Когда они поели, Арагорн созвал всех вокруг себя.
— День наконец настал, — сказал он, — день выбора, который мы так долго откладывали. Что теперь станет с нашим Братством, которое так далеко прошло благодаря дружбе? Должны ли мы повернуть на запад с Боромиром и участвовать в войнах Гондора, или на восток — к Ужасу и Тени, или же должны разойтись и пойти разными путями? Что бы мы ни выбрали, это нужно сделать быстро. Мы не можем долго оставаться здесь. Мы знаем, что Враг на восточном берегу, но боюсь, что орки могут быть и на этом берегу Реки.
Наступило долгое молчание, никто даже не шевелился.
— Ну, Фродо, — сказал наконец Арагорн. — Боюсь, что бремя выбора ляжет на тебя. Ты — Хранитель, избранный Советом. Только ты можешь избрать свой путь. Здесь я тебе не советчик. Я не Гэндальф, хотя и старался исполнить его роль, но не знаю, что он собирался делать в этот час и были ли у него какие-либо планы. Вполне вероятно, что он тоже оставил бы выбор за тобой. Такова твоя судьба.
Фродо вначале ничего не говорил. Потом медленно начал:
— Я знаю, что нужно торопиться, но я не могу выбрать. Это тяжелое бремя. Дайте мне еще час, и я решу. Оставьте меня одного.
Арагорн с сочувствием посмотрел на него.
— Хорошо, Фродо, сын Дрого, — сказал он. — У тебя будет час, и ты останешься один. Мы задержимся здесь на некоторое время. Но не уходи слишком далеко, чтобы мы могли тебя услышать, если позовешь.
Фродо некоторое время сидел понурив голову. Сэм, не спускавший глаз со своего хозяина, покачал головой и пробормотал:
— Ясно как день, но не следует Сэму Гэмджи вмешиваться сейчас.
Вскоре Фродо поднялся и ушел, и Сэм видел, что все сидят неподвижно и не глядят на него, — все, кроме Боромира, глаза которого неотрывно следовали за Фродо, пока он не скрылся из виду у подножия Амон-Хена.
Бредя бесцельно по лесу, Фродо обнаружил, что ноги несут его к склону холма. Он вышел на тропу — остатка древней дороги. На крутых местах были высечены ступени, но сейчас они обвалились и выветрелись, их раскололи корни деревьев. Некоторое время он поднимался, не думая, куда идет, пока не пришел на травянистую полянку. Ее окружали рябины, а в середине лежал широкий плоский камень. Маленькая лужайка открывалась на восток и была залита солнечным светом. Фродо остановился и посмотрел на Реку далеко внизу, на Тол-Брандир и на птиц, кружившихся в воздухе между ним и островом. Сюда доносился могучий голос Рауроса.
Он сел на камень, подперев подбородок рукой, продолжая глядеть на восток. Но сейчас он почти ничего не видел. Перед его мысленным взором прошли все события, случившиеся после ухода Бильбо из Удела, и он вспоминал и обдумывал все, что говорил Гэндальф. Время шло, а он все еще ничего не решил.
Внезапно он очнулся от своих мыслей: его охватило странное чувство, что он не один, что чьи-то недружелюбные глаза устремлены на него. Он вскочил на ноги и повернулся, но, к своему удивлению, увидел улыбающегося Боромира.
— Я боялся за тебя, Фродо, — сказал он, подходя. — Если Арагорн прав и орки близко, никто из нас не должен оставаться в одиночестве, и ты — меньше всех: от тебя так много зависит. А у меня на сердце слишком тяжело. Можем ли мы поговорить наедине? Это успокоит меня. Когда собирается много народу, разговор превращается в бесконечный спор. В беседе двоих легче найти мудрый выход.
— Ты так добр, — ответил Фродо. — Но не думаю, чтобы какая-либо беседа могла помочь мне. Я знаю, что должен делать, но просто боюсь этого, Боромир, боюсь.
Боромир стоял молча. Беспрестанно ревел Раурос. Ветер шумел в ветвях деревьев. Фродо вздрогнул.
Неожиданно Боромир подошел и сел рядом с ним.
— Ты уверен, что не страдаешь напрасно? — спросил он. — Я хочу помочь тебе. Тебе необходим совет в твоем трудном выборе… Хочешь выслушать мой совет?
— Думаю, что я знаю, какой совет ты мне дашь, Боромир, — ответил Фродо. — И он мне кажется мудрым, если бы не предупреждение моего сердца.
— Предупреждение? Предупреждение против чего? — резко спросил Боромир.
— Против отсрочки. Против пути, который кажется легче. Против отказа от бремени, возложенного на меня. Против — что ж, я должен сказать и это, — против доверия силе и искренности людей.
— Но эта сила долго защищала вас в вашей маленькой стране, хоть вы и не знали этого.
— Я не сомневаюсь в доблести вашего народа. Но мир меняется. Стены Минас-Тирита, может быть, крепки. Но если они падут, что тогда?
— Мы все падем в битве. Но все еще есть надежда, что они не падут.
— Надежды нет, пока существует Кольцо, — возразил Фродо.
— Ах, Кольцо! — сказал Боромир, и глаза его блеснули. — Кольцо! Разве не странная судьба, что мы должны испытывать страх и сомнения из-за такой маленькой вещи? Такой пустяк! И я видел ее лишь издали в доме Элронда. Нельзя ли взглянуть снова?
Фродо посмотрел на него. В сердце его внезапно проник холод. Он уловил странный блеск в глазах Боромира, лицо которого по-прежнему оставалось дружелюбным.
— Лучше, чтобы оно лежало спрятанным, — ответил он.
— Как хочешь, — сказал Боромир. — Но разве о нем нельзя даже говорить? Ведь ты думаешь о его власти только в руках Врага, о его использовании со злыми намерениями, а не добрыми. Мир меняется, говоришь ты. Минас-Тирит падет, если сохранится Кольцо. Но почему? Конечно, если Кольцо будет у Врага. А если оно у нас?
— Разве ты не был на Совете? — ответил Фродо. — Мы не можем использовать его: все, что оно делает, оборачивается злом.
Боромир встал и начал нетерпеливо расхаживать.
— Вот так все вы! — воскликнул он. — Элронд, Гэндальф — все они и научили тебя так говорить. Для себя они, может, и правы. Эти эльфы, полуэльфы и маги, может, и доведут до беды. Но я часто сомневался: а действительно ли они мудры? Может, это просто робость? Каждому свое. У людей правдивые сердца. Мы в Минас-Тирите стойко прошли через годы испытаний. Мы не хотим власти повелителей-магов, мы хотим только силы, чтобы защищать себя. И вот, смотри! Случайность дает им в руки Кольцо Власти. И это дар, говорю я, дар для Врагов Мордора. Безумие не использовать силу Врага против него самого. Лишь бесстрашные и беспощадные добьются победы. Чего не сможет сделать воин в такой час, великий вождь?.. Чего не сможет сделать Арагорн? Или, если он откажется, почему не Боромир? Кольцо даст мне власть. Я погоню врагов из Мордора, и все люди соберутся под мои знамена!
Боромир говорил все громче и громче. Он совсем, казалось, забыл про Фродо, когда его разговор перешел на крепкие стены и оружие и на господство над людьми; он строил планы о великих союзах и славных победах; он ниспровергал Мордор и становился могущественным королем, благосклонным и мудрым. Неожиданно он остановился и взмахнул рукой.
