Все посмотрели на него с одинаковой оторопью, отвращением, но в ответ получили лишь довольный булькающий смех. Досифей, сгорающий от стыда и унижения, постарался быстро переключиться на что-то другое:
– Нечего стоять на месте, надо уходить. А то ещё немного и сюда стянется весь местный люд.
Он уже собирался браться за краски на поясе, как Ангел поспешно схватил за руку и предупредил:
– Ходы не работают. Я делал, и мы застряли там вдвоём. Кристине с Улей, надеюсь, повезло больше, и они уже дома.
– Надеешься, – пропыхтел недовольно Нифонт. – Да пусть хоть волосок с головы моей доченьки упадёт, я с тебя шкуру сдеру.
– С ними ничего не случится. (Захват) слишком слабый, чтобы действовать так долго. Но видимо как-то повлиял на Ходы: перегорело ли чего или просто сильно высосало резервы…
– Нечего голову ломать сейчас. Выберемся – разберёмся.
Они тихонько и аккуратно двинулись вдоль проселки. Вытоптанный кем-то путь не казался безопасным, но ещё хуже стало бы вновь скитаться по полянам и чащобам. Шли гурьбой, неравными группами, и потому часто наступали друг другу на пятки. Удивительно, но на улице было светло. Закралась подозрительная мысль – сколько же на самом деле она и Ангел блуждали по коридорам.
Тут Досифей опять обратил внимание на Элину. От его взгляда хотелось укрыться как можно скорее, навсегда забыть про белый свет. Конечно, это не была ненависть, но… честно, нечто очень близкое. Раньше она такого не замечала. Ей бы и не пришло в голову его бояться, но сейчас всеми силами старалась не выдать охватившей паники. Но только вот, когда Досифей потянулся к ней рукой, невольно зажмурилась, почти останавливаясь.
– Я заметил, что от вашего кольца ничего не осталось, – заявил строгим тоном учителя и ухватил за запястье. Элина потратила всю силу воли, чтобы не дёрнуться и не вскрикнуть. Рванные полосы от оков едва успели покрыться корочкой. – Следите по сторонам. Ещё одной драки с нечистыми (амулеты) могут не выдержать.
Он словно накаркал. Не успели отойти далеко от проломанного тоннеля, как где-то совсем рядом захрустели ветки, а земля сотряслась, предвещая катастрофу. Воздух заполнился запахом скисшего молока и плесени. Лица Нагорных одинаково вытянулись и побелели. Переглянувшись между собой, братья наказали им:
– Молчите и не двигайтесь. Не смейте злиться или бояться, вообще постарайтесь не думать!
Элина уже чувствовала, как страх забился сердцем в ушах. Дыши, дыши… Не к месту вспомнила, что Мороз не один такой опасный здесь. Даже его что-то смогло изрядно потрепать. Только от этого не легче! Если она подведёт всех!..
Между деревьев показалась громадная фигура, высотой, наверно, с целое здание. Половина туловища скрывалась в кроне. Пусть оно двигалось медленно, но под каждым шагом образовывалась вмятина, а сухие деревья и растения превращались в труху, оседая пеплом и сажей. Сложно было назвать это человеком. Скорее движущимся валуном или трухлявым пнём. Он будто свалялся из листьев, грибов и жучков, заживо сгнивая. Лишь где-то там за всем этим бешено вращались два впалых глаза, зелёных и как угли горящих.
– Леший… – удивлённо выдохнул Севериан.
Они все сгрудились вместе, бок к боку, и старались даже не дышать. Однако быстро обнаружили одну «маленькую» проблемку – Ангела. Он хоть и молчал, но не мог перестать дёргаться, всем телом выражая обуревавшие эмоции. Кулаками сотрясал воздух, хватался то за голову, то за кинжал, и давно бы уже бросился вперёд, если бы не Досифей. Тот старался отвлечь его, отвернуть от чудовища, переключить как-то. Сначала усмирил руки, потом и вовсе закрыл глаза ладонью и стиснул в полуобъятьях. Да только надолго ли? И что делать, если существо умело читать мысли?
Элина вздрогнула, когда чужие пальцы заскользили по оцарапанному запястью, но, подняв голову, быстро успокоилась. Демьян ободряюще улыбнулся, уже привычно ограждая собственной спиной от опасностей. Только Элина, поглощённая тревогами, даже не сумела ничем ответить. Она судорожно считала дыхание: вдох-выдох, вдох – и ещё раз – выдох.
Существо вывалилось на тропинку и, не заметив их, пошло наперерез дальше. Оно неспешно волоклось и как будто даже мычало песенку, настолько отрешённое и слепое. Вот только каждый его шаг был для них и мукой, и радостью.
«Уходи же, уходи» – твердили едино.
Тому оставался последний рывок, чтобы уйти с тропы и скрыться навсегда в чаще своих владений, как вдруг…
Леший остановился. Он закачался на месте, как неваляшка, и страшно завыл. Глаза разгорелись ещё ярче.
Элина уже готова была молить всех о прощении, ведь страх и сомнения, казалось, успели поглотить её без остатка. Разве могло быть иначе? Её мысли, должно быть, слышнее крика, громче сирены. Однако не успела открыть рта, как вперёд выскочил Ангел и, сжимая клинок в руках, вскричал припадочно:
– А ну иди сюда, тварь! Сколько я встречи этой ждал, знаешь!?
Досифей ринулся ему на перерез, но было поздно. Сделал только хуже для себя и от неосторожного толчка свалился с тропинки в глубокие заросли.
Существо словно этого и хотело. Готовое проучить и уничтожить каждого, представлявшего хоть какую-то угрозу, оно распрямилось и замычало бессвязно, как напевало мелодию с заевшей пластинки. В такт ему ожил звуками лес: затрещал, засвистел, зарычал. В их сторону направлялись десятки птиц и животных. Вот только все они были мертвы. Клыки сломаны в смертельной хватке, шерсть выдрана с корнем, обнажая гнилую кожу. Пустые глазницы не видели добычу, но точно знали, где она находится.
Элина двинулась вперёд на подмогу и, вскидывав ладони, прикрыла глаза.
«Только не медли. Сосредоточься»
Пальцы разгорелись, и она точно чувствовала то же пламя, что и в кошмарной иллюзии. Страх – привилегия, сейчас нет времени сомневаться. Позволив ему соскользнуть, Элина представила, приказала огню защитить всех их, защитить то, что ей дорого. Истошный вопль стал подтверждением.
Открыв глаза, она поначалу отдёрнулась. То, что считала пламенем и крохотной искрой, на деле оказалось неконтролируемым пожаром, стеной вставшей между монстрами и ними. Быстро перекидываясь с ветки на ветку, с травинки на травинку, огонь заполонил всё вокруг и окружил ловушкой. Элина поняла, что натворила лишь тогда, когда Леший стал выдирать деревья с корнями и, завывая от боли, бросался во все стороны. А мёртвые животные подбирались всё ближе, не обращая внимания ни на горящую плоть, ни на вывернутые кости. Едкий запах жжёных волос впитался вместе с дымом и гарью.
– Бежим! – в суматохе Элина только и уцепилась за льдистые глаза, даже в таком аду находящие здравомыслие.
– А как же?..
– Сами разберутся!
От слёз и дымки невозможно было что-то разглядеть. Одна только огромная фигура бесновалась в отдалении, продолжала осыпать градом сырой земли и сломанных веток. Лишь бы обошлось. Лишь бы не стало хуже…
Вчетвером они бросились по тропинке прочь. Огонь не касался их, обтекая ручьём, и Элина догадывалась почему. «Мысли материальны» оказалось не просто словами.
Дорога тянулась бесконечно. А может, так казалось с испуга? Лес словно стелился им под ноги, ведя и не препятствуя: ни камня не подвернулось, ни поваленного бревна. Но стоило тропинке свернуть в сторону, как путь тут же преградило стеной. Очень даже знакомой стеной. Что-то здесь было нечисто. Они побрели вдоль неё, надеясь отыскать прореху.
– Мы вернулись обратно.
На чаше весов лежали два нечистых и приходилось выбирать – кто страшнее, кто опаснее? Ответ был очевиден. Да только стоило отступить и попытаться вернуться, как стены окружили их уже со всех сторон, запирая в коробку.
– Твою мать, это ловушка! – выругался Измагард, вцепившись в свой меч, как единственное спасение.
Осознание ударило обухом. Всё было напрасно. Картинки недавнего ужаса перемешались с больным вымыслом. Мороз не оставит в покое. Он знал её самую главную слабость. А теперь все они пришли прямо к нему в руки, только и успевай дёргать за верёвочки.
