— Пустяки, это я вам обязан. Подумать только, что мне довелось видеть империала и говорить с ним! — Сэр Эдвард снова отвесил поклон Отчаянному. — В этом я, пожалуй, единственный среди англичан, хотя граф Лаперуз упоминает в своих дневниках, что говорил с таким драконом в Корее, во дворце правителя.
— Я хочу почитать, — сказал Отчаянный. — Лоуренс, ты можешь мне достать эту книгу?
— Постараюсь. Кстати, я буду очень признателен вам, сэр, если вы порекомендуете мне какие-нибудь пособия о поведении драконов этой породы.
— Боюсь, таких источников очень мало. Думаю, что своими знаниями в этой области вы скоро превзойдете всех европейских экспертов. Однако я, конечно, составлю вам список и с радостью одолжу кое-что из своих книг, включая дневники Лаперуза. Если Отчаянный не против подождать здесь немного, мы могли бы зайти за ними ко мне в гостиницу — в деревню его с собой лучше не брать.
— Совсем не против. Пока вы будете ходить, я поплаваю, — сказал Отчаянный.
* * *
Лоуренс попил чаю с сэром Эдвардом, взял у него несколько книг и купил у деревенского пастуха барана, чтобы покормить Отчаянного перед обратной дорогой. Тащить свою покупку на берег ему, однако, пришлось самому, баран же бешено вырывался и блеял, еще и в глаза не видя дракона. В конце концов Лоуренс взял его на руки и понес, а баран в отместку обгадил его напоследок.
Пока Отчаянный насыщался, Лоуренс кое-как отмыл одежду в пруду, положил сушиться на солнце, а потом они вместе выкупались. Сам Лоуренс плавал так себе и на глубине придерживался за Отчаянного, но вскоре, заразившись его восторгом, стал брызгаться и подныривать под дракона.
Вода была восхитительно теплая, а отдыхать они выбирались на гальку. Несколько часов прошли незаметно, и солнце уже садилось. Лоуренс эгоистично радовался тому, что другие купальщики держались от них поодаль: при них бы он постыдился резвиться, как маленький мальчик.
Солнце светило им в спину, когда они, очень довольные, полетели обратно в Фуншал. Драгоценные книги, завернутые в клеенку, приторочили к сбруе.
— Вечером я почитаю тебе дневники этого путешественника, — начал Лоуренс и осекся, услышав впереди громкий трубный зов.
Пораженный дракон замер в воздухе. В следующий миг он — с небывалой для себя робостью — издал сходный звук и снова рванулся вперед, к бледно-серому дракону с белыми узорами на животе и белыми полосками на крыльях, который на фоне облаков был почти невидим.
Он летел много выше Отчаянного, но тут же снизился и поравнялся с ним. Серый уже и теперь был меньше продолжающего расти Отчаянного, но одного взмаха крыльев ему хватало на большее расстояние. Его наездник, одетый в серую кожу под цвет дракона, отстегнул свой плотный капюшон, откинул его и представился, с откровенным любопытством глядя на Лоуренса:
— Капитан Джеймс на Волатилусе, почтовая служба.
Лоуренс не знал, как на это ответить — ведь формально его еще не отчислили с флота и не приняли в воздушные силы.
— Капитан Лоуренс, флот Его Величества, на Отчаянном, — наконец сказал он. — Назначения временно не имею. Вы летите в Фуншал?
— Флот, говорите? — Когда Лоуренс назвался, открытое лицо Джеймса заметно помрачнело. — Да, мы в Фуншал, и вам я тоже советовал бы проследовать туда после такого-то заявления. Сколько вашему дракону и где вы, собственно, его взяли?
— Я вылупился три недели и пять дней назад. Лоуренс взял меня как трофей, — ответил ему Отчаянный, опередив Лоуренса, и спросил другого дракона: — А ты как познакомился с Джеймсом?
— Вылупился! — сказал Волатилус, поморгав большими молочно-голубыми глазами.
— Да? — Отчаянный с недоумением оглянулся на Лоуренса. Тот мотнул головой, призывая его к молчанию, и произнес суховато, задетый начальственным тоном Джеймса:
— Если у вас есть вопросы, предпочитаю ответить вам на земле. Мы с Отчаянным разместились за городом; решайте, куда будем садиться — на наше поле или на ваше.
Джеймс, которого Отчаянный удивил своей речью, ответил слегка теплее:
— Летим на ваше. На моем меня тут же начнут осаждать отправители посылок, и нам не удастся поговорить.
— Прекрасно. Наше к юго-западу от города. Показывай дорогу, Отчаянный.
Серый дракон держался вровень, хотя Отчаянный, не подавая виду, старался его обогнать — эта порода, видимо, славилась своей резвостью. Английские заводчики умели добиваться неплохих результатов даже с ограниченным поголовьем, но тут скорость явно была достигнута за счет умственных способностей.
Они приземлились вместе, всполошив предназначенных для Отчаянного коров.
— Будь с ним помягче, Отчаянный, — тихо попросил Лоуренс. — Некоторые драконы, как и некоторые люди, соображают хуже других. Помнишь Билла Суоллоу на «Надежном»?
— Да, хорошо. Я понял, — ответил Отчаянный, тоже тихо. — Может, одну корову ему отдать, как ты думаешь?
— Он у вас, вероятно, голоден? — спросил Лоуренс Джеймса, когда они оба спешились. — Отчаянный сегодня уже пообедал и может уступить вам корову.
— Вы очень любезны, — сразу оттаял Джеймс. — Он не откажется — так ведь, ненасытная ты утроба? — И потрепал Волатилуса по шее.
— Корова? — широко распахнув глаза, повторил Волатилус.
— Пошли со мной, — предложил Отчаянный. — Поесть можно вон там. — Он перекинул пару животных из загона на чистую травку, и Волатилус с готовностью потрусил за ним.
— Он очень щедр, и вы тоже, — сказал Джеймс, которого Лоуренс повел в дом. — Я еще ни разу не видел, чтобы большие драконы делились с другими. Что это за порода?
— Сам я не знаток, а он нам достался без родословной, но сегодня сэр Эдвард Хоу опознал в нем империала. — Лоуренс немного смущался. Может показаться, будто он хвастается — но ведь это факт, и скрывать его незачем.
Джеймс, услышав это у входа, споткнулся и чуть не упал на Фернау.
— Вы не… да нет, я вижу, вы не шутите. — Джеймс снял свое кожаное пальто. — Но как вы его нашли и как надели на него сбрую?
Лоуренс на его месте ни за что не стал бы так допрашивать человека, пригласившего его к себе в гости, — но, учитывая обстоятельства, простил Джеймсу его манеры.
— С удовольствием вам расскажу и охотно выслушаю ваш совет, как мне быть дальше. Чаю?
— Если можно, кофе. — Джеймс подвинул кресло к огню и развалился, задрав ногу на подлокотник. — Черт, хорошо-то как! Особенно после семи часов в воздухе.
— Семь часов? Вы, должно быть, совсем разбиты, — поразился Лоуренс. — Не знал, что они могут быть в полете так долго.
— Да Бог с вами, мне и по четырнадцать доводилось летать. Но с вашим такое вряд ли получится. Волли за час делает всего один взмах, если погода хорошая. — Джеймс зевнул во весь рот. — Хотя в воздушных потоках над океаном, конечно, несладко приходится.
