— О милорды, — сказала Королева, — вы обещали, что я услышу подробный рассказ о ваших войнах в Чертландии и Чертландских морях, о том, как вы приплыли в Карсё и о великой битве, произошедшей там, и о гибели всех Лордов Ведьмландии и Гориса XII, да будет проклята его память. Я прошу вас рассказать мне все это сейчас, дабы наши сердца возрадовались рассказом о великих подвигах, память о которых будет жить вечно, и мы опять могли бы порадоваться смерти лордов Ведьмландии, ибо многие годы вся земля стонала под их тиранией.
Лорд Джусс, на чьем лице она видела следы той же меланхолии, которую заметила сегодня в библиотеке, налил себе еще немного вина и сказал: — О Королева Софонисба, ты услышишь все. — И он рассказал ей все что случилось с тех пор, как они распрощались в Коштра Белорн: о походе в залив Муэльва; о Лаксусе и его огромном флоте, уничтоженном и затонувшем в водах Меликафказа; о битве перед Карсё и ее переменчивом ходе; о нечестивых огнях и горящих знаках в небесах, по которым он узнал, что Король опять колдует в Карсё; и о том, как они ждали в ночи, вооруженные с ног до голову амулетами и заклинаниями, которые должны были помочь отразить атаку адской твари, призванной Королем; и о взлетевшей на воздух Железной Башне; о ночной атаке на Карсё и о Лордах Демонландии, умерших во время пира; и, наконец, о том, что ничего не осталось от силы и ужаса Ведьмландии, кроме умирающих огоньков погребальных огней и голосов фамилиаров, жалующихся ветру перед рассветом.
Он закончил, и Королева промолвила, как во сне: — Вот слова, которые как будто сказаны о королях и мертвых Лордах Ведьмландии…
О люди, что велики, но несчастны,
Оставили не больше славы вы, чем тот,
Чей след остался на снегу замерзшем.
Лишь выйдет солнце из-за туч, растает
И снег и след.
И после этих слов за столом опять воцарилось молчание, еще более печальное и безрадостное, чем раньше.
Внезапно Брандох Даха встал и снял с плеча золотую перевязь, усыпанную оранжевыми сапфирами, брильянтами и созданными молнией огненными опалами, и вместе с мечом бросил на стол перед собой так сильно, что только чашки задребезжали. — О Королева Софонисба, — сказал он, — ты сказала подходящую поминальную песню как для нашей славы, так и для Ведьмландии. Этот меч дал мне Зелдорниус. Я сражался им на Крозеринг Сайд против Кориниуса, на проливах Меликавказа против Лаксуса. Он был со мной в последней битве в Ведьмландии. Ты сказала, что он принесет мне счастье и победу в битве. Но, в отличии от Зелдорниуса, он не принес мне самого лучшего и последнего счастья: эта земля должна была поглотить меня, когда мои подвиги закончились.
Королева изумленно посмотрела на него, ибо привыкла видеть его беззаботным и лениво насмешливым, а не взволнованным до глубины души.
Но тут встали другие лорды Демонландии и тоже швырнули свои бесценные мечи на стол рядом с мечом Брандох Даха. Лорд Джусс заговорил и сказал: — Было бы лучше, если бы мы принесли наши мечи в жертву на могиле Ведьмландии. А сейчас они ржавеют, ибо морские битвы и высокое искусство войны остались в прошлом. Наши великие враги мертвы и мы, повелители земли, должны превратиться в скотоводов и охотников, если не хотим стать шутами и хлыщами, подходящими товарищами для распутных Бештриан или Красного Фолиота. О Королева Софонисба, и вы, мои братья и друзья, приехавшие в Гелинг на мой день рождения, что вы будете делать в этих праздничных одеждах? Не лучше ли вам заплакать горьким слезами и одеться в все черное, думая о том, что наши великие подвиги и взошедшая в зенит сверкающая звезда нашего великолепия завели нас в болото вечного мира. Подумайте о том, что мы, которые всегда сражались ради сражения, в конце концов сразились настолько хорошо, что никогда больше не будем сражаться опять, если, конечно, не обрушимся в братоубийственном гневе друг на друга. И пускай, прежде чем это случится, земля сомкнется над нами и сама память о нас умрет навеки.
Потрясена до глубины души была Королева, увидев такую неистовую печаль, хотя и не понимала она ее корней и причин. И заговорила она слегка дрогнувшим голосом: — Милорд Джусс, милорд Брандох Даха и вы, остальные лорды Демонландии, я совершенно не ожидала найти в вас такую печаль и недовольство. Ибо я приехала веселиться и радоваться вместе с вами. И очень странно слышать мне причитания и плач по вашим злейшим врагам — страшной угрозе вашим жизням и всему, что вам дорого! — которых вы, наконец, сокрушили. Я только девушка и молода годами, хотя в моей памяти хранятся события двух сотен весен, и не пристойно мне давать советы великим лордам и могучим воинам. Вы молоды и благородны, повелеваете всей землей, богаты любыми сокровищами и дарами науки, и, наконец, живете в самой прекрасной стране на свете, вашей дорогой родине. И мне очень странно видеть и слышать, что вас не привлекают мирные наслаждения и благородные заботы о мире во всем мире. А если вы хотите, чтобы ваши мечи не заржавели, используйте их против диких народов Чертландии или еще более отдаленных стран.
Но Лорд Голдри Блазко только горько рассмеялся. — О Королева, — крикнул он, — разве несчастные дикие туземцы могут утолить голод этих мечей, которые сражались против дома Гориса и его лучших капитанов, которые обрушили стены и славу Карсё?
— И что за радость нам в мягких ложах, деликатесах и всех наслаждениях многогорной Демонландии, — добавил Спитфайр, — если нам, как нам лишенным жала трутням, нечем заслужить свои удовольствия.
Какое-то время они молчали. Потом Джусс заговорил и сказал: — О Королева Софонисба, видела ли ты в дождливый весенний день радугу, пересекшую небо и землю, и замечала ли, как все, что есть на земле за ней — деревья, горы, леса, поля, реки и жилища людей — преображается цветами ее дуги?
— Да, — сказала она, — и часто желала попасть туда.
— Мы, — сказал Джусс, — улетели за радугу. И мы нашли там не сказочную страну, в которой исполняются все желания, а дождь, ветер и холодные горы. Вот поэтому наши сердца стали холодны, как лед.
— Сколько же тебе лет, о милорд Джусс, — спросила Королева, — если ты говоришь, как глубокий старик?
— Завтра исполнится мне ровно тридцать три года, — ответил Джусс, — и я еще молод по меркам людей. Никто из нас еще не стар, и мои братья и Брандох Даха еще моложе меня. И тем не менее мы, как старики, глядим только назад с тех пор, как нас покинуло счастье. О Королева, тебе трудно понять нашу печаль, ибо благословенные Боги исполнили твои заветные желания и даровали тебе вечную юность и мир. Как бы я хотел, чтобы и они исполнили наши: вечная юность и война, неубывающая сила и боевое искусство. И было бы для нас лучше опять оказаться на грани полного уничтожения, чем жить как бараны, которых откармливают для убоя, или как глупые садовые цветы.
