Раньше Мира радовалась тому, как удачно складывается в её голове и воплощается в жизнь разрозненная мозаика: Орден, Избранный, Макта, вампиры, Арденсы, революционно настроенная молодёжь. Она ненавидела этот мир, пустой и жестокий, и стремилась разрушить его. Что будет дальше — так ли важно? Она, carere morte, часть старого, жестокого, пустого мира погибнет вместе с ним и ничего не увидит.
А вышло иначе. И теперь исцелённая вампирша волновалась за сына, которому выпадет жить на руинах мира. Эрик прав: пять, десять лет — и соседи убедятся в слабости Реддо. И Север, и Юг пойдут войной на бывшую Землю Страха. А «Гроздья» лишь дадут им убедительный политический повод для нападения: распоясавшихся социалистов необходимо остановить! Про цели Дэви лучше вовсе не думать. Её мальчику достанутся такие войны и беды, о каких Мира не могла и помыслить, когда клялась бороться с Бездной!
«Может быть, Эрик прав: исследование проклятия carere morte поможет сохранить страну? А, возможно, оно поможет нам и разобраться с Дэви…»
Мира засмеялась, подумав это, а в глазах была тоска. Нет, не для того она столько лет боролась с тьмой, чтобы в конце концов сдаться ей! Неужели довольно года, чтобы исцелённая забыла тени carere morte? «Проклятие лживо, оно таится за многими масками…» — напомнила она себе.
Никогда Мира не чувствовала себя такой неуверенной. Перед ней более не было ясного, прямого пути. После исцеления она брела тонкой извилистой тропинкой, и туман всё сгущался вокруг, так, что она переставала видеть свои руки и ноги. Но остановиться в этом тумане значило окончательно потерять себя, потому Мира продолжала слепой, трудный путь.
«Или это старость виновата? Постарело тело, угасает и разум…»
От грустных, неясных мыслей её не сумела излечить и встреча с Донатом. Мира смотрела из окна уже кардинского дома Вако и представляла, как плакаты с изображение рябины заполоняют улицы Короны…
Донату надоело играть на ковре, малыш попробовал подняться, ухватившись за диван. Мира помогла ему сделать первые шаги, и скоро он бродил взад-вперёд держась за диван, а мама смеялась, глядя на него. На несколько минут Мира смогла отвлечься от невесёлых дум. Всё-таки он чудо… Она не улыбалась столько за все свои предыдущие годы, сколько за один последний!
— Для вас оставили письмо, — доложила служанка, вошедшая в комнату. Мира приняла плотный конверт, и малыш тут же с удовольствием вцепился в другой его край. Минуту они перетягивали письмо, но Мира разобрала имя на конверте и, охнув, отпустила свой край. Донат шлёпнулся на пол с письмом и от неожиданности заплакал. Минута матери понадобилась, чтобы успокоить его, потом она передала ребёнка няньке. Сама же взялась за письмо, так и валявшееся на ковре.
Один лист. Мира развернула его с опаской, осторожно прикасаясь, как к хрупкому ростку. Как к отвратительному насекомому, которое не хочешь, но приходится держать в руках.
«Леди Вако! В последнюю нашу с вами встречу, более пятнадцати лет назад, мы так и не пришли к соглашению о том, как Избранному должно использовать свой Дар. Готов продолжить прерванную беседу и, полагаю, в этот раз мы договоримся. Ждите меня в гости нынче вечером».
И подпись, то же имя, что и на конверте: «Гектор Долус».
Перед закатом Мира отправила Доната с нянькой погулять. Слуг она отпустила пораньше и начала готовиться к встрече с прошлым.
Она надела лучшее платье, поредевшие волосы убрала под сетку и села ждать у окна. Солнце не торопилось уходить и висело над западным горизонтом, боясь окунуть в него свой край. А Мира смотрела на желтые от летней пыли садовые дорожки. В их причудливом переплетении её виделись нити паутины, и она силилась их распутывать, но лишь ещё больше увязала…
Экипаж остановился за воротами. Открытый летний экипаж. Из него вышел один человек, высокий мужчина без головного убора, в светлом летнем костюме. Мира следила из-за занавески, как он подходит к дому, а её губы недоверчиво кривились. Действительно, Гектор Долус!
Она поднялась и была вынуждена вцепиться в подоконник: так закружилась голова. Сердце испуганно билось о стенки грудной клетки. Гектор Долус! Только сейчас, увидев, Мира вспомнила, как может быть опасен этот вампир… Человек… Кто он?!
«Он не убил меня тогда, хотя мог. Не убьёт и сейчас. А всё остальное поправимо», — она постаралась улыбнуться.
Они встретились в холле дома. Мира сама отворила дверь, отступила в сторону, пропуская вошедшего, и исподтишка вдохнула его запах.
Одеколон, новая одежда, чистая кожа. Ни крови, ни тлена.
«Не carere morte. И не кукла…»
«Не кукла» кратко поцеловала руку хозяйки дома и выпрямилась.
— Давно не виделись, госпожа Вако, — вежливо произнёс Гектор. — Полагаю, представление можно опустить. Судя по блеску глаз, вы помните, что нас прежде связывало.
— …И разделяло, — сорвалось с её губ.
Гектор знакомо усмехнулся:
— Сейчас всё, разделявшее нас, осталось в прошлом. Ваш племянник давно не Избранный, верно?
Мира проигнорировала его улыбку. Они прошли в гостиную, где уже горел свет и был разожжён камин.
— Чаю? Вина? — спросила хозяйка дома и впервые с момента встречи улыбнулась. — Не знаю, что ты предпочитаешь сейчас, Гектор.
— Пожалуй, вина.
Мира выскользнула из комнаты. Почему-то она ничуть не боялась повернуться к бывшему вампиру спиной. Ощущения опасности от Гектора не исходило. Новоиспечённый смертный был настроен дружественно и… искренне.
Скоро она вернулась. Гектор индифферентно сидел в кресле и поигрывал брелоком карманных часов.
— Когда ты стал смертным? Как?
Исцеленный поморщился:
— А я ожидал, первым вопросом будет, как я выжил после ритуала охотников! Тогда, на Балу Карды, ты прошла мимо, не оглянулась ни разу…
— Мне тяжело видеть ритуальную смерть вампира до сих пор. Так как ты исцелился?
Я обратился к твоей Габриель в числе прочих дикарей Доны. Это неважно, Мира. Тебя я также о много хотел бы спросить, но прошедшие годы лучше обсудить когда-нибудь потом, — он принял от неё бокал.
— Уверен, что это не последняя наша встреча?
— Тайник за зеркалом Регины Вако вскрыт, я заметил, — смертный продегустировал вино и облизнулся. Блеснули на миг оставшиеся острыми вампирские клыки.
— Как это ты заметил… Дара рассказывала, её мерещилась тень на моей террасе, это был ты, Долус?!
— Да, — недовольно подтвердил тот. — И сейчас мне нужно знать, что было в тайнике твоей прабабки, Мира.
— Как ты самоуверен!
— А я завидую твоей самоуверенности, — от его печального взгляда Мире стало не по себе. — Ты до сих пор не поняла, что я не играю без козырей в кармане?
