Она высморкала сопли из самой переносицы и снова сплюнула. По её опыту, а опыта у неё хоть отбавляй, чистые люди впереди всех рвутся в бой и впереди всех начисто оттуда сваливают.
Рогонт не отвлекался, врубив свой пыл до невиданных высот. — Сейчас мы стоим на поле битвы. Через годы люди скажут — здесь воевали герои! Здесь, скажут люди, решилась судьба Стирии! Здесь, друзья, тут, на нашей родной земле! Под взорами окон наших родных домов! У древних стен гордой Осприи! — Воодушевлённые крики доносящиеся от рот оглушали даже самых ближайших к нему людей. Ей не верилось, что остальные могут расслышать хотя бы одно его слово. Ей не верилось, что большинство может хотя бы его видеть. А те, что могли — ей не верилось, что взгляд на яркое пятнышко где-то вдалеке сильно укрепит их боевой дух.
— Ваша судьба в ваших руках! — Их судьба была в руках Рогонта и он её разбазарил. Теперь она у Коски и Фоскара, и похоже обещается стать кровавой.
— За свободу! — В лучшем случае за более привлекательную на вид тиранию.
— За славу! — Доблестное местечко в грязи на дне реки.
Рогонт свободной рукой дёрнул поводья и вздыбил своего орехового боевого жеребца, тот замолотил в воздухе передними копытами. Эффект лишь чутка подпортила пара увесистых кизяков, которых угораздило вывалиться сзади в тот самый момент. Конь умчался мимо массированных шеренг пехоты, каждая рота приветствовала проезжающего Рогонта, вздымая в унисон копья и издавая рёв.
Должно быть впечатляющее зрелище. Но Монза сто раз видела подобное прежде, и с печальным итогом. Хорошая речь не шибко компенсирует численное превосходство три к одному.
Герцог Глистоползучий прорысил к ней и остальному своему штабу, тому самому скопищу обильно разукрашенных и слабо подготовленных людей, которых она уже выставила дураками в банях Пуранти, теперь выстроенных для битвы, вместо парадного плаца. Однозначно, они к ней не потеплели. Однозначно, ей было наплевать.
— Милая речь, — заметила она. — Для тех кому по душе речи.
— Спасибо, уважила. — Рогонт развернул коня и подвёл его к ней. — Например мне.
— Ни за что бы не догадалась. Доспехи тоже ничего.
— Подарок юной графини Котарды. — Кучка дам собралась наблюдать с верха склона в тени городских стен. Они сидели в дамских сёдлах, броско разодетые и искрящиеся камнями, словно собрались прийти на свадьбу, а не на бойню. Сама Котарда, молочно бледная в струящемся жёлтом шёлке, застенчиво помахала рукой и Рогонт без особого усердия вернул жест. — Я думаю у её дяди на уме поженить нас. Если конечно, я переживу этот день.
— Юная любовь. Моё сердце вспыхнуло.
— Охлади свою чувствительную душу, она не в моём вкусе. Я люблю женщин которые слегка… кусаются. Всё равно, доспехи отличные. Безучастный наблюдатель может запросто по ошибке принять меня за героя.
— Хех. "Отчаяние печёт героев даже из прокисшего теста", писал Фаранс.
Рогонт испустил тяжкий вздох. — У нас нет времени, чтобы данная буханка успела подняться.
— А я думала все пересуды о ваших проблемах с поднятием — сплошные непристойные сплетни. — В одной из дам из кружка графини Котарды было что-то знакомое. Одета попроще остальных, изящная, с длинной шеей. Она повернула голову, а затем и лошадь, и поскакала вниз по склону в их сторону. Монзу пронзило головной болью и холодом узнавания. — Какого хрена она тут делает?
— Карлотта дан Эйдер? Вы её знаете?
— Я её знаю. — Если дать по морде в Сипани считается.
— Старая… подруга. — Он так произнёс слово, что вложил в него куда большее. — Она приехала ко мне в смертельной опасности, умоляя о защите. Не могу себе представить обстоятельств, при коих я смог бы ей отказать.
— Если б она была уродиной?
Рогонт пожал плечами, чуть слышно звякнув сталью. — Признаюсь добровольно, я в точности такой же простак, как все остальные.
— Вы гораздо проще всех, ваша светлость. — Эйдер подтолкнула лошадь к ним вплотную и изящно склонила голову. — А это кто здесь? Мясник Каприла! А я-то думала, что вы только воровка, шантажистка, убийца невинных и любительница инцеста! Теперь похоже вы ещё и солдат.
— Карлотта дан Эйдер, вот так сюрприз! Я то думала нас ждёт битва, а теперь чудится запашок как борделе. Что же это всё-таки?
Эйдер вскинула бровь на многочисленные полки. — Судя по всем этим мечам, я думаю… первое? Но не могу опровергнуть вашего мнения специалиста. Я видела вас у Кардотти и вижу здесь — вам равно удобно одеваться и воином и шлюхой.
— Как-то странно выходит? Я ношу шлюшечью одежду, а ты занимаешься шлюхиными делами.
— Наверное взамен мне стоит наловчиться убивать детей?
— Да хватит уже, довольно! — резко оборвал Рогонт. — Я что, обречён всегда попадать в окружение выставляющихся женщин? На случай если вы обе не заметили, мне тут ещё битву проигрывать. И для полного счастья не хватает, чтобы эта исчезающая дьяволица Ишри выскочила из задницы моего коня. Вы бы тогда составили трио и меня бы хватил удар! Моя тётка Сефелина была такой же, всегда всем доказывала, что у неё самый большой хер в палате! Если вам нужно встать в позу, займитесь этим за городской стеной и оставьте меня переживать падение в одиночестве.
Эйдер наклонила голову. — Ваша светлость, я не хотела навязываться. Я здесь только чтобы пожелать вам удачи.
— Не горишь желанием поучаствовать в сражении? — огрызнулась на неё Монза.
— О, есть и другие способы сражаться, кроме как кровавить грязь, Муркатто. — Она наклонилась в седле и прошипела. — Увидишь!
— Ваша светлость! — Взбудораженный зов, вскоре подхватили другие, среди конников распространилось волнение. Один из офицеров Рогонта указывал за реку, в сторону хребта на другом конце долины. Там на фоне бледных небес возникло движение. Монза тронула коня в том направлении, вытаскивая позаимствованную подзорную трубу и просматривая местность до того хребта.
Впереди шла россыпь всадников. Эскорт, офицеры и знаменосцы высоко вздымали штандарты, белые флаги несли чёрный талинский крест, по краям красной и серебряной нитью вышиты названия битв. И наврядли становилось легче от того, что она сама приложила руку к доброй доле побед. Позади них продвигалась широкая колонна воинов, с копьями на плечах твёрдо печатая шаг вдоль коричневой полосы Имперского тракта, навстречу нижнему броду.
Впереди идущий полк остановился и начал развёртывание примерно за полмили от воды. Другие колонны стекались с тракта, образуя боевой строй поперёк долины. Их замысел, насколько она могла видеть, не содержал ничего заумного. Но на их стороне численный перевес. Им нет нужды умничать.
