— Акини! — снова позвал Зилаз, и его голос стал тонким и слабым, как бы доносясь издалека.
Змей закружился в воздухе, свиваясь в кольца, словно радуясь, тому что обрел себя, пусть даже в такой форме. Однако ни он, ни другие духи не делали попытки уйти через дверь, которую открыла для них Джейта. Дверь отсюда — куда-то туда.
Призраки держались между Касти и тремя женщинами, которым он угрожал. Змей метнул в него свои кольца, как набрасывают лассо на дикого быка в родном мире Талахасси. Они охватили руки Касти и обруч, потом поползли к его голове. Касти уронил обруч и попытался высвободиться. Но усилия были напрасны: кольцо вокруг головы медленно сжалось и полностью закрыло его лицо. Касти безуспешно пытался сорвать с себя петлю.
Призраки окружили его со всех сторон. Когда чужеземец спотыкался, они заставляли его выпрямляться и толкали ослепленного, полузадушенного к двери, открытой Джейтой.
Он сделал шаг, другой… и исчез, его не стало.
Дверь исчезла тоже, оставив жуткое ощущение пустоты в зале, как будто что-то унесло часть жизни всех, кто был здесь, Как? Талахасси не могла бы объяснить этого даже самой себе.
— Ну, я уже думала, что они хотят идти сквозь нас, — слабо сказала она. Жрецы поспешили к ней. — Почему они не ушли сразу?
— Наверное, не могли, — ответила Джейта. — Они слишком давно высланы в это существование. А больше всего они хотели, — добавила она медленно, — добраться до того, кто сделал их призраками.
— Значит… он тоже будет духом… — Талахасси чудилась в этом опасность. Она чувствовала, что такая опасность исходит от Акини и других духов, хотя, по сравнению с иноземцем из пустыни, у них не было никакой силы.
— Они закрыли дверь, Дочь, — подошел к ней Зилаз. — Ты имела мужество обращаться с ними, как положено по обычаю, и теперь они удалили того, кто один имел силу разрушить все, что мы сделали.
— Он был… — начала Джейта, но Зилаз предупреждающе, поднял руку.
— Не будем говорить вслух о том, кто он был. Такое знание было похоронено в прошлом и основательно похоронено. Достаточно того, что он не нашей плоти и не из нашего мира.
— А те, кто пришел с ним? — спросила Налдамак.
— Они узнают своими методами, что он исчез. А к такому путешествию даже они не готовы. Человек, может быть, и победил время и пространство, но остаются другие измерения, и мы не рискуем путешествовать по ним, если хотим оставаться людьми.
Талахасси сидела в саду Кандис. Перепуганный город теперь патрулировался верной Кандис и Амону стражей. Храм был открыт, и оттуда истекал мир. Мир, который не возбуждал ум, но успокаивал встревоженный дух.
Встревоженный дух? С исчезновением Касти Талахасси ловила себя на том, что она время от времени вглядывается в воздух, прислушивается к окружающему с помощью того внутреннего чувства, которым Ашок так хорошо улавливала чужую мысль чужого духа.
Правда ли, что когда Касти был унесен своими «ненужными инструментами», ему был прегражден вход в этот мир? Окончательно ли он вытолкнут в другое пространство-время, как она сама была вытащена из своего мира в развалины древнего Мерсе?
Другое пространство-время…
Сегодня вечером она была Талахасси, когда сидела здесь одна в сумерках. Хотя ее запыленная накидка сменилась шелковым платьем той, чье место она занимала, и ее голову покрывал церемониальный парик Королевской Леди, она не была Ашок!
Талахасси подумала о том, на что намекала Джейта на последнем Совете несколько часов назад, говоря, что Касти пришел не из времени, а из пространства. Этот продукт самого Кема в его самые ранние дни. Он родился в результате эксперимента ученых другого мира, а кровь и способности этих ученых продолжались в некоторых потомках, которые повернули на другой путь познания, вглубь. Таким образом, те дальние предки, знавшие звезды, предпочли познать самих себя, и, возможно, преуспели в этом больше, чем кто-либо из их племени.
Второй иноземец так больше и не появился. Возможно, что он и те, кого он представлял, узнали о судьбе их «дичи» и отправились восвояси.
Но Талахасси Митфорд осталась. Она тоже была не из этого мира и тоже хотела теперь уйти. Она видела, как Джейта открыла дверь, через которую исчез Касти. Но ей совсем не хотелось обратиться в нежить, в дух. Была же дверь между ее миром и этим, и значит…
— В тебе странная мысль, Королевская Леди.
Талахасси подняла голову. Джейта, Налдамак, Хериор с рукой на перевязи и, наконец, Зилаз. Этим четверым она должна сказать правду, чего бы это ей ни стоило.
— Я не Королевская Леди, — обратилась она к Джейте. — Ты знаешь, кто я. И теперь, когда я послужила вашим целям, я прошу вас отпустить меня.
Видимо, Джейта поделилась секретом с остальными, потому что Талахасси не заметила на их лицах никакого удивления.
— Дочь моя, — начал Зилаз, но она перебила его:
— Лорд Жрец, я не ваша дочь, я не из вашего рода!
— Нет, ты и меньше, и больше…
— Как это — и меньше, и больше?
— Каждый из нас формируется с рождения, но не только кровью и наследственностью, заложенной в нас, и теми, кого мы любим и кто в свою очередь любит нас, а еще знанием, что вкладывается в наш мозг, обучением. Ты не Ашок, но частично ты стала Ашок, и ты не можешь вырвать ее из своих памяти и мыслей. Но ты также и сама по себе с другими качествами, присущими тебе одной.
— Вы можете послать меня обратно? — прямо спросила она.
— Нет, — сказала Джейта. На ней не было ее львиной маски, и в сумерках ее лицо выглядело уставшим и осунувшимся.
— Почему? У тебя есть ключ, у Налдамак — жезл, а у тебя, — обратилась она к Зилазу, — все учение Высшего Пути.
— Должен быть якорь, чтобы притянуть человека, — сказала Джейта. — Когда был послан Акини и другие безымянные существа, они были притянуты силой жезла, унесенного и спрятанного раньше. Жезл был принесен в такое место, где были подобные ему предметы. Украденный ключ должен был быть перенесен туда, куда его притягивал жезл.
Но когда Ашок пошла за ними, ее рука, положенная на жезл и ключ, и ее право держать и вызывать их были так сильны, что потянули и тебя тоже. Потому что ты в своем мире была той, кем была бы она, если бы жила в твоем времени и мире. Вы были равны по своей сути.
В противном случае разве можно было бы дать память Ашок тебе? Но теперь там нет якоря. Когда Аки ни и другие не были притянуты вовремя обратно — ты видела, что с ними стало. В нашем мире у них, видимо, не было аналогов — вот они и потерялись в межвременье. Возможно, что подобные ему не существуют в других местах.
Ашок погибла, поскольку не могла вытянуть свой аналог, не отдав энергию своего тела. А у тебя нет двери, потому что ничто не притянет тебя.
