— Конечно. Возможно, вам не чего делать. Вы нужны мне только в смысле обеспечения меры предосторожности. — Когда он заявил, что согласен, я добавила: — Вы живете не на горе у Радиона?
— Она попросила меня дать ей время на принятие решения. — Под его покрытой чешуйчатым рисунком кожей перекатывались странные для землянина мышцы. — Если бы только она решила это поскорее; в этом городе поступило достаточно предложений, что бы дать гильдии работу на целый год. Ах, да что это я вам тут рассказываю? — Взгляд его выражал озабоченность и наигранное отчаяние.
— Не торопитесь, — сказала я, и это был лучший совет, какой я могла ему дать.
— Это звучит удовлетворительно. — Посланница Харантиша откинулась назад в свое кресло. Ее золотые глаза скользили по комнате, причем не возникло ощущение, что она наблюдала за кем-то одним из нас. — Но торговля с вашим другим миром осуществлялась бы через жителей Южной земли, не так ли? Через их остров.
— В настоящий момент — да, но не обязательно все время только так. — Я привела обычные объяснения ограничений контактов с мирами Доминиона.
Блейз стоял у двери, на его расслабленном лице, казалось, не было ни какого выражения, руки же держались за рукоятку вынутого из ножен харур-нилгри.
Взгляд посланницы испытывающее остановился на покрытой шрамами стороне его лица и поношенной кожаной куртке одежде гильдии. Она ничуть не была удивлена его присутствием.
Джон и Конни сидели за другим столом в дальнем углу комнаты; они разбирали различные кассеты с записями и тихо разговаривали друг с другом. Марик удалось раздобыть еще немного так любимого на Покинутом Побережье чая из арниака. Когда она внесла его в комнату, я заметила, что на ее поясе висели мечи Телук.
— Значит, тогда не исключено, что вы станете с нами торговать? — спросила посланница.
— Торговать? Я не могу ответить на этот вопрос при существующем положение дел, то есть прежде, чем мое правительство примет соответствующее решение. Но, определенно, контакт между двумя нашими культурами может существовать. Если пожелает Повелитель…
— Ага! — Ее лицо помрачнело, темных цветов одежда слегка приподнялась, и под нее я увидела мерцание бронзовых доспехов.
Лицо под свободно свисавших светлой гривой не было молодым, хотя это при золотой, покрытой, как у змеи, рисунком коже народа колдунов угадывалось лишь с трудом. — Даннор бел-Курик — глупец; сожалею о том, что родила его. Когда у вас будет ответ, посланница С'арант, пошлите его Курик бел-Олиньи, и я позабочусь о том, чтобы он был услышан.
— Посланница, вы знаете, что я не в состоянии давать вам гарантии…
— Да, — сказала она и продолжила, обращаясь к Марик: — Моя повозка стоит на улице? — Затем снова повернулась ко мне. — Хорошо, посланница С'арант, скажу вам еще об одном.
Я не могла судить о том, являлось ли такое ее поведение бесцеремонностью по отношению ко мне или оно соответствовало обычаям Кель Харантиша. Я встала и сделала официальный поклон.
— Я слушаю вас, посланница.
— Существует некая Башня, — сказала она и впервые за весь этот долгий вечер сказанное прозвучало ни угрожающе, ни уклончиво. — Вот еще что, С'арант-посланница: не верьте всему, что слышите в той Башне. Не всему, что вы слышите там о нас.
Она вышла, и ее скурраи-джасин двинулась в направление порта.
Блейз вышел следом за ней на крутую дорогу, ведшую вниз с холма.
— Я рад видеть эту женщину со спины, — прозвучал его комментарий. — Сестра, вы очень хорошо говорите на языке Покинутого Побережья. Вы изучили его в Касабаарде?
— В некотором роде, — ответила я и ненадолго задумалась над тем, чему я еще научилась в Касабаарде… и какую цену за это заплатила.
Прошел шестой день, а за ним и седьмой, но выборы все еще продолжались. Я видела только лишь с'ан телестре.
Вечером восьмого дня, когда вторые сумерки сменились звездным светом, ко мне ненадолго зашел Халтерн.
— Они хотят, чтобы в момент солнцестояния здесь присутствовал официальный представитель, — сказал он, усаживаясь рядом с Марик. — Т'Ан Сутафиори предложила вас, но я могу попросить прийти Хакстона, если вы очень заняты.
— Для этого я выкрою себе один день. — Я ни в коем случае не хотела бы лишать себя подобного зрелища и уж совсем не собиралась позволить Сэму Хакстону брать на себя мою работу. — А что там, собственно, происходит? У меня еще не было времени спросить кого-нибудь об этом.
Он поискал взглядом еще съедобные остатки нашего ужина и взял себе кусок черного хлеба.
— Все ждут исхода выборов.
Мне пришел в голову вопрос, задавать который я не намеривалась, но все таки сделала это:
— А Бродин? Что с ним?
— Он ничего не сказал и далее также будет молчать. — Он разжевал хлеб, проглотил, затем посмотрел мне в лицо. — Нет, вы этого, конечно, еще не слышали. Его обнаружили лишь сегодня в полдень. Бродин привел в исполнение приговор, произнесенный ему Т'Ан Сутаи-Телестре. Он отравился в камере. Он мертв.
33. ГОД ЛЕТНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ
Наступил день летнего солнцестояния.
— С этим вы уже опоздали, С'арант. — Марик не скрывала изумления. — Это носят на Земле?
— Да, но это выглядит не так, как должно было бы.
Платья, почти год пролежавшие в сундуке, пахло травами, предназначающее для защиты одежды от насекомых. Я встала, пока Марик ставила зеркало, и перебрала свои прочие аксессуары. Сорочка свободно свисала на уровне талии, жакет же был тесен в плечах и обносился по кромкам.
— О, боже. Ничего себе представительница Доминиона. — Я снова разделась. Снизу, от входа, прозвучал громкий звон.
— Я об этом позабочусь. — Марик выбежала из комнаты, и я услышала, как она спешила вниз по лестнице.
Я опять начала одеваться. Рукава сорочек их хирит-гойена казались мне теперь уже, чем тогда, когда я в последний раз заказывала себе одежду в Таткаэре. С той поры прошел уже почти год.
Сунув ноги в узкие брюки, я зашнуровала на икрах полусапожки из мягкой кожи. Коричневого цвета бекамиловая туника, которую я надела поверх брюк, позволяла мне носить в кобуре вновь заряженный парализатор, скрыв его сзади над бедром.
Я не испытывала к бел-Олиньи из Кель Харантиша и к команде ее корабля. К тому же существовало то неизвестное лицо — кто это, теперь, когда Бродин был мертв, я никогда уже не узнаю, — которое имело любые мыслимые причины пытать злобу к посланнице Доминиона.
Вернулась Марик, когда я уже застегивала пояс, на котором был нож.
— Посланница от т'ан Керри, — она помахала передо мной сложенным листком бумаги, — а скурраи-джасин уже здесь, что бы отвести вас на площадь.
