Виктория пришла домой и огляделась. В кухонной раковине громоздились горы посуды, из которых уже кое-где выглядывала плесень. На полу у плиты липкое черное пятно – пару дней назад она пролила тесто и не убрала. Потолок закоптился, на занавесках отпечатки детских ручек, деревянный заяц с шарнирными лапами отчего-то валяется на ларе с овощами. В уборную даже заглядывать не стоит: там накопилась гора стирки. Пока детей нет – стоило бы, наконец, помыть полы и окна, но девушка наливала себе холодного ягодного взвара и устало опускалась на стул.
Ей вдруг представилась леди Милослава, неодобрительно качающая головой – этим летом они с отцом не приехали. У близнецов выпускные экзамены на право работать в ловчей службе. Если бы она увидела, что здесь происходит, то точно пришла бы в ужас.
- Какого беса? – внезапно спросила вслух Виктория. – Кому всё это нужно? Ради чего я заставляю себя делать то, что мне вообще не нравится?
- Наконец-то догадалась! – раздался скрипучий голос из дверей. – Сколько раз я говорила тебе нанять служанку? Ладно бы ты нищая была – а денег у тебя столько, что вовек не потратить.
Старая Айша была единственным человеком, которому позволялось заходить в дом без стука. Виктория любила ее как частицу родного дома. Айша качала ее на коленях в детстве, а потом качала обоих ее детей. Родни у старой степнячки не было, жила она одна и зарабатывала на жизнь тем, что гадала желающим на картах, рунах или птичьих косточках.
- Рассказывай, что случилось, – скомандовала Айша, тяжело опускаясь на стул.
- У Аяза другая женщина, – прямо ответила Виктория, не в силах придумать какую-то ложь. – Я назвала его уродом, и он... а он...
Слезы, наконец, хлынули ручьем.
- А он решил проверить, по прежнему ли нравится женщинам? – даже не пыталась ее утешить старуха. – Да брось. Он ведь не мог подумать... хотя... Он был таким красивым мальчиком. Самым красивым из всех сыновей Наймирэ. Остальные-то в отца пошли. Ему тринадцать было, а на него даже девушки постарше заглядывались. Ты знаешь, как его соблазняли эти курицы? – Айша весело закудахтала. – А он и рад был. Мало что красавец, так еще и первый сын Тамана! Ты не представляешь, какой тут вой стоял, когда он тебя привез! А уж когда все поняли, что ты его Шабаки, немало девичьих сердец разбилось.
Виктория стиснула зубы. Слушать о похождениях мужа было неприятно.
- А ведь недавно Ильхана... ты знаешь Ильхану? Она хотела быть его второй женой, все бегала за ним как собачонка... Ильхана ему в лицо сказала, что мужчину с такими шрамами едва бы вытерпела в постели. Дескать, теперь-то у нее муж красивый.
- А Аяз что сказал? – прищурилась Виктория, действительно, припоминая, что одну из болтливых соседок так и звали.
Сейчас ей хотелось взять глупую бабу за волосы и пару раз приложить об стену. Ну погоди, забежишь ты поболтать вечерком, Ильхана. Даже страшно, что Виктория с тобой сделает.
- Аяз только посмеялся, сказал что-то вроде "главное, что я своей жене нравлюсь".
Девушка выдохнула и прикрыла глаза. Теперь ей казалось, что она понимает мужа.
- Значит, так, Айша, – спокойно сказала она. – Мне сейчас нужна пара служанок, которые тут приберут всё. И готовить я сегодня ничего не буду. Хочу, когда вернётся Аяз, встретить его красивой и отдохнувшей.
- Это правильно, – обрадовалась Айша. – Одно только посоветую: расцарапай той девке лицо. Она твоему мужу не жена и не наложница, поэтому ты в своем праве.
Присланные старой степнячкой служанки быстро и дружно привели в порядок дом, а грязные вещи забрали с собой, пообещав вернуть их завтра. Сама же Виктория тщательно вымылась, накрасила глаза, расчесала волосы так, что они сияли всполохами огня и буйной гривой спадали почти до пояса, и надела самый откровенный из своих нарядов.
тук в дверь стал для нее неожиданностью. Она легко сбежала вниз по лестнице, распахнула дверь и замерла. У входа стояла та самая красотка, которую тискал ее муж.
- Виктория-тан, – поклонилась девушка. – Позволите ли вы мне войти?
- Нет, не позволю, – холодно ответила женщина. – Чего тебе надо?
- Я только хотела спросить, – девушка улыбалась робко и наивно. – Вы ведь будете не против, если Аяз-тан возьмет меня второй женой? Я буду вам помогать и за детьми смотреть, и во всем вас слушаться, правда!
- А Аяз вообще знает, что ты сюда пошла? – спросила Вики, поражаясь подобной наглости.
- Конечно, нет! – сжала руки девушка. – Он боится вас расстроить. Думает, что вы другая, не примете вторую жену. Но ведь вы его любите, и я его люблю, а у него сил хватит на нас обеих! Неужели мы с вами не уживемся?
- Боюсь, что нет, – ласково ответила Виктория, улыбаясь. – Пошла вон отсюда, гадина!
От негодования она даже забыла все бранные слова.
- Но Аяз обещал... – вытянулось у девушки лицо. – Он позволил мне остаться... И потом... а если у меня будет ребенок? Ай!
Девушка шустро отскочила от вспыхнувшей под ее ногами земли, испуганно заверещала и бросилась прочь от этой страшной женщины, плюющейся огнем.
Виктория вернулась в дом, сползла по стене на пол и истерически расхохоталась.
---
Аяз примчался домой засветло – вообще это было необычно для него. Он ожидал увидеть детей, играющих во дворе, но дома было непривычно тихо. В какой-то миг он даже подумал, что Виктория всё же ушла от него, и в груди успело похолодеть, но на кухне раздался грохот и ругательства, и он перевел дыхание.
Он нашел жену, яростно рубящую маленьким топориком мясо, она фыркала на будущий ужин и что-то злобно бормотала по-галлийски.
Он подошел, обнял ее со спины, уткнулся носом в шею и прошептал:
- Прости, я был не прав.
Виктория с визгом подскочила, взмахивая топориком. Мужчина едва успел поймать ее запястье. Отчего-то вид жены с косой и в простой домашней рубашке с брызгами крови на ней мгновенно его возбудил, а может, дело было в запахе от ее волос. Крепко сжимая ее руку, он прильнул к желанным губам, раздвигая их языком и прижимаясь бедрами к женскому телу. Виктория слабо пискнула, пытаясь оттолкнуть его свободной рукой, чем еще больше взбудоражила. Он оторвался от ее губ, рванул на ней рубашку и, опускаясь на колени, принялся целовать ее живот, остро жалея, что не может дотянуться до груди. Косточка на бедре манила, и Аяз прикусил нежную кожу, наконец-то услышав ее полустон-полувздох.
- Может, наверх? – робко спросила жена.
- Может, здесь? – предложил Аяз, глядя на нее снизу вверх и играя завязками ее шальваров.
- Места мало, – неуверенно прошептала Вики.
- Когда нас это останавливало?
- Я хочу на кровати.
- Желание моей жены для меня закон, – ухмыльнулся мужчина, подхватывая девушку под колени, закидывая на плечо и почти бегом неся в спальню.
Сейчас он радовался, что успел помыться в больнице и не нужно тратить на это время. Кинул ее на кровать, нетерпеливо сбросил сандалии и стащил с себя рубашку и шальвары. Виктория сидела на кровати, скрестив ноги, в разорванной пополам рубашке и как-то странно смотрела на него.
- Что-то не так? – насторожился Аяз, но она лишь потянулась к нему и, обвив руками шею, сама поцеловала так страстно, что мыслей у него в голове больше не осталось, только желания. Жена стонала ему в губы, извивалась в его руках, обхватывала ногами талию.
- Сними эти проклятые штаны, – нетерпеливо просил он, растрепывая ее косу.
- Подожди, я хочу целовать тебя, – шептала Вики, и Аяз покорно отпускал ее и ложился на спину, повинуясь ее холодным, почти ледяным ладоням.
- Руками не трогай, – попросила она. – Иначе у меня никакого терпения не хватит.
Аяз усмехнулся, цепляясь пальцами за перекладины изголовья.
Виктория скинула испорченную сорочку, склонилась над ним так, что ее грудь легко было поймать губами, что он и сделал. Втянуть в рот, прикусить, потянуть... самодовольно усмехнуться (а губами, значит, можно трогать?), услышав ее стон... И вскинуться от щелчка и мягкого давления, обхватившего запястье. Аяз с недоумением дернул рукой, понимая, что Виктория только что защелкнула на его руке браслет, цепочка которого пристегнута к перекладине изголовья. Прежде, чем он успел возмутиться, жена всем телом навалилась на него и защелкнула подобное украшение на втором запястье.
