в пещеру, свет становился сильнее с каждым ярдом, вместе с холодом. Стены покрылись инеем, и Яз почувствовала мороз сквозь монастырскую рясу. Ей и Мали придется найти подходящую одежду — и как можно скорее, — иначе ни одна из них не выдержит на ветру и полдня.
Наконец они оказались в зубах урагана, который безостановочно бушевал над белизной единственного дома, который Яз знала все месяцы своей короткой жизни, кроме последних. Зеленый цвет Коридора теперь был просто воспоминанием, образами, нарисованными в ее сознании, запомнившимися запахами и звуками, ощущением травы под босыми ногами. Но это… тоже имело свою дикую красоту и незапятнанную чистоту…
Только Очищенный
…слова пронеслись у нее в голове.
— Это то место, где мне нужно быть. — Ветер украл ее голос, и она сомневалась, что остальные ее услышали.
Квелл взял ее обнаженную руку в свою руку в перчатке:
— Я собираюсь отдать свою куртку девушке. Ты получишь мои перчатки. Мы найдем главный вход и попросим Сломленных пополнить наши запасы. Не спорь со мной по этому поводу. Ты можешь управлять звездами и ставить империи на колени, но холод — это мое дело.
Яз приняла мудрое предложение Квелла. Мали, потрясенная до безмолвия свирепостью холода и яростью ветра, не стала спорить, забираясь в его шкуры.
— Итак. — Квелл хлопнул в ладошки. — Мы запасаемся припасами в Черной Скале, а затем направляемся на север, чтобы найти клан. Твои родители… они были так счастливы, когда Зин вернулся и они узнали, что ты жива. Но теперь… — Он ухмыльнулся. — А эти истории, которые мы должны рассказать. Никто нам не поверит, Яз. Я имею в виду…
Яз перестала помогать Мали застегивать куртку Квелла. Что-то привлекло ее внимание на льду.
— Что это? — Яркая золотая точка, похожая на какую-то далекую звезду. Точка превратилась в горящую линию, линия превратилась в прямоугольник золотого света. И сквозь него шагнула фигура, вокруг которой со всех сторон ревело голодное пламя. Фигура в доспехах, мужчина, на котором не было ни дюйма обнаженной плоти.
Он вышел из пламени кузницы и отошел подальше от портала. Когда его стало можно рассмотреть, Яз поняла, что его доспехи были темно-красными и черными, покрывая его, как панцирь жука. Левая сторона его тела все еще горела, огонь трепетал в ярости ветра, угасая, превращаясь в ничто, пока он приближался к ним. Лед таял и испарялся там, где он ступал. Шлем скрывал его голову, забрало представляло собой изгиб черного стекла. В обеих руках он держал нечто, похожее на угольно-черную звезду размером с человеческую голову, хотя Яз не чувствовала ее ауру.
Он шагал к ним, а они стояли, зачарованные его появлением, и смотрели.
Добравшись до них, он поставил черную сферу на лед между ними, а затем выпрямился. В своих доспехах он был на фут выше Квелла и такой же широкоплечий. Он поднял руку к своему шлему, и каким-то образом передняя половина шлема исчезла, возможно, сложилась слишком быстро, чтобы можно было разглядеть.
— Твою мать, как холодно! — Длинные темные волосы мужчины развевались на ветру. Яз не смогла определить его возраст: что-то от двадцати до сорока, резкие черты лица, дикость в темных глазах, кровь размазана по одной скуле, другая обожжена. Он рассмеялся, и что-то заставило Яз ответить собственной улыбкой. — Рад встрече. Я тебя знаю, — сказал он, указывая на Яз. — И тебя. И тебя. Но не просите меня назвать ваши имена. — Он постучал себя по голове. — Обрывки воспоминаний. — Он опустил руку. — Я принес вам подарок. Я не могу точно вспомнить, почему. Врата делают это с тобой, если ты возвращаешься через годы — погружение в Лету. И если бы вы знали, в какие неприятности я попаду из-за того, что отдам это вам… Ну, пошли они к черту, вот что я говорю! Я все равно отдам его вам. — Он склонил
