Жестокая правда, что её от него тошнило. Просто стоять рядом с ним требовало усилий, не то что к нему прикоснуться. И дело было далеко не только в уродстве его изувеченного лица. Она навидалась уродств с лихвой, и натворила сама тоже с лихвой, и без проблем могла хотя бы притворяться, что её это не напрягает. Дело было в молчании, когда прежде она не могла его заткнуть. Их разделяло множество долгов, уплатить которые ей было не под силу. Она смотрела на скособоченный, мёртвый глаз и вспоминала его шёпот: такой была бы ты. И она знала, что была бы. Когда они разговаривали, он больше не произносил речей ни о правильных поступках, ни о том, чтобы начать новую жизнь. Может ей стоило наслаждаться победой своих доводов. Она над ними крепко потрудилась. Но все её мысли были лишь о том, что ей достался человек идущий дорогой добра, а она каким-то образом взяла и превратила его в стремящееся ко злу создание. Она не только прогнила сама, но и портила всё, к чему прикасалась.
От Трясучки ей худо, и само осознание омерзения вместо положенной благодарности ещё более усиливало дурноту.
— Я напрасно трачу время, — прошелестела она, в основном своему бокалу, нежели кому-то другому.
Рогонот вздохнул. — Мы все такие. Просто проживаем поганые дни до нашей бесславной смерти, стараясь, чтобы она пришла в наименее ужасном обличье.
— Мне пора уходить. — Она попыталась сложить перчаточную руку в кулак, но на этот раз боль лишь ослабила её. — Найти способ… Найти способ разделаться с Орсо. — Но она так устала, что с трудом нашла в себе силы это вымолвить.
— Месть? В самом деле?
— Месть.
— Если вы оставите меня, я стану сокрушаться.
Она вряд-ли смогла бы заставить себя потрудиться следить за речью. — За каким чёртом тебе меня хотеть?
— Мне, вас хотеть? — Улыбка Рогонта на мгновение слетела. — Я больше не могу уползать, Монцкарро. Скоро, возможно завтра, настанет великая битва. Та, что решит судьбу Стирии. Что может быть ценнее совета одного из величайших стирийских воинов?
— Погляжу, найду ли я такого для вас, — пробормотала она.
— И у вас много друзей.
— У меня? — Никто из ныне живых не шёл ей на ум.
— Простой народ Талинса всё также вас любит. — Он вскинул брови на присутствующих. Некоторые всё также недружелюбно сверлили её взглядами. — Конечно, здесь популярности меньше, но это только подтверждает правило. Злодей для одного, герой для другого, как-то так.
— В Талинсе меня считают погибшей, да и вообще им до звезды, — наврядли ей не до звезды самой.
— Напротив, мои агенты в процессе выработки чёткой гражданской позиции на случай вашего триумфального оживления. Расклеенные на каждом перекрёстке листовки опровергают версию герцога Орсо, обвиняют его в покушении и гласят о вашем неминуемом возвращении. Народу глубоко не до звезды, поверьте, в них кипит та бездонная страсть, что простонародье порой питает к великим личностям которых они никогда не видели и не увидят. На худой конец всё это настроит их против Орсо в дальнейшем и создаст ему трудности у себя дома.
— Угу, политика? — Она опустошила бокал. — Хилые подвижки-то, когда у ваших ворот война.
— Все мы стараемся продвинуться настолько, насколько можем. Но и на войне и в политике вы по прежнему котируетесь, вас хотят заполучить. — Его улыбка вернулась обратно, шире чем когда бы то ни было. — Вдобавок, разве нужна какая-то дополнительна причина мужчине, чтобы держать под рукой прекрасную и обаятельную женщину?
Она угрюмо скосила глаза. — Отъебитесь.
— Когда прижмёт, так и сделаю. — Он прямо взглянул на неё в ответ. — Но лучше бы мне кто-нибудь помог.
* * *
— Вы выглядите почти также злобно, как я себя чувствую.
— А? — Трясучка отвёл ненавидящий взгляд от счастливой парочки. — А-а. — С ним разговаривала женщина. — О. — Она смотрелась очень здорово, настолько, что казалось её окружает сияние. Тут он заметил, что сияние окружает все предметы. Он нажрался в говно. Всё же она казалась отличающейся от остальных. Ожерелье красных камней на длинной шее, белое, свободно надетое платье, подобно тем, что носили в Вестпорте чёрные женщины, хотя она была бледнее снега. В том как раскованно она стояла не было ничего натянуто-неискреннего. А в улыбке было что-то открытое. На мгновение он чуть не улыбнулся вместе с ней. Первый раз за всё это время.
— Здесь есть свободное место? — Она говорила по стирийски с акцентом Союза. Чужая, как и он.
— Вы хотите присесть… со мной?
— Почему нет, вы что, разносчик чумы?
— С моим везеньем я бы не удивился. — Он повернул к ней левую сторону лица. — Хотя он и сам по себе отталкивает от меня большинство народа. — Её глаза переместились туда, затем обратно и улыбка даже не дрогнула. — У всех нас есть свои шрамы. У кого-то снаружи, у кого-то…
— Те, что внутри всё ж далеко не так плохо влияют на взгляды других, да?
— Я обнаружила что их взгляды чересчур переоценивают.
Трясучка медленно оглядел её сверху донизу и ему понравилось. — Вам легко говорить, их вам девать некуда.
— Умеете себя вести. — Оглядев зал, она разочарованно выдохнула. — Уже не чаяла отыскать хоть что-то подобное среди этой толпы. Клянусь, вы наверняка здесь единственный честный человек.
— Особо на это не рассчитывайте. — Хотя сам уже широко ухмылялся. Покадриться с мило выглядящей женщиной неплохо в любое время. У него есть гордость. Она протянула ему руку и он заморгал глядя на неё. — Мне поцеловать, да?
— Если хотите. Она не растает.
Она была мягкой и гладкой. Ничего общего с рукой Монзы — жилистой, выгоревшей, мозолистой как у какого-нибудь Названного. А уж с другой рукой, в перчатке, перекрученной как крапивный корень, и того меньше. Трясучка прижался губами к тыльной стороне ладони, обоняя лёгкий запах духов. Словно цветов и ещё что-то, от чего дыхание режет горло.
— Я, у-у… Коль Трясучка.
— Я знаю.
— Знаете?
— Мы виделись, хотя и кратко. Моё имя Карлотта дан Эйдер.
— Эйдер? — У него ушно несколько мгновений на сопоставление. Полумельком пролетевшее во мгле лицо. Женщина в красном пальто, в Сипани. Любовница принца Арио. — Вы та, которую Монза…
— Избила, угрожала, сломала и оставила подыхать? Тогда видимо это я. — Она хмуро поглядела на главный стол. — Монза, вот как? Даже не просто по имени, но по его ласкательному уменьшению. Вы с ней должны быть очень близки.
— Вполне близки. — Никак не настолько близки как тогда в Виссерине. Перед тем как у него отняли глаз.
— И всё же она восседает там наверху с великим герцогом Рогонтом, а вы сидите тут внизу в замешательстве среди убогих нахлебников.
