рассказывала, пока всё точно не будет решено или сделано. Она всегда ставила перед уже свершившимся фактом. Что членов семьи, что клиентов.
Только вот если у мамы так проявлялось тотальное желание контролировать ситуацию, то у меня так раскрывался страх. Дело в том, что мне легче делиться историями из прошлого, чем рассказывать о том, что происходит в моменте. Говорить о достигнутых целях, а не о том, к чему я только стремлюсь.
Мои сверстницы мечтали о парнях, браке, семье, я же — грезила персонажами. Книги всегда занимали трон моих мечтаний. Вернее, не просто книги, а возможность быть причастной к их созданию. Ещё с детства я жаждала придумывать истории, которые затронули бы сердца людей. Через всю мою жизнь красной нитью шло желание сочинять.
Однако писательство — это труд. Огромный труд. Писательство — это время. И если на то, чтобы прочитать книгу, требуется максимум неделя, то на её написание могут уйти десятилетия.
Вначале автор идентифицирует себя; осознаёт, кто он есть. Кто-то на данном этапе решает, что он просто патологический врун или фантазёр, а никакой вовсе не писатель. Как я в детстве.
Затем, не в силах сдерживать свою натуру, автор начинает писать. Первые работы обычно стыдно показать хоть кому-то, но они нужны, чтобы научиться чувствовать текст: как он ложится, куда он идёт. Автор познаёт «основы» работы с текстом и словами.
Я даже как-то спросила у школьной учительницы литературы, куда идти учиться, чтобы получить образование писателя. Не помню, в каком именно это было классе, но помню её взгляд и слова:
— Саш, никто не научит тебя быть писателем, ты можешь только научиться этому сама.
Я не могу назвать тот момент отправной точкой, но с уверенностью могу сказать, что эти слова врезались в мою память. Невозможно научить человека быть кем-то. Тебе могут дать только основы. В музыкальной школе — научить играть на гитаре, к примеру. В художке — держать кисть и, скажем, понимать, как работать с формой. Дизайнерская школа научит тебя держать в руках мелок с иголкой и делать раскрой.
Писателя же можно научить трём вещам: держать в руках ручку, писать буквы и читать.
А дальше придётся делать всё самому. Проходить долгий путь поиска собственного стиля, направленности и развития писательских навыков. Именно на данный этап уходит основная масса времени — у кого-то больше, у кого-то меньше, но никто не будет отрицать, что это занимает, в лучшем случае, годы. И это при полной концентрации на своём творческом развитии, которой в реальной жизни не бывает: сложно придумывать истории, когда тебе банально не на что жить и когда ты целыми днями пытаешься понять, где взять денег, чтобы купить продукты. На великом энтузиазме без финансовой подушки, увы, долго не продержишься. Поэтому процесс поиска собственного писательского «я» растягивается в несколько раз.
Примерно так строилась моя картина мира. Всё это варилось в моей голове годами, пока я медленно, но верно шла к мысли, что что хочу быть писателем.
Тем воскресным утром, перед тем как поехать с ОПГ на рынок, я сидела на кухне, пила кофе и смотрела на рассказ «Автобус». И в голове наконец складывалась картина того, что я хочу делать дальше. И как именно я хочу это делать.
Писать о маминых клиентах, конечно, весело, потому что они люди со странностями. Но большинство историй, прежде чем стать текстами Удачливой Ведьмы, были переработаны, потому что на самом деле все герои — самые обыкновенные люди со своими проблемами.
Та же Кладбищенская Проститутка, про которую было так смешно читать в моменте, имела явные психологические отклонения и нуждалась в помощи. Будучи ещё совсем молодой женщиной, Юля вышла замуж за престарелого бандита — выходца из девяностых, который поломал её психику на корню. Он запугивал её магическими абракадабрами, бил, когда их общие дети делали что-то не так, выгонял на улицу голышом — и то лишь малая часть того, что я подслушала под дверью маминого кабинета. После тяжёлого развода, который едва получилось устроить, женщине было легче податься в проститутки, потому что годами ей вдалбливали лишь одну мысль — она всего лишь дырка, а не человек.
И если бы я рассказала историю Юли как есть, а не сделала нарезку из дурацких ситуаций, над её похождениями бы смеялись? Сомневаюсь. Такой рассказ мало того, что не сделает читателя счастливее, не заставит улыбнуться, так и вовсе вгонит в депрессию. Это явно было не то, чего я хотела от своего творчества, пускай и знала, что конечный вариант истории не содержит моментов, которые могли бы оставить неприятный осадок на душе большинства читателей. Но всё же работать над преобразованием реальности в позитивную историю о Кладбищенской Проститутке, которая многим полюбилась, было увлекательно.
Я перечитала новый рассказ, в который раз пролистала уже выложенные, и всё равно не могла до конца понять — то ли это, о чём я действительно хочу и дальше писать?
Тем утром я ещё не догадывалась, что, буквально через день получу мощный мотивационный пинок под зад и билет с указанием конечной точки. Такая своеобразная карта сокровищ специально для меня.
Ну, а пока, захлопнув ноутбук, я попёрлась к своим бабушкам, которые уже ждали меня у подъезда с авоськами в руках.
Последний раз на центральном рынке я была ещё со своей бабушкой, когда мне зимой покупали пуховик. Вот ты стоишь мёрзнешь в уродском розовом пуховике, пока продавщица объясняет твоей бабуле, что лично перевозила это дизайнерское великолепие лучшего качества через границу с Турцией, а у тебя в голове лишь одна мысль: «Откуда в Турции пуховики?»
В общем, не самые приятные воспоминания. Хуже этого только мерить зимние каляные сапоги, стоя на картонке. В голове в этот момент возникает дикий диссонанс, ведь баба Вася сама говорила: «Не ходи по холодному полу, заработаешь цистит», — а теперь заставляет тебя разуваться на улице и требует, чтобы ты не дёргалась, когда она застёгивает жёсткий сапог.
Собственно, из-за таких вот воспоминаний во взрослом возрасте я обходила рынок стороной. Благо, с престарелой группировкой, которая была, между прочим, в полном составе, мы не пошли за одеждой, а сразу направили свои стопы в гастрономию.
И там моя душа, любящая пожрать, разгулялась.
Я ходила вдоль рядов и ела всё, что предлагали продегустировать. Периодически что-то покупала, а иногда, наоборот, не покупала, потому что мои члены ОПГ оказались дамочками прожжёнными и всех местных торговцев чуть ли не в лицо знали. Так
