Он ожидал последней фразой вызвать у собеседника какую-нибудь ответную реакцию, однако тот продолжал взирать на происходящее с видом случайного свидетеля, который вот-вот встанет и удалится восвояси.
«На дыбе такие быстренько ломаются», — подумал Скелли, а вслух сказал:
— Вы ведь Ротрам, торговец оружием, мы ничего не перепутали?
— Если я буду это отрицать, вы меня отпустите?
— Что вы делали вчера в таверне «У старого замка»?
— Ел, разумеется.
— Только не говорите, будто разгонять толпу вас подтолкнули скопившиеся после еды газы. Вы ведь прекрасно понимаете, что я не звал бы вас сюда, если бы вы, Ротрам, не оказались, случайно или нарочно, замешаны в одном очень нехорошем деле. С которым мы сейчас вынуждены разбираться.
— Допросите своих людей, которые без зазрения совести вторгаются в чужой дом и начинают там бесчинствовать на глазах потрясенных посетителей. Зачем вам нужен я?
— Именно для того, чтобы установить истинное положение вещей. Или вы считаете, что мы подобным, как вы выразились, вторжениям попустительствуем? — Он оглянулся на Ризи, самолично занявшегося очагом, словно ища у него поддержки своим словам. — Каждое утро я просыпаюсь и обнаруживаю, сколько еще старого мусора нам предстоит убрать, чтобы замок, да и весь Вайла’тун задышали свободно.
Собеседник благоразумно промолчал.
— Почему хозяева таверны предпочли уйти?
— А что им оставалось, по-вашему, делать? Ждать, когда их убьют?
— Но ведь вы только что сказали, что правда была на их стороне. Были свидетели вроде вас. Все бы подтвердили, что речь шла исключительно о самообороне.
— Вы ведь главный писарь?
— О, да, конечно, я не представился! Скелли.
— Я так и понял. Вероятно, вы прекрасно разбираетесь в летописях и кто на ком был женат, но если в вашем окружении даже херетоги занимаются дровами, то вы едва ли знаете, что такое общение простого человека с вояками из замка.
Скелли заметил, как Ризи выпрямился и отряхнул руки. Правда, огонь уже весело горел, так что, вероятно, это было не более чем совпадение.
— Присоединяйтесь к нам, друг мой, вам будет интересно послушать мнение постороннего о ваших питомцах.
— Я не настолько посторонний, — поправил его Ротрам, — чтобы кто-то мог убедить меня в том, будто вчерашние молодчики действовали в таверне без приказа.
— Вы подтверждаете это? — повернулся Скелли всем телом к Ризи, оставшемуся стоять у стола.
— Если бы речь шла о людях из моей сотни, я бы сказал наверняка.
— Вся беда в том, — любезно пояснил его слова Ротрам, — что один из нападавших сам был херетогой.
Скелли сделал вид, будто эти сведения ему неизвестны. Он уже чувствовал, что разговор без дыбы получится непростым, и подыскивал правильные обороты по ходу дела.
— Получилось крайне некрасиво, — сказал он, любуясь перевязью собеседника. — Насколько я понимаю, речь ведь идет не просто о хозяевах всеми любимой таверны, но о семействе молодого и весьма толкового юноши по имени Хейзит. Я ничего не путаю?
— Вы прекрасно осведомлены, — хмыкнул Ротрам. — Его как раз прогнали с работы на карьере, где он строил печь, которая могла бы всех нас спасти от дикарей. Вы ведь про это тоже знаете, не так ли?
— Несомненно. Но только вы как-то странно об этом выразились. Для начала нужно было спасти отрезанных от остального мира мастеров. Вы ведь тоже наверняка слышали о вторжении вражеских всадников и произошедшей стычке, в которой погибли виггеры?
— Об этом все уже знают. Нападавших обратили в бегство, и надо было спешить доделывать печь, а не спешить все сворачивать. Кто это решил?
Если бы Скелли не собирался переманивать оружейника на свою сторону, в этом месте стоило прекратить беседу и отдать его скучавшему где-то в замке палачу. Наглец не отвечает на вопросы, а задает свои! Скелли повернулся к Ризи:
— Кто это решил?
Херетога смотрел сейчас на главного писаря с нескрываемым удивлением, совершенно сбитый с толку и не понимая, зачем кривляться и разыгрывать перед никчемным торговцем эту дикую сцену. Разве не присутствовал Скелли на срочном совете, где собрались почти все участники заговора против Ракли и где при закрытых дверях решалась судьба карьера, печи и того выдумщика-мальчишки?
Воспользовавшись замешательством Ризи, Скелли развел руками.
— Как видите, данное обстоятельство никому из нас не известно. Вероятно, решение принимали те, кого больше заботила жизнь людей, а не какая-то, пусть даже очень вместительная, печь. А вы что, почувствовали связь между прекращением работ и случившимся в таверне?
— Послушайте, я пришел в таверну, когда там все уже было кончено. Судьба связанных решалась при мне. Как я могу судить, они наведались туда с совершенно определенными целями. Можете спросить тех посетителей, которых вместе с матерью Хейзита ваши люди бросили в подвал.
— Кстати, а как им все-таки удалось освободиться и победить хорошо обученных воинов?
— Нашла коса на камень. — Ротрам перевел взгляд со Скелли на Ризи. — Нашлись, видать, те, кому такая вопиющая несправедливость хуже горькой редьки. Я видел нескольких мужиков, которые возились с вашими пленниками.
— И которых вы, разумеется, не знаете ни в лицо, ни по именам?
— Разумеется. Они ушли все вместе, а прежде я их в наших краях не видел. Думаю, новые друзья Хейзита со стройки.
— Если так, то мы этих друзей обязательно найдем. Продолжайте.
— А что продолжать?
— Что видели.
— Мужики эти хотели пленников прямо там и порешить, чтобы меньше потом вопросов было. Я отговорил.
— Вы отговорили?
— Хоть я и торгую оружием, вита Скелли, но я мирный человек и против войны. Тем более междоусобной. Гверна, мать Хейзита, мне доверяет. Она прислушалась к моим словам и согласилась не усугублять свое положение.
— Так вы и Гийса им посоветовали в заложники взять?
— Нет, я был против. С таким заложником беды не оберешься. Настоял, кажется, сам Хейзит.
— Они ведь, кажется, были дружны, не так ли? Вместе жили на карьере.
— Этих подробностей я, увы, не знаю. Мне вообще представляется, что парень, в смысле Гийс, оказался там, в таверне, случайно. Он сам предложил, чтобы его взяли с собой.
— Любопытно! Сам предложил? — Скелли и Ризи обменялись недоверчивыми взглядами. — Зачем вообще он стал связывать своего бывшего приятеля?
— Я зашел туда как раз в тот момент, когда это происходило. Хейзит не ждал никаких гостей, а тем более Гийса. Вероятно, заподозрил, что он замешан в происходящем. Гийс, могу сказать, вел себя тоже довольно странно, не оправдывался и не требовал себя освободить. Даже, как я говорю, согласился стать заложником. Понимаю это так, что он хотел доказать тем самым свою непричастность. Раз вы знаете, что они с Хейзитом дружили, значит, он мог дорожить этой дружбой.
