Тиван вышел, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. «Бешенство — плохой советчик, — подумал Скелли, — но лучше так, чем никак».
— Есть подробности? — поинтересовался он у палача.
— Да какие тут подробности. Пришел, говорят, один. Велел впустить. Его они ослушаться не могли, поскольку он их сюда, мол, и ставил. Пробыл в оружейной недолго. Вышел, как уже говорилось, с мешком. Дверь за собой закрыл, так что они и понятия как будто не имели, что именно он забрал. Поняли, мол, только сейчас.
— А это у них так принято: рассказывать подобные вещи исключительно под пытками? Любят, когда им больно? Зачем нужно было делать из заурядного события страшную тайну?
Палач пожал плечами.
Скелли брезгливо приблизился к мужчинам и крикнул:
— Что вы тут развели? Почему нельзя было сразу все рассказать? Он вас что, запугивал? Отвечайте!
Один из пленников поднял покрытое кровоподтеками лицо и грязно выругался.
Скелли отпрянул. Сплюнул. Плюнул еще раз, злой на себя, что не сдержался. Он терпеть не мог того, чего не понимал. Отошел к принявшему выжидательную позу Ризи. Шепнул на ухо:
— От обоих избавиться. — Подумал, дернул Ризи за рукав: — Только не сразу. Сперва перевести их в клети. Они могут быть в сговоре с Демвером. Сперва нужно все узнать.
Подобные вещи Ризи понимал с полуслова. Он высунулся за дверь и велел всем живо расходиться по своим местам. Следствие закончено и пока в их помощи не нуждается. Вошли только двое невозмутимых воинов, получили одобрительный кивок от Ризи и стали снимать с цепей первого пленника. Сняли, подхватили под руки и увели. За их молчание Скелли не опасался. Едва ли им захочется оказаться в таком же положении. Так что если они знакомы с семействами этих предателей, едва ли ответят что-нибудь вразумительное на расспросы жен и матерей. Да, служили вместе, где сейчас, не знаем. Страх за свою шкуру — великая вещь! Тэвил, где же Демвер?..
Он вышел в опустевшую комнату и, к немалому своему удивлению, увидел в углу одинокую фигуру, в которой признал Сартана. Юноша без приглашения торопливо подошел к нему.
— Новые сведения, — сказал он заговорщически, — из дома Томлина.
— У тебя там тоже живет знакомая девушка? — не сдержался Скелли.
— Нет, просто слышал разговор на кухне. Продолжать?
— Изволь.
— Его помощник, говорят, пропал.
— Сима?
— Да, упоминали это имя.
— Пропал?
— Не вернулся вчера с какого-то задания. Утром его хватились. Сейчас ищут, но пока бесполезно.
— Кстати, ты случаем не слышал, куда мог деться Демвер? — Скелли уже думал о другом.
Юноша удивленно поднял брови.
«Напрасно я его спросил. Теперь неизвестно, кому в обратную сторону уйдут эти сведения. Ладно, в следующий раз буду умнее. Что он сказал? Сима пропал? Подозрительно, но не более того. Едва ли он имеет что-то общее с Демвером. Хотя кто теперь знает наверняка? Все как с ума посходили. Никогда еще наступление зимы не вносило столько сумятицы». В другой раз ему было бы интересно во всем дотошно разобраться, но сейчас эта череда новостей, предательств и исчезновений только раздражала.
— Хорошо, что сказал, — потрепал он Сартана по хилому плечу. — Проводи-ка меня обратно в келью.
По пути он получил подтверждение того, о чем слышал раньше. Повар Прол действительно приходился Сартану дядей. Он замолвил за любимого племянника слово еще в бытность тут Ракли. Поэтому про его назначение никому ничего не сообщалось. Ракли вообще часто принимал решения, ни с кем не советуясь. Скелли помнил, что видел юношу несколько раз в прошлом, но не подозревал, что тот, кроме всего прочего, числится писарем. Такие вещи обычно без его ведома не делались. В данном случае можно было запросто заподозрить подвох. Кто теперь знает, может быть, Ракли вынашивал идею рано или поздно подсидеть его, Скелли, как он когда-то, еще при Гере Одноруком, умело подсидел глупого старика Харлина?
Поэтому не было ничего странного в том, что, когда они дошли до его кельи, он устроил Сартану серьезную проверку его писарских навыков. Сперва парень написал под диктовку два коротких письма. Одно — Томлину с выражением тревоги и просьбой держать его, Скелли, в курсе поисков, поскольку, может статься, он видел Симу последним, когда они вчера вышли после совета. Разумеется, он не стал открыто уточнять, что происходило это в подземелье, под стенами Обители Матерей. Томлин и сам должен был об этом догадаться, а Сартану знать ничего такого вовсе не следовало. Второе письмо предназначалось поставщику кож для новых свитков и носило сугубо деловой характер.
С письмами парень справился неплохо, почерк у него оказался сносным, вполне разборчивым, правда, он допустил несколько ошибок в написании, но те, кому эти письма были адресованы, едва ли обратят внимание на подобные тонкости.
Затем Скелли поручил Сартану вручить эти письма настоящим посыльным, тем, кто не мотался, как он, по башне и замку, а спешил во все концы Вайла’туна кто конным, кто пешим ходом. По возвращении Сартан должен был продемонстрировать свое умение копировать почерк. Скелли дал ему отрывок из старинного уложения о надлежащем поведении в замке, тот самый, где говорилось о наказаниях, которых заслуживают те, кто пренебрегает такими качествами, как верность хозяевам, и руководствуется соображениями корысти. Он объяснил, что этот отрывок заказал ему один уважаемый эдель, решивший ввести подобные традиции в своем поместье. Сартан долго корпел над порученной работой, но результат превзошел все ожидания Скелли. Нет, почерк оригинала весьма отличался от копии, однако опытный глаз главного писаря подметил, каких трудов стоило парню добиться именно этой непохожести. А если он настолько отчаянно не хотел, чтобы Скелли знал о его мастерстве, выходит, ему есть чего скрывать, а значит, с ним нужно держать ухо востро.
— Молодец, — сказал Скелли, — дядя может тобой гордиться. Почему ты решил стать писарем?
— А кем еще? — поежился юноша. — Повар из меня никудышный, оружие носить — тяжело, а вот читать люблю. Так и получилось.
— Ладно, хорошо. Подумаю, как тебя пристроить. Пока будешь делать, что делал, и снабжать меня сведениями, как снабжал. Если принесешь важную весть, о которой я еще не знаю, получишь награду. — С этими словами он открыл маленький сундучок на столе и вложил в узкую руку Сартана два силфура.
— Благодарю, — как само собой разумеющееся воспринял этот жест юноша и сунул деньги в словно специально приготовленный на такой случай мешочек за пазухой. — Какие будут указания?
— Слушай и подмечай. И знаешь что, принеси-ка мне обед.
