— Возможно. Но не меня.
— Послушайте, граф Урлик. Мне казалось, что вам уже начала нравиться наша жизнь.
— Я благодарен вам за гостеприимство! Если бы не вы, я наверное бы погиб. Но в отношении вашей жизни слово «нравится» я бы не употреблял.
Он облизал губы, и глаза его насмешливо сверкнули.
— А рабыня, которую вам прислал?
Я глотнул холодный соленый воздух:
— Мне снились кошмары, и она показалась мне частью этих кошмаров.
Белфиг захохотал и похлопал меня по спине:
— А ты, оказывается, здоровый кобель, девчонка мне все рассказала. В Ровернарке нет нужды прикидываться застенчивым!
Я отвернулся и стал рассматривать темную воду.
Морские животные с лаем бросились вперед, колеса шлепали по воде, епископ Белфиг усмехался, то и дело переглядываясь с мертвенно-бледным Моржегом. Иногда в коричневых облаках образовывался просвет, сквозь который был виден резко очерченный круг красноватого тусклого солнца. Оно было похоже на подвешенный к своду пещеры драгоценный камень. Иногда облака сгущались настолько, что мы плыли в кромешной тьме, и лишь искусственный свет факелов освещал наш путь. Подул легкий ветерок, но на вязкой поверхности воды не появилось даже ряби.
Отчаяние вновь охватило меня. Я прошептал имя Эрмижад и тут же пожалел об этом. Даже беззвучно произносить это имя здесь значило пачкать его.
Корабль продвигался вперед. Команда слонялась без дела по палубам, сидела на ступеньках и поручнях.
Время от времени раздавался непристойный смех епископа Белфига, и его жирные щеки колыхались.
Мне уже стало казаться, что погибнуть в волнах этого соленого моря не так уж и страшно.
Через некоторое время Белфиг в сопровождении рабов отправился к себе в каюту, а девушка, приходившая ночью, поднялась на палубу и положила мне на руку теплую ладонь.
— Хозяин, ты хочешь меня?
— Предложи себя Моржегу или кому-нибудь другому, — ответил я, — и забудь все, что было ночью.
— Но, хозяин, ты же разрешил мне привести с собой подругу? Я думала, что наши развлечения пришлись тебе по вкусу.
— Ты ошибаешься. Уйди…
Я остался на палубе один. В глазах рябило, на веках и на ресницах выступила соль. Я спустился в каюту и запер дверь. Ложиться на кровать, всю в мехах и шелках, не захотелось, и я улегся на подвесную койку-гамак, предназначенную, видимо, для прислуги. Меня укачало, и я быстро уснул.
Сны мои были туманны. Какие-то видения… Какие-то слова… И вдруг оцепенев от ужаса, я услышал:
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ — МЕЧ ПОБЕДИТЕЛЯ.
СЛОВО МЕЧА — ЗАКОН ПОБЕДИТЕЛЯ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
НА ОСТРИЕ МЕЧА — КРОВЬ СОЛНЦА.
РУКОЯТКА СЛИЛАСЬ С РУКОЮ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
РУНЫ НА МЕЧЕ — КЛАДЕЗЬ МУДРОСТИ.
ИМЯ ЕМУ — КОСА.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
ЧЕРНЫЙ…
Я проснулся, но слова продолжали звучать в моем мозгу. Я тряхнул головой и чуть не выпал из гамака. За дверью послышались шаги, потом они удалились и зазвучали уже наверху. Я ополоснул под умывальником лицо, вышел из каюты и по украшенной затейливой резьбой лестнице поднялся на верхнюю палубу.
Там стоял Моржег с кем-то, видимо, из команды. Перегнувшись через поручни, они внимательно вслушивались в шум моря. Внизу, на носу корабля, погонщики продолжали хлестать морских животных. Увидев меня, Моржег отпрянул от поручней. Он был взволнован.
— Что случилось? — спросил я.
Он пожал плечами:
— Какие-то непонятные звуки.
Я тоже прислушался, но не услышал ничего, кроме свиста кнутов и шлепанья колес по воде.
И вдруг где-то впереди возник слабый гул. Я с напряжением вглядывался в густой бурый туман. Гул нарастал.
— Это же колокол! — воскликнул я.
Моржег нахмурился.
— Колокол! Может быть, впереди скалы, — предположил я, — и колокол предупреждает нас об опасности?
Моржег кивнул в сторону морских зверей:
— Слевы почувствовали бы и свернули в сторону.
Колокольный звон становился все громче. Наверное, это был огромный колокол — звук его был настолько мощным, что корабль дрожал.
Даже морские чудовища встревожились… Они пытались свернуть в сторону, но кнуты погонщиков заставляли их плыть вперед.
А гул все нарастал, и уже казалось, что мы находимся в самом эпицентре звона.
На палубу выскочил епископ Белфиг. Вместо военных доспехов на нем была ночная рубашка, поверх которой он накинул меховую шкуру. Косметика была размазана по всему лицу. Видимо, его разбудил звук колокола. В глазах застыл страх.
— Что это за колокол? — спросил я его.
— Не знаю, не знаю.
Но он знал. Или догадывался. Он боялся колокола.
— У Бладрака… — заговорил Моржег.
— Тихо! — прошипел Белфиг. — Как это могло случиться?
— Что такое Бладрак? — спросил я.
— Ничего, — пробормотал Моржег, не сводя глаз с епископа.
Я замолчал, но ощущение надвигающейся опасности у меня все возрастало.
Звон был уже таким громким, что заболело в ушах.
— Поворачивай назад! — прокричал Белфиг. — Командуй, Моржег! Быстрее!
Признаюсь, столь явный страх этого самоуверенного и самодовольного человека доставил мне некоторое удовольствие.
— Мы возвращаемся в Ровернарк? — спросил я.
— Да, мы… — Он нахмурился, но, взглянув на меня, попытался улыбнуться. — Нет. Пожалуй, нет!
— Вы передумали?
— Да успокойтесь же, черт вас побери! — заорал он. Но тут же взял себя в руки. — Извините, граф Урлик. Нервы. Этот жуткий гул… — И не договорив, резко повернулся и направился вниз.
Колокол все еще звонил, но погонщики уже разворачивали животных, которые то поднимались высоко над водой, то плюхались обратно, дергая и волоча за собой корабль.
Погонщики опять начали безжалостно их хлестать, и корабль пошел быстрее.
Звон понемногу утихал. Из-под колес, крутившихся с бешеной скоростью, летели тяжелые брызги. Внезапно наша морская карета затряслась и подпрыгнула на полном ходу — меня с силой отбросило к поручням. Я с трудом поднялся на ноги и вдруг услышал, что колокол умолк. Над океаном повисла глухая тишина.
Вновь появился епископ Белфиг, но уже в военном снаряжении и плаще. Косметика была приведена в порядок, но даже грим не мог скрыть необычную бледность епископа. Он поклонился мне, кивнул Моржегу и попытался улыбнуться:
— Извините, граф Урлик. На какое-то мгновение я потерял голову. Плохо соображал со сна и растерялся. Ужасный звон, не правда ли?
