Смелый несётся так резво по узкой лесной тропинке, что кажется, даже ветер вступил с ним в спор, кто окажется быстрее. Но со свистом ветра, рождается странное ощущение, что это уже где-то было, и этот бег, и этот поворот, и это дерево впереди на поляне, под кроной которого так приятно было отдыхать на бивуаке… Вот там должен быть старый монастырь, в котором кельи хотя и тесные, но прохладные, и пахнет в них свежей известью…
Странно, монастыря нет, лишь горы старого битого кирпича кое-где проглядывают сквозь заросли лопуха, вечного спутника всевозможных помоек.
Прости Господи, прости, что неразумны когда-то были твои дети. Ведь как это знакомо. Что имеем, не храним, потерявши- плачем!
Ветер, я слышу звон колокольчиков. Это возвращается Время, а вместе с ним сказка. Значит, не всё потеряно! Не всё! Вперёд Смелый! Только вперёд! Время лить слёзы на древних развалинах миновало. Надо не допустить, что-бы появились свежие развалины, которые за одно лето зарастут лопухом и сравняются с землёй… Нельзя, что-бы мы вновь рыдали о чём-то потерянном…
А ещё нельзя допускать, что-бы в доме плакали осиротевшие и голодные дети! Нельзя, что-бы старики побирались на улице, и также умирали от голода, или проклинали нас, взрослых детей своих за то, что мы молоды, сильны и… жестоки.
Нельзя, что-бы молодые люди боялись жизни, и презирали её, а презирая, ненавидели нас, родителей, за то, что мы дали им эту жизнь, но не дали богатства…богатства души, а сотворили из них монстров, способных на всё дурное.
Они лучше нас, бесспорно! Красивее и счастливее, потому-что они наши дети, наше продолжение, наша надежда, наша любовь, в которую мы всё-же верим…"
Смелый захрапел, и доктор, натянув удила с удивлением понял, что кажется, загнал животное. Пена, белыми хлопьями падала на землю, и тут-же застывала белыми сверкающими камнями. Почти такими же камнями застывают слёзы Кави, и чем больше тех сверкающих камней, тем больше холода скапливается на земле, и тем меньше людей рождается… А монстры, химеры, послушные роботы-зомби и киборги, приходят на землю, и с каждым годом их становится всё больше и больше…
Как славно, они без чувств и эмоций, они без идей и без мыслей в голове, ими легко управлять и повелевать. Им не нужна еда и одежда, они не страдают от одиночества, тепло души им не нужно, а слёзы умиления от встречи рассвета, или от вида порхающей бабочки- это поверьте, такая ерунда, что не стоит на этом зацикливаться.
Итак понятно, что новым существам не нужна Вера, Надежда и Любовь. Верить можно во что угодно, даже в явную чепуху. Такой век! И ничего тут не поделаешь!
— Поспеши-и-и-и…тебя жду-у-ут…оче-е-ень жду-у-ут…
Как завывает ветер за спиной! С каким тяжелым придыханием! Он словно устал втолковывать эти слова доктору, и словно устал сам от той скорости, с какой несётся на своём белом коне Последний Потомок владов. Хлопья пены падают с морды Смелого, он храпит, вырывая поводья из онемевших рук доктора. Вскидывая голову, косится на всадника, прильнувшего к его холке. В глазах животного застыла боль, безумие, и усталость.
— Терпи Смелый! Терпи! Поспешим… — шепчет доктор.
Едва ли он осознаёт, что происходит. Отчего, вдруг ветер приобретает крылья, черные, блестящие, похожий на знакомый плащ Мага. А смех, что несётся вслед за всадником, похож на те дикие вопли и визги, что принадлежат…
— Алёна! Я тебя узнал, Алёна… — едва ли мозг доктора осознаёт, что этот суровый голос уже принадлежит ему.
Мозг фиксирует всё с методичностью, хладнокровием и спокойствием. Даже чёрную тень плаща не выкинешь из закоулков своей памяти.
Может быть, это была чья-то преднамеренность, а может быть, просто случайность, но Смелый поскользнулся на обледенелой лесной тропинке и упал так, что оглушительный грохот пошёл по всему лесу, и доктор, отлетев в сторону, свалился на дерево, перепоясав своим безвольным телом поваленный на землю ствол засохшего дуба…
— Очнулся?
Это громко сказано, или не сказано ничего. Его мозг в отличие от тела не переставал работать даже тогда, когда черная тень плаща нависла над его неподвижным телом и женский голос насмешливо произнёс:
— Ну, вот доктор, и вы готовы! Как жаль! А я уже почти к вам привыкла! Очень жаль!
Какое счастье, что Алёна была всего лишь статистом в поликлинике. У неё нет навыков настоящего медика. А может, она и не нуждается в том, что-бы удостовериться, жив доктор или мёртв. Скорее всего, она выполнила свою задачу, а дальше не её дело…
— Если он жив, едва ли теперь он успеет к коронации. Остаются считанные минуты, и мне самой следует поспешить…Итак, ваша задача, не допустить, что-бы Последний потомок владов мог использовать свою силу. Вам это понятно, безмозглое отродье?
— Понятно госпожа! — проблеяли, проквакали, промямлили, прошипели отвратительные голоса, от которых по телу доктора пошли холодные мурашки, а в голове сразу же, как ни странно, наступило просветление.
— А если он мёртв? Можно приниматься за трапезу? Уж очень хочется свежатинки! Робко раздаётся голос неподалёку от доктора, и даже слышится как говоривший шумно втягивает в себя голодную слюну…
— Фу! — презрительно отзывается женский голос. — Как это вульгарно и пошло! Ваша задача не наедаться тупо на ночь, а дожидаться последнего сигнала. И он ваш! Понятно, господа монстры?
— Понятно! — вновь проблеяли, проквакали над доктором голоса непонятных ему тварей. — А как мы узнаем, что это последний, а не первый сигнал? Считать мы не умеем…
— Учиться надо, тупоголовое общество! Хотя — бы по пальцам! До десяти и обратно…
— А если у нас всего три пальца? Тогда можно начинать трапезу?
Достойное окружение собрал вокруг себя Великий Маг, потомок великого племени когда-то могучих и смелых людей… Хотя, как модно говорить в последнее время, это его проблемы! Видно, Алёна это тоже понимает.
— Итак, повторяю! Последний потомок будет ваш, когда пробьёт двенадцатый удар золотого колокола. Можете его разорвать, разодрать, загрысть, если он ещё будет жив, а можете посадить его на цепь вместо собаки, и, продлевая удовольствие, бить его пять раз в день палками…
— А если он нас… — послышался боязливый голос, на что Алёна, расхохотавшись, пнула носком модного сапожка, бесчувственное тело доктора.
— Я вывела его из строя! Он обездвижен, но не обезглавлен, учтите умники! А главное, его верный конь ускакал, бросив своего хозяина на произвол судьбы, что немаловажно для нас. Полсилы уже нет, понимаете…
— Понимаем госпожа! — проблеял одинокий голос. — Жаль, ускакал завтрак. Мы бы и конём славно закусили…
