Когда ребята вышли из метро, на улице вовсю бушевала снежная буря. Ледяной ветер обжигал щеки, бросал пригоршни колючего снега прямо в глаза, пронизывал до костей. Покружив по остановкам, им удалось выйти к «маршруткам» в сторону улицы Тамбовская. Андрей расстроился — он не узнавал местность.
Целую вечность они искали пятый корпус дома тридцать четыре по Тамбовской улице, но он тщательно прятался от их глаз. Первые два корпуса нашлись сразу же, а вот куда делись три оставшихся? Когда девчонки окончательно замерзли и Андрей начал настаивать на возвращении домой, кто-то наверху смилостивился над ними и послал на помощь старушку. Бабулька с трудом тащила огромную сумку на маленьких колесиках по сугробам. Андрея поразило тонкое пальтишко с обтрепанным меховым воротничком, шапка, поверх которой пожилая женщина повязала шерстяной платок, и явно не зимние, полуразвалившиеся сапоги. Преодолевая очередное снежное препятствие, бабка завалилась на бок. Скромная провизия вывалилась из сумки и быстро смешалась с грязным месивом. Анечка и Лана бросились собирать консервы, перемазанный хлеб, рассыпавшуюся крупу. Андрей помог женщине подняться. Она беззвучно плакала, глядя на испорченные продукты.
Анечка отвела подругу в сторону:
— Слушай, ей надо продуктов купить. Эти только выкинуть осталось.
— У меня денег мало. Хорошо, если двести рублей наскребу.
— Это не твоя проблема. Ее надо довести до дома, а потом дойти до магазина и купить еды. Договорились?
Взяв бабульку с двух сторон под руки и всучив тележку Андрею, они медленно тронулись в путь.
— А вы чего в такой холод тут бродите? Почему домой не идете? — спросила старушка через некоторое время.
— Мы ищем тридцать четвертый дом по Тамбовской улице. Два корпуса нашли, а нужного корпуса нет, — грустно ответила Лана.
— Ой, надо же! — обрадовалась она. — Я как раз живу в тридцать четвертом доме. Какой корпус?
— Пятый! — оживилась Анечка.
— А кто вам там нужен? Я там всех знаю. Квартиры в этом доме давали от предприятия. Так что мы жили все вместе: вместе работали, вместе детей воспитывали, вместе отдыхали. Это сейчас никому ни до кого нет дела, а раньше мы жили очень дружно, как одна большая семья.
Девчонки переглянулись! Вот удача так удача!
— Вы семью Белявских хорошо знаете? — спросил Андрей.
Бабка вздрогнула, словно обо что-то укололась.
— Ой, милый, соседи это мои. Беда у них! — из выцветших глаз потекли слезы.
— Что случилось? — перепугалась Анечка.
— Месяца полтора назад разбились на смерть. Алечка и Мотечка сгорели заживо. Какие люди душевые были, все время старухе помогали, то продуктов с рынка принесут, то в поликлинику свозят. А сыночек их, Андрюшенька, так то не мальчик, настоящее золотце. Сиротой остался. В больнице лежит. Говорят, не жилец… Ему голову шибко разбило при аварии. Следователь приходил, просил соседей опознать мальца. Ну, я и поехала. А что? Мальчик он был редкой доброты, порядочный, всегда здоровался при встрече, сумку подносил…
— Скажите, а Андрей сильно пострадал при аварии? Лицо цело осталось, не обгорело? Вы хорошо его разглядели? — допытывался парень.
— А как же, милок! — несвежий носовой платок осушил слезы. — Очень хорошо разглядела. Кузьминична хоть и без зубов, но зрение все такое же острое. Андрюшенька без сознания лежал, и все бредил. Как сейчас помню, лицо целое было, только синяки и царапины остались, во рту трубка, темечко перебинтовано, аккурат по самые бровки повязку наложили.
— Вы хорошо знали Белявских?
— Я Андрюшеньку за внучка считала. Он вырос на моих руках. После школы его встречала, обедом кормила. Я ж одинокая. Бог деток не дал, так вся моя материнская ласка на Андрюшеньку и направилась. Уж как любила я мальчика, как заботилась о нем. Мне Алечка и Мотечка за деток были. Иные дети о родителях так не заботятся, как они обо мне пеклись. Но видно, судьба моя горемычная, Алечку и Мотечку схоронила, теперь вот Андрюшеньку жду. Каждую неделю в квартире у них прибираюсь.
— У вас что, ключи есть от квартиры? — ахнула Лана.
— А как же! Мне их еще Алечка передала. Незадолго до смерти. Только боюсь я. Вдруг помру, кто Андрейке связку передаст. Ведь у него в больнице даже одежды нет. Я бы съездила, гостинцев свезла, вещички передала, да сама до рынка еле ползаю, до центра и не доберусь.
— А в какой он больнице лежит?
— Так в центральной детской. Там у них еще врач со смешной фамилией. То ли датской, то ли еврейской.
— Михельсон? — упавшим голосом спросил Андрей.
— Ага! Он самый. Такой человек хороший. Его детки любят. А это мой дом, — сказала пенсионерка, остановившись около подъезда. — Вот что, милые, сама девчонкой была, сама в мороз в одних чулочках бегала, сама мерзла, как незнамо кто, поэтому никаких возражений не принимаю. Все идем ко мне пить чай. Вы меня до дома проводили, я вас хоть немного отогрею, прежде чем домой поедете.
— А это удобно? — на всякий случай спросила Анечка.
— Штаны через голову надевать неудобно, а чай после такой метели пить в самый раз, — улыбнулась беззубым ртом старушка.
Гостеприимная хозяйка угощала их терпким дешевым чаем, кусковым сахаром и карамельками. При падении кроме хлеба и яиц больше ничего не пострадало, и Марфа Кузьминична, как представилась женщина, поохав, решила, что с булки срежет корочку, а яйца в этом месяце больше покупать не будет, денег очень мало, каждую копейку считает. Девочки терпеливо слушали про старческие болячки, боевую молодость и запредельные цены.
Когда ребята согрелись, Анечка скорчила извиняющуюся рожицу и вылезла из-за стола.
— Марфа Кузьминична, прошу прощения, вы женщина пожилая, пенсия у вас копеечная, а мы, здоровые лошади, все сладости съели. Давайте мы с Андреем до магазина дойдем. Хотя бы пачку чая купим.
— Что ты, Нюсенька, что ты, девочка! Вы меня до дома довели в целости и сохранности. Мерзли из-за старухи, по сугробам лезли. Да как же я на вас заварки пожалею? Не обижай меня, деточка.
— Ну, пожалуйста, Марфа Кузьминична! — сладко улыбнулась девочка, за шиворот вытаскивая Андрея из-за стола. — Сделайте одолжение, не обижайтесь! А вам сладкое можно? Вот видите! Мы сейчас еще и тортик купим. Небось, эту сладость вы сто лет не ели!
Слово «торт» подействовало на женщину магически. Поворчав, она отпустила ребят в магазин. Обиженную Ланку оставили помогать по хозяйству, велев подальше держать женщину от коридора и входной двери.
На лестничной площадке Анечка остановилась и показала Андрею связку ключей.
— Откуда? — удивился он.
