В просторном зале княжича поджидали накрытые столы, за которыми собралась вся псковская знать. Когда Александр расположился в кресле, Мусуд остановился за его спиной, а прочие телохранители встали полукругом. Бояре недовольно переглядывались друг с другом — княжич не доверяет им, раз вошел в дом высокочтимого человека с вооруженной до зубов охраной!
— Так зачем же ты, пресветлый князь, пожаловал в Псков? — заговорил посадник, когда его гость немного подкрепился.
Александр перевел на него неулыбчивый взор:
— А разве ты не знаешь, Твердило Иванкович? Неужто тебе не донесли гонцы, что иду я смотреть остроги вдоль торговых путей?
«Ишь, какой у него гонор! Весь в отца своего! Нисколько не чтит родовитых бояр, — подумал Твердило сердито. — Свалился еще один норовистый князь на наши головы! Как будто одного Ярослава нам мало было…»
— Это-то мне известно, княже! — заговорил он как можно учтивей. — Только не возьму я в толк, почему же ты прежде, чем отправиться в такое дело, не спросил нас — бояр, управляющих Псковом — об острогах этих? Нешто мы бы оставили вопрос твой без ответа?
Александр смерил его едким взглядом, прежде чем проговорить:
— Без ответа, может, и не оставили — да только сказали бы правду?
Бояре в зале протестующе зашумели, услышав его обвинение.
— Обижаешь, князь!
— Пошто напраслину возводишь?
— Да такая дерзость нам и не снилась!
Посадник оглянулся на своих собратьев-господ и, довольный, закивал головой:
— Как бы смогли, получив грамоту с печатью князя Ярослава, сказать неправду?
Возмущение бояр выглядело вполне убедительным, однако Александр не купился на это.
— Ну коли собрались говорить эту самую правду, то поведайте, почему остроги на севере псковщины брошены?
И тут бояре принялись хором жалобиться. Дескать, трудные годины настали для Пскова да еще и голод в соседнем Новугороде сколько бед доставил! А из-за князя Ярослава, который ради мести новугородцам перекрыл часть торговых путей, торговля захирела, прибыли сильно поубавилось, купцов иноземных стало меньше заезжать в псковщину. Оттого и перестал Псков содержать северные остроги, потому и разбежались кто-куда тамошние воеводы и ратники, оставив места службы. Словом, не виновны нисколько псковские заправилы в том, что торговые дороги на их земле остались без должного досмотра и охраны.
Александр терпеливо выслушал их оправдания, после чего заговорил:
— Ежели всё было так, как сказываете вы, бояре псковские — то скажите мне, почему в новугородской земле остроги не брошены? Новугород три года голодал, но даже тогда не урезал довольствия для острогов. Никто из острожных воевод и ратников не оставил места службы в новугородской земле! Все на своих местах и все исполняют свой долг, даже если сам Новугород терпит бедствие. А что Псков?.. — княжич поднял вопросительно брови. — Псков от неурожая не страдал, вас непогода обошла стороною и житницы ваши полны запасов. И даже если торговых людей на ваших землях поубавилось, однако ж ни вы, ни народ ваш совсем не бедствуете! И все же стоит ваша земля без хозяина и как будто ждет, кто посноровистей приберет к рукам!.. — он снова обвел взглядом собравшихся псковских господ. — Так кого вы обмануть стараетесь, бояре псковские? Неужто надеждой тешитесь, что отец мой поверит в ваши выдумки? Неужто думаете, что не прижмет он вас к ногтю, когда вернется из похода? Как перед ним ответ держать собираетесь?
В зале повисло тяжелое молчание, только кто-то из бояр с досадой сопел в бороду.
— Не суди строго да не грози нам карами без надобности, княже! — откашлявшись, заговорил Твердило. — Признаем мы, что с северными острогами дело обстоит плохо. Каемся, наш недосмотр, наша вина! Однако ж, смени гнев на милость! Нельзя враз взять да и восстановить остроги — для этого время нужно.
— Если стремление есть, то и времени немного нужно, — возразил Александр.
Бояре снова шумно запротестовали, а посадник развел руками в стороны:
— Чего ж ты от нас услышать-то хочешь, княже?..
— Хочу я не слова слышать, а дела видеть! Хочу, чтоб к возвращению отца моего, князя Ярослава, начали вы восстанавливать остроги на северной стороне псковщины, — отчеканил Александр. — Да восстанавливать не на словах, а на деле! И не отговаривались вместо этого и время тянули!
Пришлось посаднику и прочим боярам пообещать ему немедля заняться острогами.
Однако, вопреки заверениям бояр, что к приезду князя Ярослава Всеволодвича в Новугород дела с острогами пойдут на поправку, у Александра на сердце оставался камень. Чуял он, что брешут господа псковские, зубы заговаривают. Хоть и есть у них средства для того, чтобы привести остроги в порядок, не хотят они заниматься этим — то ли от глупости, то ли от корысти.
Уйдя после трапезы в покои, отведенные Твердилой для ночевки, Александр принялся мерить ее шагами — бродя от стены к стене, как загнанный зверь. Мусуд, который собрался ночью стеречь воспитанника тут же, в покоях, понаблюдал за ним некоторое время, прежде чем заговорить.
— Правильно делаешь, что не доверяешь им, — заговорил он снова по-персидски, подозревая, что их могут подслушивать. — Подлые собаки они, эти господа. Подлые — да глупые при этом. Ума им не хватает понять, что, ежели границы не охранять, всякий захочет их нарушить.
— Видел, сколько в городе вооруженных латинян? — глухо произнес Александр по-персидски. — Они здесь совсем как хозяева.
И правда, пока дружина ехала по кривым псковским улочкам, княжич успел заприметить не только многолюдность городских улиц и богатство торговых рядов, но и множество уроженцев западных земель — шведов, ливонцев, немцев — многие из которых не стеснялись разгуливать по улицам с перевязями на поясах, в ножнах которых красовались мечи и кинжалы. И это при том, что носить боевое оружие в мирное время внутри крепостных стен могли лишь княжеские дружинники и дозорные из числа городского ополчения. Кажется, псковские бояре слишком на многое закрывают глаза!
— Пока отец твой в походе, что мы можем сделать? — вздохнул Мусуд в ответ. — Только смотреть на сей беспорядок.
Александр примолк, продолжая задумчиво ходить по светелке.
— Надобно заставить их взяться за восстановление сторожевых крепостей как можно скорее, — сказал он немного погодя. — И, чтобы дело не стопорилось, лучше бы поставить над ними наместника.
— И как же ты это проделаешь? — удивился Мусуд.
И вновь княжич погрузился в долгое молчание.
— Псков изобилен многим, но и он должен закупать у соседей то, чего в его землях не добывается, — заявил он вдруг. — Они покупают у Новугорода соль и железо. Ежели мы запретим продавать в псковщину железо, то они смогут еще поартачиться. Но вот без соли им придется туго — цены на соль вмиг взлетят до небес и чернь забунтует. Какими б не были псковские бояре гордыми, но с чернью им придется посчитаться.
Татарин одобрительно хмыкнул: да, Александр хитро придумал!
— Замысел твой хорош, Олекса, — признал он, однако не преминул добавить: — Но помнишь ли ты, что новугородский закон запрещает князю вмешиваться в торговые дела?
Недобрая улыбка мелькнула на лице мальчика, когда он глянул на него:
— Моему отцу новугородский закон не указ.
Мусуд не мог не признать, что и тут он прав!
— Но отца твоего здесь пока что нет. А тиун Яким Матвеевич побоится вызвать гнев псковских и новугородских бояр на себя. Не позволит он тебе издать такой указ самовольно, — догадавшись, что прямо сейчас Александр прикидывает в уме, удастся ли ему обойти тиуна и издать указ без его поддержки, кормилец поспешил сделать резонное замечание: — Окромя того, посчитать следует, справятся ли три сотни ратников — пусть и лучших в своем деле! — ежели Новугород и Псков взбунтуются и попробуют поднять тебя на меч?
Кислая мина на лице княжича явственно передавала его глубочайшее разочарование.
— Ты прав… Три сотни ратников — мало… — проговорил он раздосадовано.
