Наши с ней взгляды пересеклись и я ощутил, как в глубине моего сознания зарождается пламя первобытного желания. И, словно бы чувствуя это, Скай медленно подошла ко мне, скользнула кончиками пальцев по шее и зарылась в волосы на затылке, и в следующее мгновение прильнула своими сладкими, полными губами к моим, плотно прижавшись разгоряченным телом. Наш поцелуй длился всего несколько ударов ускорившегося сердца, однако за это время я явственно почувствовал охватывающую с головой волну эмоций.
Скайдэн прервала поцелуй и опалила меня жаром своего дыхания.
— Вспомни о том, — она облизнула губы, — что лишь среди подобных себе мы всё также можем испытывать всепоглощающую страсть. Так что не переживай, — она провела ноготками по моей щеке, — я просто подожду, когда время всё расставит по своим местам и неизбежно вернёт тебя ко мне. Ну а пока, — лимра озорно улыбнулась, — что-то мне подсказывает, что твоя малышка будет не против второй красавицы в вашей постели.
Я невольно усмехнулся.
— Знаешь, нисколько не буду этому удивлён.
— То-то же. — Отстранившись от меня, Скай сделал шаг назад. — Так зачем же ты в действительности сюда вернулся? Я ведь ощущаю исходящую от тебя ауру смерти. Что будешь делать после того, как расскажешь нам свой план?
Моя улыбка погасла и я вновь устремил задумчивый взгляд в окно, пытаясь разглядеть тонущие в ночной тьме голые кроны возвышающихся деревьев.
— Попробую узнать, насколько глубока одна кроличья нора.
Глава 4.2
Четырёхрукий фархейр Норхал подошел к сваленной у стены древесине, взял несколько поленьев и вернулся к костру. Сев на высокое каменное ложе, покрытое мягкими, тёплыми шкурами, и скормив огню новую пищу, он приподнял кустистые брови и окинул взглядом пещеру, по сводам которой с новой силой заметались пламенные тени, наслаждаясь своей бешеной то ли игрой, то ли танцем.
Отличное место. Надёжное, просторное, а теперь он превратил его ещё и в уютное. Но самое главное, это камень — в этой пещере от стен исходит тепло, поэтому даже лютой зимой не обязательно постоянно поддерживать жаркий костёр, опасаясь замёрзнуть насмерть. Ему повезло, что он нашел её и успел объявить своей собственностью раньше остальных. Хотя никто особо и не возражал, предпочтя заселиться в стенах города. Глупцы, даже и не поняли, какое сокровище упустили из-под носа.
Сокровище. Точно, именно так. А когда он огранит его, то оно превратиться в самый настоящий бастион, в стенах которого не стыдно будет и семью завести.
От этой мысли он невольно вспомнил личико мило смущающейся Джароды и улыбнулся.
Прекрасная Джарода. Да, когда он омоет своё имя в воинской славе и обретёт богатство, то обязательно вернётся к ней и они будут жить здесь, в его бастионе.
Удовлетворённо кивнув и в приподнятом настроении напевая себе под нос, Норхал принялся помешивать закипающее в казане варево, от которого по пещере разлился аппетитный аромат. Зачерпнув готовку деревянным черпаком на длинной ручке, он поднёс её ко рту, подул и уже было приготовился попробовать, как вдруг услышал откуда-то снаружи громкий чавкающий звук, словно чью-то голову размозжило сильным ударом доброго молота. Поджав губы и нахмурившись, Норхал раздраженно кинул черпак обратно в чан, поднялся и взял своё оружие, предусмотрительно разложенное у кровати: ятаган в правую верхнюю руку, обоюдоострый меч в нижнюю левую, а в оставшиеся ладони по специальному щиту, по форме похожему на единый щит, который горизонтально разделили надвое ровно посередине. Затем, активировав “Вторую кожу” и призвав снаряжение, он приподнял шкуру, перекрывавшую вход, и вышел из малой пещеры в большую центральную, двухярусную и ещё не облагороженную. Бросив короткий взгляд на неровное, усеянное острыми скалами зево выхода, а после скользнув глазами выше, к двум расположенным параллельно друг другу круглым отверстиям, которым в будущем предстояло стать смотровыми бойницами, он изучил открывшиеся ему клочки ночного неба и уверенно направился наружу, готовый к битве.
Но едва он переступил порог, как тут же остановился и нахмурился ещё сильнее.
На раскинувшемся перед пещерой большом белоснежном поле оплывала пузырящейся чёрной жижей изломанная туша виверны, останки которой расплескались вокруг, словно разбившаяся о белоснежный лист масляная клякса. А невдалеке от неё, у края неглубокого снежного кратера, спиной к нему стоял высокий широкоплечий волколак, стремительно отрастающая тёмная шерсть которого блестела под светом яркой луны. И когда трансформирующиеся кости с последним щелчком встали на свои места, он медленно обернулся и посмотрел ему прямо в глаза.
Лимрак.
Прищурившись, Нохал крепко стиснул рукояти клинков и выдохнул из груди облачко морозного воздуха.
Лимрак с левой лапой из чёрного металла. Нет никаких сомнений — это действительно он.
Убийца Царя Легратоса.
Оскалившись, фархейр громким яростным рёвом изгнал из сердца страх и ринулся на врага своего народа. Волколак тоже сорвался с места и помчался ему навстречу.
Десять метров до сближения…
Пять…
Три…
СЕЙЧАС!!!
Норхал взмахнул широким ятаганом, намереваясь рассечь грудь врага, однако оборотень вдруг стремительно взмыл ввысь, пронёсся над его головой и приземлился где-то за спиной. Резко затормозив, он, ведомый боевым опытом, в молниеносном полуобороте взмахнул щитом и мечом в левых руках. Вовремя! Удар щитом пришелся прямо в прыгнувшую на него тварь и отшвырнул её в сторону. Эх, лядски жаль, что он успел подставить под меч металлическую лапу!
Фархейр прыгнул к поднимающемуся лимраку и в приземлении с силой опустил ятаган, но тот ловко метнулся влево, а затем неожиданно скакнул вплотную к нему. Норхал тут же закрылся щитом и одновременно с этим сделал короткий выпад мечом, при этом мгновенно вздымая ятаган для нового удара.
Вот только волколак оказался быстрее.
Слегка отстранившись, он пропустив меч в считанной сантиметре от своего бока и, подобно броску кобры, вонзил дриарилловые когти во внутреннюю часть его предплечья. А затем, схватившись за край щита, резко дёрнул его влево и вверх, сбивая удар уже начавшего опускаться ятагана, и тут же отпрыгнул назад, рывком разрывая глубоко ушедшими в плоть когтями его предплечье вдоль всей длины до самой кисти.
Норхал взревел от боли. Вмиг ослабевшие пальцы едва не выпустил рукоять меча, но, даже несмотря на порванные мышцы, связки и сухожилия, он удержал оружие. Белоснежный снег обагрила дымящаяся горячая кровь. Оскалившись, фархейр сомкнул пальцы, держащие ручку щита, на вставленном в специальный отсек на броне рунире исцеления и сломал его. В сознании тут же вспыхнуло активирующее плетение и губы сами произнесли магразийское заклинание:
— Итэати Арос!
Лечебная волна регенерировала повреждения и рана на предплечье стала затягиваться, возвращая конечности прежнюю подвижность.
Однако волколак не стал дожидаться, когда восстановление закончится.
Он метнулся к нему, и тогда Норхал сам шагнув вперёд и ударил на опережение клинками крест-накрест, но лимрак неожиданно резко остановился и острия лезвий пронеслись буквально в длине волоска от его груди. А мгновение спустя он нанёс прямой удар стальным кулаком, вложив в него вес всего своего тела. Фархеир тут же заученным до рефлексов движением сложил вместе половинки надёжных щитов и…
И надёжная защита, выручавшая не одну сотню раз, на этот раз не спасла его.
Правую верхнюю руку вдруг прострелила резкая боль, а следом за ней она внезапно охватила и грудь. Зарычав сквозь стиснутые зубы, Норхал опустил взгляд и непонимающе уставился на пронзившие щит, наруч, предплечье и нагрудник два дриарилловых лезвия.
Твою ж… Лядь…
Волколак одним рывком выдернул вылезшие из его кулака окровавленные клинки и выпрямился, смотря на него с хладнокровным спокойствием. Он, также, как и Норхал, прекрасно знал, что этот удар не был случаен. О нет!
