— Чего?
Он притворился, будто разглядывает подошвы башмаков.
— Если у тебя нет вил, придется тебе выгребать все это дерьмо голыми руками.
Он мне не поверил!
— Знаешь, Жук, у меня у самого с трудом в голове укладывается. Может, познакомить тебя с одной из совушек?
— Жена не поймет.
— А куда все подевались? Последний раз тут было так тихо на поминках Томми Мака.
— Погода.
— И все? — Жука определенно что-то беспокоило.
Он подался ко мне:
— В основном. Понимаешь, «Зов» не считает меня благонадежным. Кто-то накапал, что я пою нелюдей.
По-настоящему пили только гномы и крысюки. Причем гномы предпочитали накачиваться по домам.
Крысюков я недолюбливаю, поэтому следующая фраза далась мне с трудом:
— Их деньги по цвету не отличаются от прочих.
— Скажу тебе честно, приятель, творится неизвестно что.
Я погладил ожог на щеке:
— Ты и не подозреваешь, насколько прав. Чем будешь кормить?
Он поставил передо мной еще одну кружку темного. Я швырнул на стойку монету. Как говорится, квиты.
— Фирменным блюдом. Сосиски с кислой капустой. Или с бобами. А хочешь, подам пирог с почками. Его никто не пробовал, разве что Торчок. — Он ткнул пальцем в сторону наименее респектабельного из своих клиентов.
— А где Хвастун? — Обычно они с Торчком надирались вместе.
Жук пожал плечами. Когда он так делал, становилось понятно, откуда взялось его прозвище. В прошлом, когда он был мясистее, оно подходило к нему куда больше.
— Я слыхал, они разругались. Из-за бабы.
— Елки-моталки, да им обоим лет по двести.
— Не валяй дурака, Гаррет. Они оба немногим старше твоего.
Я опорожнил кружку и попросил налить по-новой.
— Давай свои сосиски. И не напоминай мне так часто, что я веду себя как пьяный крысюк.
Он ухмыльнулся и принялся помешивать варево в котле. По доброте душевной Жук положил мне две сосиски вместо одной. Судя по цвету, варились они слишком долго.
— Не ворчи, Гаррет. Мой тебе совет: не налегай на пиво. А то свалишься где-нибудь под забором.
— Растолкуй лучше, что у тебя с «Зовом». Они предлагали тебе свою помощь? — Это означало вымогательство под благовидным предлогом.
— Можно сказать и так. — Он положил на тарелку поверх кислой капусты две картофелины.
— Я могу посодействовать. Поговорю кое с кем, и они от тебя отстанут.
Шустера хлебом не корми — подкинь ему такой случай. Вдобавок мне далеко не по душе деятельность «Зова».
— Поговори. — Жук пододвинул тарелку ко мне, затем уставился на что-то за моей спиной и внезапно побледнел.
Я обернулся.
В дверной проем проник черный бумажный листок. Он трепыхался словно на ветру. За ним виднелась огромная псина с разинутой пастью, из которой свешивался длинный язык. Глаза псины сверкали алым. Показался второй пес, затем появилась Мона во всей своей красе и в полном вооружении.
— Что ты натворил, Гаррет? — прохрипел Жук.
Неужели он их видит?
— Кто, я?
— Они же пришли не за мной.
— Ты прав, приятель.
Дверной проем стал золотистым. Замелькали тени. Пожаловал старина Торбит. Похоже, вот-вот явятся и остальные.
Значит, шайиры одолели годоротов?
Я принялся поглощать сосиски с кислой капустой. Шайиры испепеляли меня взглядами.
— Кто они такие? — справился Жук, наполняя мою кружку.
— Тебе не стоит этого знать. — Он был религиозен и привык относиться к богам с почтением.
Из двери потянуло холодом. Мелькнуло размытое пятно.
Черная Мона пошатнулась. Псы затявкали. Кильрак зашелестел своими оборками. Передо мной материализовался Иоркен. Он был не в настроении. Естественно, ему пришлось побегать. Иоркен схватил меня за рубашку и отшвырнул в сторону.
Одна из стен заведения рухнула. В кабак ворвались Дайгед, Родриго и Ринго. Пожалуй, теперь Жуку придется мне поверить.
Следом за доблестными аверами вошел Имар, с чела которого срывались крохотные молнии. Он смерил меня отнюдь не ласковым взглядом и повернулся к шайирам.
— Рвем когти, Жук. — Когда Иоркен отвернулся, я обнаружил, что мой совет запоздал. Жука нигде не было видно.
Иоркен выволок меня наружу сквозь дыру, проделанную аверами. Жаль, что их не было с нами в Кантарде. Мы бы закончили войну в два-три дня.
Мы неслись с такой скоростью, что я едва переводил дух. С неба по-прежнему сыпался то ли дождь, то ли снег. Из темноты проступили очертания экипажа. На козлах восседал Хаос. Иоркен швырнул меня внутрь, не потрудившись открыть дверь. Я заработал несколько свежих ссадин. Магодор похлопала Гаррета по щеке и спешилась. Ее дружелюбие было напускным. Она предстала передо мной в своем истинном облике. Настоящая Разрушительница, готовая ринуться в бой. Иоркен присоединился к ней.
Я остался один. Точнее, наедине со Звездочкой. У которой было при себе все, чтобы оживить статую.
Экипаж тронулся. Звездочка поднялась с места.
Она знала свое дело.
В этом безумии все же были свои приятные моменты. К сожалению, то, что происходило в промежутках между ними, к приятному отнести было нельзя.
Когда я запросил пощады, Звездочка немного успокоилась. Села напротив, даже не подумав привести в порядок одежду, что, впрочем, было ей к лицу. И захихикала, словно последняя дурочка без единой мысли в голове. В общем, мечта каждого мужчины.
Я завязывал шнурки, когда лошади вдруг заржали и раздался треск.
— Черт! — воскликнул я. — Ну все, с меня хватит.
Я выскочил наружу, плюхнулся в снег; покрывавший мостовую. У меня мелькнула шальная мысль: что стало с Попкой-Дураком?
Хаос выбрался из пролома в стене. Он разозлился, тьма под его капюшоном была гуще обычного. Возможно, чем сильнее он сердится, тем бездоннее становится мрак.
Экипаж осел на правый бок, лишившись одного из задних колес. Дверца распахнулась, и я увидел Звездочку, восседавшую внутри, точно птица в клетке, и вполне довольную собой.
Пора сматываться.
Хаос двинулся наперерез. Что-то со свистом вылетело из ночной тьмы. Демонического кучера вновь отшвырнуло к стене. Да, каменщикам будет работы на много месяцев вперед.
Хаос сполз по стене и замер в неподвижности. Так-так, даже у богов есть свой предел.
Я услышал шорох. С неба спустились две совы, которые тут же превратились в очаровательных девушек.
— Сработало! — прощебетала то ли Димна, то ли Лила и направилась ко мне с таким видом, будто на уме у нее было сами знаете что. Вторая забралась в экипаж и запечатлела на губках Звездочки отнюдь не сестринский поцелуй. Звездочка прижалась к ней всем телом.
