В дальнем углу, так далеко, как только она могла встать и при этом оставаться в этой же комнате, находилась жена Уильяма, Глория, экс-супермодель, высокая и худощавая, с кожей столь черной, что отсвечивала голубоватым блеском. Она изучала меня задумчиво из-под полуопущенных век, ее лицо с высокими скулами не выражало абсолютно никаких эмоций под блестящим лысым черепом. На ней было длинное белое атласное платье, контрастирующее с темной кожей. У нее был тот напряженный, голодный вид, присущий всем профессиональным моделям, но она все равно выглядела так, словно может с успехом продефилировать по любому подиуму, которому только пожелает. Хотя она стояла рядом с мужем Элеоноры, Марселем, язык ее тела давал понять, что делала она это только потому, что ей так сказали. Не думаю, что она хоть раз на него взглянула.
Марсель был одет в хороший костюм, но по тому, как он сидел на нем, можно было сказать, что он привык одеваться более небрежно. Марсель был небрежен, в мыслях, словах и делах. Это было видно по тому, как он стоял, как выглядел и по тому, как продолжал выглядеть неопределенным и изворотливым, при этом, не делая вообще ничего. Он производил такое впечатление, будто находился здесь по принуждению, и ему не терпелось вернуться обратно к тому, чем бы он там не занимался. И что ему было все равно, кто это знал. Не думаю, что хоть раз он посмотрел прямо на меня. Он был довольно красив, в этаком слабом и незавершенном роде, и подобно Глории молчал, потому что ему велели.
Я перевел взгляд с Уильяма на Элеонору и обратно, нагнетая обстановку. Я не спешил.
Я знал все о детях Гриффина и их многочисленных браках. Все в Темной Стороне знали. Журналы светской хроники не могли обойти их стороной, а также различные события связанные с ними. При случае я читал таблоиды, ибо они представляют собой идеальное легкое чтиво при длительной слежке. Поскольку они не занимают особо моего внимания и за ними можно скрыть лицо, когда необходимо. Что означает, я знал чертовски много о людях, которые иначе ни малейшим образом меня не интересовали. Например, я знал, что Глория была седьмой женой Уильяма, а Марсель был четвертым мужем Элеоноры. И что все супруги Гриффинов были также бессмертны, но только до тех пор, пока оставались в браке за Гриффинами.
Справедливости ради замечу, что брак Глории и Марселя длился дольше большинства.
– Я знаю вас, – сказал мне, наконец, Уильям, пытаясь казаться жестким и агрессивным, но, не совсем преуспев в этом. (Хотя этого, вероятно, было достаточным для большинства людей, с которыми он имел дело). – Джон Тейлор, лучший частный детектив Темной Стороны... Просто еще одна проклятая ищейка, копающаяся в мусоре жизней других людей. Разгребатель грязи и нарушитель спокойствия. Ничего не говори ему, Элеонора.
– Я и не собиралась, идиот. – Элеонора бросила пристальный взгляд на брата, который немедленно погрузился в угрюмое молчание, а потом обратила всю силу своего холодного взгляда на меня. Я приложил все усилия, чтобы выдержать его. – Вам здесь не рады, мистер Тейлор. Никто из нас ничего не скажет вам.
– Ваш отец считает иначе, – сказал я спокойно. – На самом деле, он платит мне чертовски много денег, чтобы я находился здесь, и у меня есть его личное разрешение задавать вам любой вопрос, который я сочту нужным. А то, что папа хочет, папа получает. Я прав?
Они оба вызывающе уставились на меня. Любые ответы, которые я вытяну из этих двух, не дадутся мне легко или напрямую.
– Почему вы оба здесь? – спросил я, просто, чтобы начать с чего-то. – Я имею в виду, почему вы живете в поместье, а не в собственных домах в Темной Стороне? Это... нетипично для вас, не так ли?
И вновь молчание. Я тяжело вздохнул.
– Мне послать Гоббса привести сюда вашего отца, чтобы он отшлепал вас?
– Мы здесь из-за этого бреда с новым завещанием, – сказала Элеонора. Это было всем, что она хотела сказать, но она не смогла переселить себя и остановиться на этом, только не тогда, когда у нее накопилось столько злобы готовой выплеснуться на любого слушателя под рукой. – Я не могу поверить, что он готов лишить нас всех наследства, после всего этого времени! Он просто не может так поступить! И конечно не в пользу этой лицемерной маленькой коровы Мелиссы! Она пропала без вести, поскольку знает, что я сделаю с ней, когда доберусь до нее! Она настроила нашего отца против нас.
Уильям громко фыркнул.
– Изменить свое завещание в последний момент? Старик совсем стал маразматиком.
– Если бы все было так просто, – сказала Элеонора, вдыхая половину сигареты на одном дыхании. – Нет, он что-то задумал. Он всегда что-то задумывает...
– Каково было настроение Мелиссы, прежде чем она… пропала без вести? – спросил я. – Что она сказала об условиях нового завещания?
– Без понятия, – коротко сказал Уильям. – Она не разговаривала со мной. Или Глорией. Запиралась в своей комнате и не выходила. Равно как и Пол.
– Не вмешивай в это моего Пола, – сразу же сказала Элеонора. – C ним все в порядке. Он просто... чувствительный.
– Ага, – хмыкнул Уильям. – Он чувствительный, ну конечно...
– И что ты хочешь этим сказать? – спросила Элеонора, набрасываясь на своего брата с разгорающимся воинственным огоньком в глазах.
Я узнавал старый спор, когда видел его и поспешил вмешаться.
– Что вы двое планируете делать с новым завещанием?
– Оспаривать его, конечно! – воскликнула Элеонора, переключив свой пристальный взгляд обратно на меня. – Бороться с ним всеми возможными способами.
– Даже похищением? – спросил я.
– Не смешите. – Элеонора сделала все возможное, чтобы смотреть на меня свысока, хотя я был на несколько дюймов ее выше. – Дорогой папочка порол нас как сидоровых коз, стоило нам лишь посмотреть косо на его драгоценную внучку. Он всегда питал к ней слабость. Уильяму даже не разрешалось наказывать ее в детстве. Возможно, будь все иначе, она не выросла бы такой своенравной маленькой сукой.
– Успокойся, Элеонора, – сказал Уильям, но она продолжала говорить, не обращая на него внимания. Как я понял, это происходило постоянно.
– Мелисса не был похищена. Она прячется, в надежде, что буря утихнет. Но этому не бывать! Я позабочусь об этом. Что мое, то мое, и никто не заберет это. Особенно не мою милую, улыбающуюся, коварную племянницу!
– Представьте, – сказал я, – так, чисто ради дискуссии – и потому что я вас ударю, если вы этого не сделаете – что Мелиссу действительно похитили. Как вы думаете, кто может стоять за этим? У вашего отца есть какие-нибудь серьезные враги, или кто-то из новых, кто решится нанести удар по нему через внучку?
