- Здравствуйте. Я Кола. - Незнакомец шагнул к столу, протягивая руку для рукопожатия.
- Михаил Борисович. - Бергер не смог скрыть лёгкого удивления. Он ожидал увидеть другого человека.
Кола? А где, чёрт подери, Колганов?
Высокий и худощавый, посетитель одет в чёрные кеды с белыми шнурками, чёрные джинсы и не менее чёрную футболку. Копна волос соломенного цвета и светящиеся доброжелательностью голубые глаза на веснушчатом, слегка вытянутом лице. В руках небольшой кожаный портфель. Весьма потёртый и, разумеется, аналогичного колера.
- Присаживайтесь. - Главред нехотя указал на потрёпанный офисный стул, предназначенный для визитёров. Немолодая мебель угрожающе скрипнула под молодым человеком. - Вы записаны?
- Даже не знаю. - Кола пожал плечами, рассматривая обстановку кабинета. - Я приходил вчера вечером, но секретарша сказала, что вы отсутствуете. И предложила прийти на следующий день. То бишь сегодня.
Бергер задумался. Ну не в такую же рань!
- Ну хорошо, - он поднял песочные часы, стоящие на столе, и перевернул вверх тормашками. Жест призван сигнализировать нежданному гостю о том, что его время ограничено. Главред всегда так поступал, когда предстоящий разговор по какой-либо причине тяготил. Сделав сей прозрачный намёк, откинулся на спинку стула и слегка прищурился, силясь предугадать, с чем же пришёл незнакомец. Незнакомец со странным именем Кола. - Я вас внимательно слушаю.
Ещё Бергер недобрым словом вспомнил секретаршу Валю, не предупредившую о визите молодого человека.
От Колы не укрылся негостеприимный песочный посыл главреда, но он сделал вид, что не заметил этого.
- Ваша газета, Михаил Борисович, давно и успешно рассказывает не только о новых открытиях в разных областях науки, но и о, так скажем, "хорошо забытом" старом. Например, о древних корнях фразеологизмов, о которых мало кто имеет представление. Знакомит читателей с рецептами народной медицины и...
- Философией, оккультизмом, эзотерикой и религией. - Перебил его Бергер. - Вы совершенно правы, молодой человек. Только мне это давно известно. Не пойму, зачем рассказывать мне о том, чем занимается моя газета?
Чувствуя, что терпения главреда надолго не хватит, Кола сразу же перешёл к делу.
- Так вот о религии я и пришёл поговорить. Хотел бы вам предложить опубликовать свою статью о нашем прошлом. О мистической связи между древним язычеством и молодым христианством. - Кола открыл портфель и извлёк несколько скреплённых тетрадных листов формата А4, и положил их перед Бергером. - Вот, пожалуйста. Смею надеяться, что эта тема вас заинтересует.
Тот покосился на исписанную убористым почерком рукопись, однако в руки не взял. Вместо этого бросил выразительный взгляд на песочный хронограф, уже отсчитавший половину временного цикла.
Этот чудак не в курсе, что существуют компьютеры и программа "Word"?
- Смею спросить, почему вы, молодой человек, называете христианство, насчитывающее более двух тысяч лет истории, молодым?
Кола искренне удивился вопросу.
- Что такое две тысячи лет для человечества, насчитывающего гораздо более глубокую историю? Так, мгновение.
- Всё равно вынужден с вами не согласиться. - Главред категорично покачал головой. - Сайентология, Новое мышление и Живая Этика - вот примеры действительно молодых религий. Возникшие совсем недавно, они зачастую оспариваются традиционными конфессиями и судебными органами разных стран. Что поделаешь, - Бергер философски пожал плечами, - такова судьба всех вер. Даже упомянутое вами христианство начиналось с гонений его последователей. - Бергер встал, разминая затёкшие конечности, и подошёл к окну.
Вид ссыпающегося песка не только не успокаивал, но и начинал раздражать. Каждая песчинка с грохотом ударялась об другие, раскатистым эхом вползая в черепную коробку. Недолго думая, Кола аккуратно положил часы набок. Грохот смолк. Сразу стало легче.
- Расскажите вкратце, что здесь написано. - Не оборачиваясь, попросил главред.
Подобные разговоры, откровенно говоря, ему нравились. В противном случае он бы давно прогнал незваного посетителя.
- Принято считать, что христианство и язычество - антагонисты. - Кола машинально потянулся к рукописи, словно студент за шпаргалкой. Но передумал и сел обратно, пытаясь найти комфортное положение на жёсткой неудобной поверхности.
Инквизиция для несогласных с главредом журналистов? И сколько же их подверглось пыткам этого стула? - Но, как мне кажется, это неверно. И то и другое суть Божий промысел, уготованный для нас. Ведь, как известно, история не знает сослагательного наклонения.
Кола замолчал, предоставляя собеседнику возможность проявить отношение к сказанному. Но Бергер лишь распахнул окно, впуская в кабинет тёплое майское солнце.
- Продолжай, - коротко бросил он.
Кола набрал до отказа в лёгкие воздуха, и медленно выдохнул. Он любил солнце. Ведь не зря же носил такое солнечное имя.
- Корень всех наших бед в том, что мы не принимаем своё прошлое. Не принимаем его как единое неделимое целое. Расчленяем его на то, что нравится, чем гордимся и тешимся. И на то, во что не верим, от чего отказываемся и что не хотели бы признавать. А ведь нам нечего стыдиться! У нас, русских, великое прошлое и древняя история. Её сознательно искажают, чтобы лишить нас будущего. Лишить самодержавия духа и обратить в послушное стадо баранов, бегущих за скидками в гипермаркеты. Никто не должен догадаться, что человек, не ведающий своих корней, лишён будущего. Это справедливо и в отношении целого народа. Отсюда все болезни. Ведь это своего рода шизофрения, раздвоение сознания. А человека нельзя делить. Нельзя себя делить. Нужно осознать, что ты - образ и подобие Бога. Что ты - творец! - Распалённый собственной речью, он вскочил и зашагал по кабинету. Портфель свалился на пол.
Бергер, ухмыляясь, повернулся к молодому человеку. И, скрестив руки на груди, сел на подоконник.
- Да, человек творец. - продолжил Кола с жаром в голосе, - Мы же в состоянии творить. Для этого нам даны руки. И сердце.
Главред пока не определился с тем, как реагировать на услышанное.
