Так Торстен, Ритал, и примкнувший к ним Мур оказались в тавте Келя. Керит с неохотой отпустил проверенных боевых товарищей, но выбора у него не было. Кому как ни ему — единственному выжившему в сотне отктату, было формировать свой тавт заново. Аристократ понимал, что непривыкшему командовать Келю будет куда проще, если рядом окажутся друзья.
Вернувшийся Ритал доложил, что вокруг поселения все чисто, и Кель дал команду выдвигаться. Со стороны гвардейцы должно быть смотрелись темными кляксами, медленно плывущими в золотистом море ковыля. Поля зиранские крестьяне разбили вдоль текущей неподалеку небольшой речушки, а двигаться по дороге, едва заметной в иссушенной солнцем степи, бойцы Сплава не рискнули. Кель всерьез не ожидал полноценного сопротивления, но предпочел перестраховаться.
Запасы провианта в отступающей армии давно истощились, и рейды по окрестным селениям стали обыденностью. Специальных партий не хватало, и герцогу Альтрейни пришлось смириться с откровенным мародерством. Посмевших оказать сопротивление или утаить урожай крестьян безжалостно вырезали.
Кавалерии почти не осталось, так что бойцов Сплава вовсю гоняли за много километров от основных сил. Эта деревня была уже третей в этом рейде, но пока гвардейцы не могли похвастаться хорошей добычей — отобранной у крестьян снеди едва хватило бы им самим на неделю вперед.
— Скаренные зиранцы, — тихо пробормотал Торстен себе под нос. — Живут настолько бедно, что и поживиться нечем. А уж таких забитых крестьян я нигде не видел.
— Не обольщайся. Это сервы, почти рабы, им далеко до наших землепашцев, но дело в другом. Все что могли они давно припрятали, — не оборачиваясь, пояснил Кель.
— Да знаю я. Просто не по мне это рыскать в поисках еды, словно какой-то мародер, — передернул плечами норд.
— Приказ, есть приказ, — удивленно рыкнул Мур. — Как он может не нравиться?
— Тебе еще многое предстоит узнать у людях, — рассмеялся Кель, но тут же посерьезнел. — Держите ухо в остро.
Гвардейцев дано заметили — они и не сильно-то скрывались. Но, как и в предыдущих селениях, крестьяне и не подумали искать спасения в ногах. Сам Торстен полагал, что собственные феодалы и раньше не редко хаживали с рейдами по местным деревням, так что забитым сервам просто не приходила в голову мысль о бегстве. Пережидать любые беды в собственных домах им было куда привычнее.
— Работаем пятерками. Трое входят внутрь, двое снаружи. Вояки из крестьян никакие, но кипятка в лицо плеснуть могут, так что не расслабляться, — Кель был собран и напряжен.
Деревня насчитывала едва пару дюжин домов, хотя по местным меркам и это было неплохо. Торстен, выросший в довольно зажиточном городе, со смесью брезгливости и жалости разглядывал крестьянские халупы. Королевство Зиран считалось одним из сильнейших на континенте, но столь же убогие лачуги норд видел только у горцев в Эльтурских горах. Это сравнение всколыхнуло неприятные воспоминания, и он поудобнее перехватил лямку щита.
— Ритал и Мур снаружи. Торстен и Бастард со мной.
Услышав команду, Торстен поморщился. Не то чтобы этот новоиспеченный гвардеец ему не нравился, но вначале он попал в тавт к Кериту. Поговорив с ним всего пять минут, аристократ отправил его в другой отряд, а это говорило о многом. Кель, впрочем, предубеждения Торстена не разделял.
— Да он же ненавидит всех дворян, а Керит аристократ и не из последнего рода, — отмахнулся он от совета норда.
Доля правды в этом была. Бастард не зря получил такое прозвище. Он вырос в замке отца, но для его обитателей навсегда остался презренным сыном служанки, которого почтенный папаша отослал в армию при первой возможности. Торстен не знал, чего ему пришлось натерпеться в качестве живого доказательства неверности любвеобильного графа, но теплых чувств к дворянам он точно не испытывал. Ходили даже слухи, что ревнивая хозяйка замка извела его мать бесконечными придирками и непосильными приказами.
Собак в селении не оказалось, поэтому их никто не встретил. Мур одним страшным ударом выбил дверь дома и отскочил в сторону. Сжимая обнаженный клинок, Торстен, как всегда первым, ринулся в темные сени. Он был готов нападению, но встретил его лишь жалобный стон забившегося в угол старика. Следом в дом ворвались Кель и Бастард.
— Разожги очаг и накали кочергу, — распорядился Кель, усаживаясь на грубо сколоченную лавку. — Нам с радушным хозяином о многом нужно поговорить.
— Но тут нет кочерги, — растерялся Бастард. — И вообще ничего металлического нет.
— Кинжал накали, — презрительно усмехнулся Торстен, поворошив ногой лежащее в углу грязное тряпье, на проверку оказавшееся наполовину заштопанной рубахой очень маленького размера.
Все время, пока Бастард возился с хворостом и собственным огнивом, гвардейцы молча смотрели на хозяина дома. И без того испуганного старика теперь начала бить крупная дрожь.
— Один живешь? — наконец нарушил тишину Кель, когда комната наполнилась едким дымом — топили здесь по-черному.
— Да милорд, — заискивающе закивал старик, принявший закованных в доспехи гвардейцев за рыцарей.
— Мы тебе не ублюдочные дворяне, — тут же взорвался Бастард, но Кель одним взглядом заставил его замолчать.
— Ты врешь. Зачем тебе одному три миски или три овчины? Но мне плевать. Пока. Ты понимаешь, что я имею ввиду? — продолжил допрос Кель. — Ваши поля пусты, вы уже успели убрать урожай. Где зерно, мука, стада?
— Стада, значит, угнали еще в начале лета. Приказчики нашего господина, тобишь, угнали. И урожай они, окаянные, забрали. Ни зернышка не осталось, сами ягодами да грибами перебиваемся. Единым богом клянусь! — старик рухнул на колени и запричитал так правдоподобно, что Торстен ему поверил. А вот Кель придерживался другого мнения.
— Я же предупреждал, — печально покачал он головой. — Соврать было большооой ошибкой.
— Железо готово, — Бастард достал из огня раскаленный кинжал.
— Оставь пока. Лучше вон в том углу посмотри, сдается мне, что это хорошее место для подпола.
Пинком отправив назад в угол бухнувшегося ему в ноги старика, Бастард быстро нашел вход в подвал, и начал раздвигать доски. Тосртен и Кель встали, готовые помочь гвардейцу, но тот лишь отмахнулся.
— Еды нет, зато глядите, кого я нашел! — с довольной улыбкой Бастард за волосы вытащил отчаянно всхлипывающую женщину. Следом за ней с жалобным писком выскочил худенький и чумазый парнишка.
— Ну что, не вспомнил, куда припрятал зерно? — Кель перевел взгляд на старика, и на секунду в его глазах демоническим огнем отразились языки пламени, танцевавшего в очаге.
