Мысленно я восхитился, как изящно нас послали… на задание. Вроде и под присмотром, но не мешаемся поблизости. Занимаемся делом, но настолько «важным», что не поймешь – для защиты временщицы или в качестве издевки над нами…
– Согласно воздушной разведке, именно здесь в последний раз замечен белый медведь. – Ундерк, не заморачиваясь тонкостями, увлек нас в Пробой. – Хотя не понимаю, как в такой темноте можно что-то увидеть… Тем более искать следы в подобной грязи! – под ногами действительно хлюпала смесь из нечистот и не до конца растаявшего снега, насколько можно судить в свете недалекого зарева пожара. Юный пространственник вздохнул: – Сейчас бы ультрафиолетовые лампы, о которых вы давеча вспоминали, пришлись бы как нельзя кстати.
– Конечно, не ультрафиолетовые, но все же… – Я извлек из пространственного кармана пару масляных ручных фонарей и принялся их разжигать извлеченной оттуда же зажигалкой. Затем, подумав, достал моток веревки и сеть… правда, рыболовную, но крепкую. – Держи фонарь и сеть.
Пригодится, если будем брать зверя живьем. Иначе на кой он нам?
– Откуда? Вы знали, что…
– Меня отправят охотиться за дикими хищниками в центре мегаполиса? Почему нет? – Десяток секунд я наслаждался спектром эмоций на лице юного пространственника. Затем я обозначил улыбку: – Шутка. Просто со временем обзаводишься кучей жизненно необходимых мелочей. Буквально. Так сказать, походный набор. Мой лимит пространственного кармана в пятьдесят килограммов наполовину забит подобным барахлом, и все равно чего-нибудь, самого элементарного, не оказывается под рукой в самый ответственный момент.
Свет фонаря вспугнул тени, обрисовав кусок крайне непрезентабельного переулка. Слух резанул дикий ор кошаков, серыми призраками исчезающих в темноте подвальных окошек, походя со звоном что-то опрокидывая.
Мефи у меня на шее напрягся, затем нырнул во мрак. Я проследил его траекторию лучом света. Взгляд выхватил следы когтей на кирпичной кладке и то, что кто-то массивный рылся в мусоре.
– Вот и решился вопрос – как идти по следу! Похоже, нюх Мефи достаточно острый, чтобы выделить в смраде нужные запахи. – Пусть я не жаловал ласку, но не мог не признать пользу от нее.
– Это просто восхитительно! – Парень не со страхом, но с уважением смотрел на меня. Непривычно и приятно.
Я решил его не разочаровывать:
– Теперь же, Ундерк, прошу, помогите нашей леди. Я обещал ей увлекательную прогулку, но пока начнется шоу, надеюсь, Дорн не откажется скоротать время в интересной компании.
Парень просиял. Через минуту он вещал о чем-то благородно-величественном, а девушка одобрительно улыбалась из-под надушенного платка, коим прикрывала носик. Я же… бешеным псом носился за неугомонным Мефи. Тот, кажется, специально пытался залезть в наиболее вонючие отдушины, дыры и щели.
Бархатный остров был довольно точным срезом с общества Агемо. На главных улицах – лучшие заведения для самой почтенной публики. В закоулках, куда попадешь, только если сильно не повезет или когда терять уже нечего, расположились притоны с опиумными курильнями, дешевой выпивкой, игральными домами, борделями, переполненными девками сомнительного качества, и, конечно, отдыхающими отморозками из Иванова семейства.
Мы же оказались вовсе на задворках жизни. Там, где свалена омертвевшая плоть города. Клоака, трущобы. Потому неудивительно спокойное продвижение, более того, полное отсутствие всякой разумной активности в обозримом пространстве. Вокруг обшарпанные здания, не знавшие рук мастера порой более столетия с момента постройки. Выщербленный камень стен. Частично разбитая кладка. Вонь испражнений. Строения без видимых причин поскрипывали и потрескивали. Что-то шуршало и хлопало. Промозглый ветер играл сонату разорванного сердца на водосточных трубах. Сквозь неплотно прикрытые ставни едва пробивались отголоски любовных сношений и ругань, в крайне непристойной форме.
Сложно было описать ощущения. Словно мы попали в челюсти ветхому, но матерому и еще сильному хищнику, так что трех- и четырехэтажные зубы перешептывались меж собой, обсуждая, как перемолоть пришельцев. Хотелось поскорее покинуть сию негостеприимную юдоль.
Города у меня ассоциировались с людьми. Если точнее, с аристократами. Внешний лоск и красота. Всегда приятное первое впечатление и интересные беседы. Стоит же шагнуть в глубину помыслов и подворотен… Гниль. Без нее никак. Без нее нет баланса. У каждого своя. Тщеславие. Зависть. Жадность. Даже у того маленького городка, название которого я благополучно забыл, имелся тщательно взлелеянный изъян – бесхребетность.
Хотя есть те, кого гниль не разрушала. Те, в ком гниль превращалась в яд. Жестокость. Беспринципность. Даже страх… о да! Ибо им пропитано затишье… а оно ведь часть бури? Воплощение Агемо я знал лично. На сей раз не кичащаяся дутым величием аристократия, но истинно обладающая силой. Разнообразие островов, представленное в дуэте… хотя, возможно, уже в трио?
Из созерцательной задумчивости меня вырвало показавшееся в границах света тело… хотя нет! Вновь термин не подходит – фарш из изломанных костей, растерзанного мяса и разорванных внутренних органов валялся на дороге. Когда вслед за Мефи свет открыл непотребство, от останков в стороны рванули волны крыс. Притом они порой останавливались и осматривали меня алыми бусинками глаз, словно оценивая в предвкушении.
Я обернулся к парочке… и заткнулся, забыв о словах, когда увидел, насколько отчаянно Ундерк подает знаки, чтобы я не выдавал обнаруженного. Парень честно отрабатывал программу «развлекать и уберегать». Да… точно. Я почти забыл, что Лорн слепа. Мне только и оставалось кивнуть, чтобы они проходили дальше, а самому, поставив фонарь на землю, встать на колено у тела, изучая.
«Однозначно работа зверя. – Мефи вновь вцепился в ухо, и в голове зазвучал ментальный голос Лорн. – Рваные раны от когтей, объеденное мясо… У вас нет статьи «о жестоком обращении с животными»? Зверя явно недокармливали».
«Я остановился, встал по другому поводу, причине. Тебе не кажется знакомым этот бездомный, нищий?»
«Прошу простить, но в мой круг общения… Хотя, постой. Обожженные пальцы. Вот рядом валяются на удивление белые зубы. На правой ноге отсутствует ступня… хотя в этой мешанине не понять, как давно. Зато сквозь смрад пробивается нотка корицы, Мефи ее очень не любит. Мы встречали этого попрошайку в парке в первый день в Агемо. Занимательное совпадение. Жаль, бесполезное».
«Не скажи. – Я относительно чистой щепой подцепил окровавленные лохмотья. – Мой отец – следователь в Свободном городе. Без лишней скромности скажу, отменный. Он постоянно твердил, внушал мне: „Мир – сложнейший роман, история с множеством сюжетных линий и мыслей, идей разной глубины. Проблема лишь одна-единственная – автор графоман“. Поэтому любые события связаны, нужно только обращать внимание, взгляд на связи».
Под одним из приподнятых мной лоскутов одеяния бродяги блеснул металл. Я очистил участок и увидел дорогой охотничий нож, на половину лезвия воткнутый в печень бездомного. Я хмыкнул и продолжил:
«Две встречи менее чем за неделю, которые запомнились, с непримечательным, невзрачным человеком, – то, на что стоит обратить внимание и задуматься, поразмыслить. Хотя ты права, не сейчас».
Глупо считать, что во всех сегодняшних бедах априори виноват один человек. Возможно, впрямь неудачная самозащита при встрече со зверем или отходы одного из споров в заведении неподалеку. Однако у Рейма имелся мотив: отомстить за нанесенное любимой оскорбление. Плюс подходящее эмоциональное состояние, чтобы ранить кого-то, запахом крови привлечь хищника и посмотреть бой.
Рассчитывать на свидетелей наивно, поможет лишь проверка отпечатков на ручке ножа… Подумав, я оставил его торчать. Если Ундерк расскажет об увиденном, то на месте преступления улики окажутся нетронутыми.
Отчаянный рык вырвался из пасти улиц. Следом донесся преисполненный ужаса вопль. Определить направление не составило труда – Мефи вновь указал путь, да и свет фонаря Ундерка отчетливо вел меня. То и дело приходилось маневрировать меж развалов мусора, перепрыгивать кучи всяческой дряни и оскальзываться на подгнившей мерзости.
