Извечная битва между Хаосом и Порядком разыгралась снова, и на этот раз Хаос проиграл.
Владыке Карасме Разрушителю остался единственный выход. Он ускользнул в другие свои владения, в Хаос, лежащий за пределами мира, и так освободился от хватки Даврона.
Его бегство разорвало воздух и сотрясло землю. Под его стопами твердь раскололась, и тело Хамелеона рухнуло в разлом. Разрушитель взвился к небесам черной молнией, оставив после себя запах горечи, который чувствовался в воздухе еще долго. Карасма исчез, скрылся в изначальном Хаосе, где и принялся зализывать раны, оставив мир Создателю.
Сияло солнце, зеленела трава, примятая ногами Керис, — и оставалась примятой, когда девушка пробежала по ней к Даврону.
Она обняла его, прижавшись щекой к щеке, впервые без страха и боли коснувшись его тела.
— Даврон!
— Я тут. Чуть живой, но тут.
— Мне кажется, тебе следует избавиться от леу, которую ты впитал. Она слишком полна скверны.
— О Создатель, конечно, иначе она меня убьет. Дай мне минутку отдохнуть, и пойдем к Извилистому. Там я заменю леу.
— Ты уверен, что такое тебе по силам? Твои ожоги…
— Полечи меня, любимая. Мне нужна твоя помощь. Ожоги болят.
— Но я не знаю, как это сделать!
— Отдай мне свою леу. Думай о ней как о бальзаме, дай ей целебную силу и направь на меня.
Керис сделала, как он сказал, изо всех сил стараясь исцелить раны и ожоги; однако в глазах любимого она видела другое страдание — и его смягчить ей вряд ли удалось бы. Склонившись над Давроном, она тихо заплакала. Это были слезы печали, облегчения, скорби по погибшим. Она плакала по Даврону, по Квирку, по всему, чего все они лишились.
— Как жаль… — прошептал Даврон, думая о Хамелеоне. — Все случилось так быстро! Как ты думаешь, он и вправду лишился рассудка — или намеренно провоцировал Карасму, зная, чего может этим добиться?
— Он… он знал, что я собираюсь сжечь карту. Знал, что может при этом погибнуть, и все же остался. Он был мужественным человеком. Разве можно после этого считать его безумцем? Кто знает… Но мне кажется, он понимал, что делает… — Голос Керис оборвался, ее душили слезы.
Даврон прижал ее к себе, и девушка спрятала лицо у него на груди.
— Керис, я не знаю, буду ли в силах жить, — прошептал он. — Та деревня, Даунбрик… Что я с ней сделал…
— Ты не сделал ничего, что пятнало бы твою честь, — твердо ответила Керис. — Преступление совершил Карасма. А ты… вы с Квирком… вы отправили Разрушителя прочь, к началу времен. Сколько людей благодаря этому не умрут молодыми? Сколько не станут мечеными? То, что вы совершили сегодня, восстановило равновесие. А насчет того, что ты не в силах жить… Уж не думаешь ли ты, что я тебя так легко отдам? Даврон, перед нами теперь лежит будущее! Я впервые смогла тебя обнять! И теперь ты сможешь видеться с дочерью, заботиться о ней, любить ее. Может быть, нам даже удастся найти твоего сына — так что не говори мне о том, что не сможешь жить!
Керис улыбнулась Даврону и стиснула его руку, потом показала ему на переплетенные пальцы.
— Посмотри, — прошептала она. — Посмотри и попробуй сказать мне, что ты хочешь умереть.
Керис была так довольна собой, что Даврон не выдержал и рассмеялся.
С этого началось выздоровление Даврона Сторрийского.
Но зачем нам останавливаться на достигнутом? Когда-то ведь существовали другие страны: Едрон и Ефрон, Беллистрон и Бразис. Когда-то существовал океан, уходящий за горизонт. Разве не следует нам попытаться найти их вновь?
Из поздних трудов Мелдора Слепого
Мелдор опирался на перила галереи, окружавшей зал приемов. Щиты с картами давно уже были оттуда убраны, и теперь их сменили кресла для участников будущей церемонии; в дальнем конце зала в ряд были установлены десять тронов. Мелдор не мог видеть того, что происходит внизу, но обостренные чувства говорили ему, что некоторые Благородные и церковники уже прибыли. Уже велись разговоры, и Мелдор с легкостью различал голоса. «Всюду пестрота, — злобно ворчал кто-то, — не следовало бы допускать…» Слова сопровождались позвякиванием колокольчиков на столе наставника. Мелдор, если прислушивался внимательно и прибегал к помощи леу, мог даже расслышать шарканье щетки, которой слуга чистил бархат тронов. Скоро Рагрисс Раддлби против воли займет, один из них — рядом с маркграфом Звезды Надежды. Мелдор ощутил совсем не пастырское злорадство.
Через минуту дверь позади него распахнулась. Старик не знал, что кому-нибудь известно о его присутствии на галерее, и насторожился. Впрочем, беспокойство тут же сменилось радостью.
— Керис! — воскликнул Мелдор. — Дорогая моя, как я рад, что ты приехала! Даврон тоже здесь?
— Да, конечно. — Керис подошла и встала рядом, глядя в зал. — Он где-то там, внизу. И не говори мне, что ты этого не знал. Мелдор лукаво улыбнулся:
— Ну да, знал. Его леу я чувствую за пять сотен шагов. Но скажи мне — как он? Как он выглядит? Голос Керис зазвучал более мягко.
— С ним все хорошо. А сегодня он просто великолепен: в алом и черном бархате и с таким количеством золота, что и колокольчик не поднимет.
— Ах… Ну, полагаю, он хочет дать пощечину церкви. Керис рассмеялась:
— Конечно! Ему… ему трудно примириться с твоими намерениями, маркграф. Ты же знаешь: его чувства по отношению к церкви… неоднозначны, скажем так.
— Ну, в этом винить его нельзя. Однако у меня свои резоны. Керис повернулась к старику, пытаясь что-нибудь прочесть по его лицу.
— Все же объясни мне: почему ты собираешься с ними сотрудничать? Я понимаю, они пришли нам на помощь, когда на Звезду Надежды напали Приспешники, помогли разделаться с выжившими после сожжения карт. Но это же был их собственный выбор! Мы с тобой оба прекрасно знаем, что изначально их намерение было стереть Звезду Надежды с лица земли. Так почему должны мы иметь дело с людьми, которые предпочли бы видеть нас мертвыми, чем свободными?
— Я не стал бы иметь с ними дела, Керис, если бы не одно обстоятельство: мы теперь можем диктовать свои условия. Дорогая моя, ни один картограф вне Звезды Надежды так и не обнаружил, как легко делать карты тромплери. Они все еще думают, будто ингредиенты для красок нужно добывать в русле потока леу, а этого они боятся, даже теперь, когда Разрушитель изгнан. Они предпочитают покупать карты тромплери у нас. И еще: никому не известно, как использовать карты для возвращения стабильности. Этого не знают маркграфы, этого не знает церковь. Вот и приходится им идти к нам на поклон, просить, чтобы мы увеличили их Постоянства, чтобы стабилизировали для них Неустойчивость. Как говорится в старой пословице: каменоломня, откуда берут камень для домов, принадлежит нам.
