Баррен запрыгнул в одно из них.
Дарт прижалась к мощной спине, чтобы избежать зазубренных осколков, торчащих из верхней рамы. Она не поднималась, пока они неслись по пустым коридорам, а лишь крепче сжимала ошейник. У нее наконец появилось время волноваться о Тиларе и его спутниках.
Неужели она опоздала?
* * *
Тилар не мог отвести глаз от черного отпечатка между грудями госпожи Нафф. Его буквально пригвоздило к месту. Что происходит?
И это промедление дорого ему стоило.
Из черной отметины потекла струя маслянистой тьмы так быстро, что глаз не успевал уследить за ней. Она ударила Тилара в грудь, но он не почувствовал толчка. Тьма прошла сквозь него… Нет, в него, втянулась в его собственную метку.
Грудную клетку распирало. Ребра хрустнули и выгнулись. Плоть разрывало в клочья. И как и прежде, стоило сломаться первой кости, его охватила агония. Тилар понимал, что скоро она закончится: демон высвободится, а он снова станет калекой. Но по крайней мере, тогда утихнет боль.
Пока же он не мог даже вздохнуть.
Вокруг него раздавались крики, но они звучали словно издалека, из-под толщи воды, а Тилар погружался все глубже.
Но боль не кончалась. Изломанное тело не излечивалось.
Немигающими глазами он наблюдал, как от струи тьмы отслаиваются черные дымные щупальца. Они извивались и выстреливали во всех направлениях. Некоторые ударили по нему, но безрезультатно. С них клочьями свисала тьма. Тилар и Нафф оказались запертыми в клетке из переплетенных призрачных волокон.
Тилар знал, что поймало их в ловушку.
Глум, сгусток наэфира.
Поскольку собственный демон не мог причинить Тилару вреда, то и тьма оказалась столь же безобидной. Тем не менее он не мог двинуться, как пойманная в паутину муха…
Тьма продолжала затекать в него. Тилару показалось, что его раздувает изнутри.
Слишком много…
Наконец что-то внутри Тилара не выдержало и ринулось в драку: его собственный демон поднялся, чтобы сразиться с нарушителем чужих владений. За пределами костей и плоти демоны столкнулись. Они извивались и рвали друг друга. Тилар понял, что, если битва затянется, от него самого не останется ничего.
Будто прочитав его мысли, его наэфрин толкнулся наружу и потащил за собой демона-противника. Густые клубы дыма поднялись между Тиларом и Нафф. Тьма кипела, в ней порой проглядывали расплывчатые силуэты.
Край крыла, проблеск морды, призрачные когти, принадлежащие его демону.
Но в дымной буре метались и другие очертания: змеиный хвост, язык раздвоенного пламени, полная черных зубов пасть. Тилар помнил их со времен Панта.
Его демон сражался с чудовищем, что убило Мирин. Что поселилось внутри госпожи Нафф.
Тилара охватил беззвучный смех.
— После того как я сразила Мирин, меня вознаградили, — сказала госпожа Нафф. — Мне дали это тело, чтобы ходить по вашему миру. А теперь пришло твое время.
Вокруг Тилара сомкнулась тьма. Коридор растворился в ней, но зрение не пропало. Тилар смотрел чужими глазами, ощущал, жил чужой жизнью. Он обнаружил, что пытается вырваться из чьей-то хватки.
Но нападающий был невозможно силен.
Спутанные каштановые волосы, заросший щетиной подбородок, голодные зеленые глаза…
Чризм.
«Нет, — беззвучно кричали ее губы. — Почему?..»
Госпожа Нафф.
Ее ударили в губы, а рот наполнился кровью у Тилара. Чризм входил в нее, грубо, разрывая нежную плоть. Тилар оказался не готов к вторжению. Боль полоснула живот, пах, спустилась в ноги. Она кричала. Он кричал.
Насилие продолжалось бесконечно долго, потом ее обожгло горячим семенем. Тилару оно показалось волной огня. Оно пылало в них обоих. Они слились в единое целое.
Порченое семя бога поедало ее изнутри, опустошало. Пропадало все, что было в ней женского. Ничего не осталось. Тилара уносило следом за ней.
— Нет…
Хлестнул приказ.
— Это не твой путь…
Слова исходили изнутри, снаружи.
— Это отголоски… Не следуй им… Вот твое тело…
Агония вспыхнула с новой силой… знакомая агония. Он помнил, как ломаются кости. Тилар принял боль и признал в ней свою.
— Не теряй свой путь…
Теперь он узнал голос демона-наэфрина.
К нему вернулось зрение, размытое болью.
Коррам замахнулся мечом, чтобы разрубить дымные путы. Обычная сталь безвредна для наэфира. Щупальце Глума хлестнуло Коррама по лицу, и рыцарь отшатнулся, выронил меч. Он схватился за лицо, но слишком поздно.
Рыцарь завалился назад. Кровь хлестала из пустоты, что была когда-то его подбородком, ртом и носом. На пол он упал уже мертвым.
В горло госпожи Нафф полетел нацеленный с убийственной точностью кинжал. Его бросил Роггер. Завиток Глума превратил его в полете в расплавленный кусок железа, и он звучно шлепнулся на пол.
Никакому оружию не разрубить паутину Глума.
За исключением одного.
Тилар не видел меча богов в своей руке. Но тем не менее чувствовал его. Рукоять сама цеплялась в скрюченную ладонь и ни за что не желала ее отпускать. Тилар приказал телу двинуться, ударить демона с лицом госпожи Нафф — того, что убил Мирин и получил в награду тело служанки. Он понимал, что ранее обитавшей в нем женщины давно нет. Остались лишь тени и свет, чтобы обмануть его и заманить в ловушку, как уводит с тропинки путников бродячий клок тумана в темном лесу.
Он пытался занести меч, но искалеченное тело не находило сил. Ему оставалась только сила воли, но ее одной оказалось недостаточно.
Его трепыхания встретил смех.
«Мы заберем твой меч и тебя, — пообещал демон. Тонкая рука потянулась к Ривенскриру. — А потом мы разорвем этот мир, подобно тому как я разрываю оболочку, что ношу сейчас, и возьмем его себе! Мы будем свободны!»
Тилар беспомощно сопротивлялся.
Но спасения не было.
Тонкие пальцы сомкнулись на рукояти меча богов.
* * *
Лестничным пролетом ниже Дарт услышала госпожу Нафф.
«Мы заберем твой меч!»
Девочка соскочила со спины гончей, чуть не сломав на ступеньке ногу. Внезапная потеря всадника заставила пса остановиться.
Она оставила Баррена на лестнице и понадеялась, что тот не послушается приказа не сходить с места.
Возле распахнутых дверей Высокого крыла Дарт пригнулась и осмотрела коридор.
«Мы будем свободны!»
Девочка заметила одного из рыцарей на полу в луже крови. Остальные явно не знали, как разорвать запутанную паутину, что связывала Тилара и госпожу Нафф. Дарт поискала глазами лорда Чризма, но того не было видно.
