Призрак исчез. В окно билась большая бабочка, привлечённая горящим светильником на столе.
Лира потянулась и затушила лампаду, пока в бликах света на стекле ей не померещился кошмарный образ мёртвой.
— Нам надо поговорить, Ульрик, — дрожащим голосом объявила она темноте. — Я… Я так больше не могу!
— Что? — сонно спросил он и обнял крепче. Лира застонала мысленно, но всё же сообщила:
— Я не Лилиана. Ульрик, ты же понимаешь это… Я… Я — Лира!
— Не упоминай это имя, — он не отстранился, но заметно напрягся. — Не надо, Лили!
— Я — Лира! Убийца, предательница… твоя любимая! Я не могу больше молчать об этом, Ульрик! Лира страдала все эти годы! А ты не страдал? Довольно играть! Лилиана — игра, маска, не зови меня так больше, когда мы вдвоём!
— Лили…
— Вот опять. Твоё «Лили» убивает меня! Это нож в сердце! Тридцать раз в день! Ну что ты молчишь?
Ульрик тяжело вздохнул и зарылся лицом в её волосы.
— Для меня нож в сердце — имя Лира, — нехотя признался он. Лира похолодела.
«А чего ты ждала? Он мог сказать только это. Он ненавидит Лиру, ты — Лилиану, это давно ясно. Не удержала язык за зубами — и разрушила… разрушила всё!»
— Тогда… нам не стоит быть вместе, — непослушными губами прошептала она. — Раз мы друг друга убиваем…
— Лили…
— Прекрати называть меня так! — она снова зарыдала. — Знаешь, отчего сейчас кричала твоя Лилиана? Оттого, что увидела мёртвую Литу за окном! Ты помнишь Литу, Ульрик?
— А в чём ты винишь меня?…Убийца Избранной!
— Я освободила её…
— О, эта лицемерная ложь! — Ульрик отстранился. Он заговорил, оживлённо жестикулируя:
— В таком случае, охотники тоже «освобождают» вампиров ритуалом! Что, думаете, я утешать вас буду, сударыня? Хотите снова стать Лирой? Отлично! Только не скулите в подушку! Предательница, убийца, грешница, игрушка для плотских утех Владыки… Лгунья! Да-да, не отрицайте, вы знали, на что шли, когда там, в дверях, зачаровывали меня, чтобы я пропустил вас к Лите!
— Я никогда не зачаровывала тебя, Ульрик. Настоящей любви не нужно чар! — Лира всхлипнула.
— Знаешь, что выводит меня из себя: ты даже не раскаиваешься в убийстве!
— А к тебе вовсе не приходят тени убитых! Фанатик! Маньяк! Палач!
Наступила долгая тишина. Ульрик перебрался через Лиру на край кровати и опять зажёг лампаду.
— Великолепно говорите о любви, леди Лира, — холодно сказал он. Лицо молодого человека было замкнутым и злым, искорки бешенства плясали в глазах, но он был нарочито спокоен, чтобы казаться страшнее. Зрачки расширены от боли, движения скованы — опять она своей вспышкой вызвала очередной приступ его болезни! — Что же, сможете поцеловать теперь своего Палача?
Он зловеще засмеялся, но Лира потянулась к нему и прижалась губами к его холодным тонким губам. Давно они не целовались так страстно! Они покусывали друг друга, мечтая добраться до крови. Но не переступали последнюю черту, и от этого так сладко кружилась голова… До рассвета они не спали — воюя, любя. Они сгорали в пламени странной любви-ненависти и возрождались вновь — слитым, единым, целым. Лилиана была забыта. Вернулись Лира… и Палач.
— …Твои родители — великие люди!
— Мои родители — больные люди. Я вместо игры в кукол складывала и разбирала охотничьи арбалеты… Хорошо, что у нас нет детей: мы были б такими странными родителями!
Наконец-то их общение стало искренним. Пусть супруги часто ссорились и страшно ругались — зато они теперь могли и радоваться, смеяться вместе. Темы Ордена, охотников, вампиров стали основными. Обсуждение достопамятного Бала Карды и его последствий — любимой.
Кошмары о Лите ушли — теперь супруги проговаривали их вслух, бросались страшными обвинениями, а потом мирились в постели. Не самая счастливая семейная пара, но, во всяком случае, эти скандалы-примирения были лучше прежнего нелепого, полного лжи спектакля.
Сны о Бездне, однако, не прекращались, и стали злее, навязчивее, как и странная боль Палача… Бездна словно требовала от них: действуйте же, делайте что-нибудь!
Так прошло ещё несколько лет. Тихим летним вечером они гуляли в кардинском парке и опять смеялись, обмениваясь историями из охотничьих рейдов. Но дорожка парка сделала поворот, открылась широкая аллея, по которой шла другая пара, и Ульрик и Лира приглушили смех. Впереди гуляла Мира со своим сыном.
Первый визит госпожи Вако в дом супругов стал и последним, но они иногда встречались, когда бывали в Карде и проходили Центральным парком. Мира часто гуляла тут: сначала с малышом, ещё некрепко держащимся на ногах, потом с белокурым чертёнком, убегавшим далеко вперёд по дорожке парка. С почемучкой, успевавшим задать сотню вопросов, пока они шли до конца тропинки, со щупленьким, короткостриженным, и оттого ещё более трогательным учеником первого класса лицея…
Сейчас рядом с Мирой шагал высокий для своих лет крепенький двенадцатилетний сорванец. Светловолосый, вихрастый с такой же как у Миры торопливой лёгкой походкой — всякому, кто вначале видел их со спины, казалось, что сын должен быть копией матери. Но это было не так: от Миры Донат взял только некую нервность черт. Глаза, улыбка были «не Вако».
Бесед с главой охотников супруги Корвусы не заводили, ограничивались краткими приветствиями. Ульрик иногда порывался подойти к Мире, но Лире до сих пор удавалось его останавливать неожиданным вопросом или сменой темы беседы. Сегодня — не удалось.
— Леди Мира! — окликнул Ульрик, едва завидев госпожу Вако. Мира обернулась. Последовал обмен приветствиями. Ульрику не терпелось задать свой главный вопрос. Лира молчала, не препятствовала ему. Очень яростен был его напор, Ульрик так хотел знать всё о делах охотников! И Лира ждала с фаталистическим чувством: давно в их жизни всё идёт слишком гладко!
Она коротко улыбнулась Донату, как и прежде при встречах, но в этот раз мальчик насупился, считая себя слишком взрослым для таких знаков внимания.
— Госпожа Вако, близится очередной Бал вампиров…
— Да, мой дом его принимает, — Мира засмеялась.
— Если б сделать так, чтоб это был первый Бал без carere morte! Почему вы не хотите завершить историю бессмертных? Эта война тянется, тянется, а ведь довольно было б одной жертвы, последней жертвы!
Лира стиснула руку Ульрика. «Опять он хочет предложить себя?!»
— А я?! — шепнула она.
«Ульрик, а как же я?!»
— Я очень хочу завершить историю carere morte. И работаю над этим дни и ночи, — глаза Миры опасно сверкнули.
— Леди Мира, я давно ничего не слышу об охотниках… Вы оставили Карду?
