Крупное село домов в двадцать предстало во всей красе. Амбары с зерном и сеном, множество всякого скота, молодые жеребцы, ещё не объезженные, мечутся по загонам. Немного не доходя заметила мальчишек. Сорвались они с ближайшей округи и в село помчались с криками.
На подходе навстречу дюжина мужиков с вилами и топорами вышли, а вторая группа с луками задним рядом встала. В кустах у крайних домов тоже заметила стрелков.
— Чего надо, женщины! — Рявкнул кто — то сипло из окна. Старуха какая — то полубольная, похоже.
— Ночлег, — ответила, демонстрируя свободные руки.
— А, ну добро пожаловать, — раздался ответ.
И толпа крестьян стала расходиться, балакая тихонько и посматривая на нас как — то не так.
К бабке в дом трое крупных молодых верзил сопроводило, меч прошлось на входе оставить. Пока шли, нас с принцессой со всех сторон рассмотрели, особенно сзади.
А я вдруг подумала, а где у них все женщины помимо ведьмы? Ни одной не увидела. Белье развешивал мужик, уткам зерно сыпал тоже мужик. Патриархат что ли?
За стол дубовый широкий усадили одиноко в хате с низким потолком и похлебки налили в деревянные миски до краёв. Кстати тоже мужскими руками.
— Ложку придержи, — предостерегла Дафну и, ноготок среднего пальца в массу наваристую обмокнув, присмотрелась.
Ни синих разводов, ни зелёных, ни красных. Значит, ни усыпить, ни одурманить, ни отравить варевом не собираются.
— Приятного аппетита, — выдохнула я и накинулась.
Две минуты стука ложками о тарелки и всё до дна. У принцессы впервые явно появлялись манеры, кушала не чавкая и не шумно всасывая. Глупая, так ведь вкуснее.
Карга с палочкой тактично выгребла из закутка, когда мы закончили с трапезой. Уселась на тахте из пуха в уголок и внимательно нас рассмотрела, а мы её.
— Чего вам тут из — за хребта понадобилось? — Спросила старуха вдруг и закашляла.
Я тактично подождала, когда отхаркнется, а затем перешла сразу к делу, мысленно выругавшись, что в спешке не подумала обчистить солдат с замка.
— У меня всего семьдесят медяков, бабуля, — начала, выложив горсть на стол. — Всё что имею хочу за коня. Конечно наглостью будет просить, но хотелось бы не клячу с повозки, а ездового жеребца. Путь нам не близкий держать, прошу понять и простить.
Бабка смотрела секунд десять глазками с пленкой белой то вниз, то в глаза, а потом вдруг выпалила:
— Ты бы ляжки свои загорелые сильно бы не расставляла, да и грудь бы не вываливала.
— А что не так? — Уточнила, закинув ногу на ногу. — Дайте угадаю, в селе с женщинами напряг? Слишком поздно спохватились.
— Прям всё знает она, — ехидно ковырнула бабка. — Посмейся мне ещё тут. У нас четыре бабы в селе помимо меня, и все беременны…
— Помимо вас?
— Да, а как ты догадалась острячка?
— Ну у вас живота не видно, — усмехнулась я.
Бабка рассмеялась, но следом раскашлялась. Минут десять ждать пришлось.
— За семьдесят медяков даже клячу не дам, — брякнула бабка, успокоившись и выпалила неожиданно: — Может через девять месяцев, как по ребёночку родите нам. Двух жеребцов дадим, и отправляйтесь хоть на все четыре стороны.
— Не, ба, так не пойдёт, — стукнула я ладошкой по столу. — Я готова заработать по — своему, коль пошёл такой несуразный торг. У вас на озере тварь завелась…
— Откуда знаешь! — Вскрикнула бабка, что вбежало трое мужиков к нам набыченных.
— Ночью коня нашего сожрали, следы к озеру привели, — ответила, не обращая внимания на угрозы. — Изголодалась тварь, давно вы ей, видимо, девиц не даёте.
— Давно, — выдохнула бабка с грустью и, жестом выпроводив охрану, продолжила: — Водяной в озере. Я молода ещё была, когда он стал гадить сельчанам. Раз в год мы ему девку по жребию отдавали, и помогало. А потом аппетиты его выросли, стал буянить, лодки топить, пристани ломать, амбары грязной жижей заливать. Село от берегов подальше перенесли, и всё равно не помогло. То молодые девки сами с дуру в озеро, то он в лесочке караулит. Долго без воды не может, так он болот вокруг нарыл, чтобы пережидать. Это вам видать свезло, что топь миновали, с горной стороны пришли. И как раз к нам на бедствия.
— Уверена, что тварь в озере одна? — Уточнила на всякий случай.
— Одна, когда в болота уходит, мужики на озеро бегут рыбу ловить. А если в озере гадина, то не даёт так.
— А как она выглядит? Можешь описать?
— Никто не может, — выдала бабка удручённо, — В том и беда, что в неведении мы.
— Хорошо, я берусь, — хлопнула по бедрам и поднялась.
— Куда берешься? Рожать?
— Нет, от твари вас избавить. Три золотых это будет стоить. И не мелких, а чтобы по десять граммов каждая монета, а то знаю я вас, фальшивомонетчиков. И два скакуна сверху. И никакого торга.
— С дубу рухнула что ли? — Отшатнулась бабка.
— Я охотница Миранда, на этой стороне ещё не была, но должны были слухи дойти.
— Хм… слышала я о такой, — Задумчиво загундосила старая. — Ты вряд ли та самая. Ты мельче и дохлее. У тебя талия такая, что от лап любого гада переломится.
— Так по рукам? — Протянула ей лапку.
Старуха так недоверчиво посмотрела:
— Никаких авансов, сперва дело. А то сожрут вас вместе с монетами.
— Почему нас сразу? — Встрепенулась Дафна. — Можно я здесь пережду у людей добрых.
— Вот — вот, — поддержала старуха. — Оставь милочку, оставь.
— Ага, разбежались, — прогнусавила я. — Она от меня ни на шаг.
Договорившись на моей цене, время тратить не стала. Опрос местного населения сперва показал, что бабка вообще ничего не знает. Но вскоре вывод пришёл иной.
Когда одни начали про щупальца и струйки воды, я уже составила примерный план действий. Но когда другие начали плести про чешую и хвост, третьи про медузу и мёртвую утопленницу, четвертые про крокодила, я плюнула. И поняла, что полезная информация мне досталась только от ведьмы.
А именно, что тварь одна, и девушками её больше не балуют.
— Эй, ты зачем туда идёшь?? — Дафна наслушалась в селе по самое небалуйся и теперь тряслась как осиновый лист на ветру.
Я двинула к озеру без тени сомнения. Как всегда в таких случаях бывает, провожали нас всем селом.
Мужики тут, конечно, изголодавшиеся по женской ласке едва себя в руках держали.
Озеро было вытянутое, и чистой родниковой стороной как раз соседствовало с селом, а другой расходилось на речки и болотца.
Когда вышли к берегу, жестом попросила Дафну заткнуться, и дальше пошла одна. С каждым шагом, что приближал к воде, я всё чётче ощущала на себе взгляд, или что — то вроде осязания.
Монстр чуял меня, но пока лишь наблюдал.
Часть берега, что я выбрала, не отличалась сильной растительностью, так, мелкая травка с проплешинами земли, видимо, раньше здесь много хаживали. Ко мне вряд ли можно было подкрасться незамеченным.
Остановилась за три шага до воды и замерла, вслушиваясь и всматриваясь.
Тишина стояла потаённая и зловещая, на водной глади ни волн, ни разводов. Только водомерки рассекали, да мошкара жужжала то здесь, то там.
Вода оказалась вполне себе чистая. Илистое серо — синее дно просматривалось метров на десять, затем, чернея, уходило вниз в холодную глубину.
Монстр ждал. И я ждала, даже меч из ножен не вынула.
Сделала ещё шаг, снова замерла, пытаясь выловить вибрации, дыхание задержала, чтобы ничего не пропустить.
— Мне страшно, — пропищала Дафна из — за деревца, так неожиданно, что я вздрогнула и едва сдержала матерные слова.
Кулаком ей пригрозила и присмотрелась вновь. Ничего… что ж. Подошла к не пологому краю, и опустилась на корточки, ощущая позади ахи, которые ой как мешали сосредоточиться!
Левая рука пошла к воде… что — то мелкое неподалёку бултыхнулось в воду! От неожиданности я так и села на задницу.
Быстро поднялась и уловила идущую по дну лягушку, слегка тревожащую ил. Вот сука, подумала в сердцах, и опустила пальцы в тёплую водицу. Затем вынула когти не спеша и посмотрела на растревоженную поверхность. Едва заметная точечка стала расходиться в зелёное колечко и вскоре, обесцветившись, пропало.
