В Пьюде ковровол продолжал бежать вперевалку по центральной улице; местные жители выглядывали из окон высоких покосившихся домов. Но никто не посмел преградить им путь и никто не потребовал платы, когда они проезжали по мосту через реку.
Когда река Хароо осталась далеко позади, Глинет нервно рассмеялась: «Мы не популярны в Пьюде. Дети не выбегали навстречу с цветами, в горожанах не заметно никаких признаков праздничного настроения. Даже собаки на нас не лаяли, а мэр спрятался под кроватью».
Кул обернулся с мрачной усмешкой: «Вот и хорошо! Мне тоже пора прятаться под кроватью. Если бы ребенок бросил в меня цветком, я свалился бы на спину. Этот меч помогает мне держаться на ногах; сомневаюсь, что я смог бы его поднять, даже если бы Висбьюме подставил свою длинную шею».
«Зачем же ты стоишь? Садись и отдыхай! Думай о чем-нибудь веселом и обнадеживающем — и скоро ты снова станешь сильным и здоровым!»
Пошатываясь, Кул добрался до скамьи: «Посмотрим».
Впереди расстилалась бескрайняя бездорожная степь Танг-Танг, и Глинет стала опасаться, что они собьются с правильного курса и заблудятся. Единственным надежным ориентиром была расплывчатая розовая звезда на востоке, но постоянно следить за тем, чтобы она оставалась точно за кормой, было трудно, и Глинет с Кулом постоянно искали знакомые ориентиры. Они проехали ту область, где росли гигантские деревья — как прежде, человекообразные древесные жители разразились истерическими угрожающими воплями и демонстрировали изобретательные оскорбительные жесты. Кул правил ковроволом так, чтобы держаться подальше от этих деревьев, а поблизости от них прятался в паланкине: «Не хочу никого провоцировать, даже этих жалких существ».
«Бедняга Кул! — сказала Глинет. — Не беспокойся: ты скоро окрепнешь, и тебе не придется бояться собственной тени. А пока что положись на меня — у нас есть средства защиты из арсенала Висбьюме».
Кул тихо рычал: «Меня рано списывать со счетов. Хотя, по сути дела… от меня уже почти никакой пользы».
Глинет возмущенно возражала: «Ты чрезвычайно полезен, и главным образом мне! Мы поедем помедленнее, чтобы тебе было удобнее отдыхать».
«Ни в коем случае! Разве ты не следишь за черной луной? Она катится над горизонтом, время не ждет! Когда мы вернемся к хижине, мой долг будет выполнен — и тогда я смогу отдохнуть».
Глинет вздохнула. Такие разговоры ее подавляли. «Если мне суждено выжить, — думала она, — я никогда не забуду невероятные странствия по Танджектерли — но, возможно, воспоминания об ужасных событиях со временем перестанут меня пугать, а разговоры с Кулом, отдых в приятном маленьком коттедже и диковинные пейзажи возобладают в памяти; хотя сейчас, конечно, я хотела бы, чтобы эта чертова голубая степь когда-нибудь кончилась… Буду ли я когда-нибудь сожалеть о том, что покинула Танджектерли? Если допустить, конечно, что мне удастся вернуться домой». Глинет снова вздохнула и стала смотреть по сторонам.
За долгим переездом наступал отдых, и опять начинался долгий переезд. Каждый раз происходило что-нибудь новое. Однажды ковро-вола чуть не смел на своем пути панически мчащийся табун восьминогих жвачных животных размером с крупного кабана, грязно-белых с красными подпалинами; у них были длинные острые клыки, а на хвостах — кисточки из шипов. Визжа, хрюкая и распространяя резкую вонь, колонна этих существ, в четверть мили шириной, пронеслась мимо с севера на юг и скрылась за горизонтом.
В другой раз они проехали мимо лагеря кочевников — смуглых людей в черных халатах с кричащими желтыми и красными орнаментами. Толпа ребятишек немедленно выбежала навстречу ковроволу, громко выпрашивая подачки, причем Кула они нисколько не испугались. Глинет нечего было им дать; она стала отрывать кисточки от ковра и бросать их детям, после чего заставила ковровола бежать быстрее, пока лагерь кочевников не остался позади.
К тому времени Глинет была уже почти уверена в том, что они отклонились от прямого маршрута через степь; ее подозрения оправдались: впереди появились два холма, увенчанных крепостными укреплениями, а за ними — почти отвесный останец с еще более грозной цитаделью на вершине. Когда ковровол пробегал мимо, два огромных рыцаря, каждый выше и тяжелее Кула, выехали из двух первых замков. На одном были роскошные лиловые доспехи и шлем с султаном из зеленых перьев, а на другом — синие доспехи и шлем с оранжевым султаном. Он остановились перед ковроволом и подняли руки в приветствии, производившем дружелюбное впечатление.
Лиловый рыцарь объявил: «Добро пожаловать, благородные странники! Соблаговолите объяснить, каким образом к вам следует обращаться?»
Сидя на скамье под паланкином, Глинет ответила: «Я — принцесса Глинет из Тройсинета, в сопровождении моего паладина, сэра Кула».
Синий рыцарь сказал: «Нам неизвестно место под наименованием „Тройсинет“. А сэр Кул, если я могу позволить себе такое наблюдение, чем-то напоминает сиаспического свирепса, хотя его лицо, манеры и благородная осанка свидетельствуют о том высокородном происхождении, которое вы ему приписываете».
«Вы очень проницательны, — сказала Глинет. — Сэр Кул заколдован и вынужден прозябать в его нынешнем обличье на протяжении определенного срока».
«Ага! — воскликнул лиловый рыцарь. — Этим многое объясняется».
Синий рыцарь продолжал: «Не могу не заметить также, что сэр Кул стоит, сложив руки на рукояти большого меча, выкованного из необычного металла. Этот меч выглядит точь-в-точь как знаменитый меч Зиль некоего Закса, наемного убийцы, недавно вызванного горожанами Пьюда».
«Верно. Упомянутый вами меч принадлежал ранее Заксу, но Закс на нас напал, и сэр Кул лишил его меча и жизни. Это происшествие нельзя назвать приятным, так как Закс оглушительно ревел, умирая, а я не люблю, когда слишком шумят».
Два рыцаря с любопытством смотрели на Кула. Они о чем-то посовещались, после чего синий рыцарь отъехал в сторону и громко протрубил в рог.
Тем временем лиловый рыцарь снова обратился к Глинет и Кулу: «Учитывая вашу славную победу над Заксом, мы попросили бы вас расправиться также с его отцом, сэром Льюли. Льюли гораздо сильнее Закса — настолько сильнее, что мы не стыдимся признаться, что его боимся. Льюли совершил тысячи кровавых преступлений — и даже глазом не моргнул, не говоря уже об извинениях».
«Мы глубоко осуждаем его проступки, — поспешно ответила Глинет, — но сейчас у нас нет времени вершить правосудие; по правде говоря, мы уже опаздываем по важному делу».
«В таком случае, — сказал лиловый рыцарь, — возникает впечатление, что мой брат преждевременно протрубил вызов».
