Тогда королева приказала стражам схватить нищего и бросить его в темницу, а на следующий день казнить, ибо ее сильно разозлили его наглость и, как она полагала, самозванство. Но на следующий день к ней пришли многие просители от баронов и герцогов, также заключенных в темницу, и умолили отпустить этих людей, и тогда она, смилостивившись, приказала отпустить всех, ибо по характеру своему была незлобива и не мстительна. И вот, герцоги и бароны вышли из темницы и с великой радостью пали в объятия своих ближних, а стражи схватили Каэрдина и выбросили его прочь из города…
…Произнеся это, архивариус надолго замолчал. Гильперик же, выждав некоторое время, спросил его:
— Что сталось с ними дальше?
Сказал Марк:
— Ничего, о чем стоило бы рассказывать.
Сказал Гильперик:
— Но все же я хотел бы узнать и конец этой истории.
Сказал Марк:
— Ну что ж… Прошли года, а потом десятилетия. Королева Синего Тумана, сохраняя верность, ждала своего единственного. Так к ней пришла старость и она умерла незамужней. Что до Каэрдина, то он некоторое время бродил по городам той страны, изучая язык, на котором поначалу говорил не слишком хорошо, а затем в одном городе стал помогать смотрителю архивов, а когда тот умер — занял его место. Так закончилась эта история: без трагического и без счастливого финала, также просто и тихо, как заканчиваются сотни подобных историй, мимо которых мы проходим ежедневно, не замечая их, историй столь же простых и столь же бессмысленных, как и рассказанная мною.
Сказал Гильперик:
— В самом деле, не слишком хороша эта история и лишена смысла, морали и сколько-нибудь значимого философского наполнения. Однако мне вспоминается другая история, о которой я раньше не знал, к чему она относится и какой в ней смысл, но, услышав твою историю, я понял к чему она относиться и какой в ней смысл, ибо история, которую знаю я, является продолжением твоего рассказа.
Архивариус ничего не сказал на это, но лишь долгим взглядом посмотрел на пришельца.
Меж тем Гильперик продолжал, нимало не смущаясь этого взгляда:
— Эта история коротка. В то время как Каэрдин, заключив договор с существом, назвавшим себя Добрым Богом, вернулся в мир сущий, Силу его поглотило Ничто. Однако это Ничто — или Добрый Бог, ибо нет разницы, как называть его — еще долгое время не осмеливалось коснуться меча, оставленного Каэрдином за гранью Сущего. Так прошло некоторое время, ничем неотличимое от вечности, ибо в том месте, которое не было местом, не было также и времени. Затем клинку надоело находиться там и он пожелал узнать, верно ли исполняется договор, заключенный меж Каэрдином и Добрым Богом. Для того он обратился к миру и устремился к нему, а Добрый Бог не осмелился как-либо препятствовать ему, подозревая, и не без оснований, об участи, которая ждет его, если он все же осмелится. Ибо этот клинок подчинялся и служил одному Каэрдину, и трепетал пред ним одним. А следует сказать, что некогда Каэрдин заново создал его, перековав в Пламени Творения, и, как и полагается всякому творцу, вложил в свое творение толику своей души. И вот, клинок проник в мир сущий и отыскал там Каэрдина, а вернее — того, кем тот стал. И изумился клинок, увидев, в кого превратился тот, кому он прежде служил и кому — единственному из всех — был готов подчиняться. А надо сказать, что Каэрдин, лишенный Силы и всех своих прежних, едва ли не божественных атрибутов, был хромым уродливым стариком, копавшимся в бумагах в каком-то книгохранилище. И тогда меч, желая понять, что стало причиной столь жалкого положения того, кто прежде был столь могущественен, спустился в тот город, где жил Каэрдин, принял облик одного из консулов, правивших городом, и, придя к нему в книгохранилище, под видом светской беседы расспросил его о его истории. И когда клинок узнал о том, что привело его прежнего хозяина в это положение, всякий прежний страх исчез в нем. Подумал он про себя: «Сколь жалок его облик, сколь ничтожно его существование! Как я мог быть очарован им, как мог быть заколдован и пленен его волей? Нет, поистине, тот могущественный, что пленил меня, никогда бы не согласился на подобное прозябание! Однако этот — тот самый, кого я знал прежде и перед кем трепетал. Не означает ли это, что я ошибался в нем изначально? Может быть и так. А может быть, когда он творил меня, некая важная часть его перешла в меня, и со временем он утрачивал остатки своей силы и своей воли, а я не замечал этого, очарованный своими воспоминаниями, как была очарована своими грезами Королева Синего Тумана? Однако теперь чары спали. Как же мне поступить с этим человеком? Я чувствую, что во мне не хватает еще многого, и многих вещей я еще не могу понять, потому как не знаю, на что следует обращать свое внимание. Мне надлежит отнять остатки моей души у этого жалкого существа, которое по ошибке я некогда почитал великим, и тем завершить свою целостность, забрав себе его опыт и его знания. Несомненно, я сейчас же так и поступлю с ним.»
…И, сказав это, смолк рассказчик. Затем он пронзил Каэрдина, забрал себе его душу и ушел из города. И библиотека вспыхнула за его спиной, а дома, когда он шел сквозь город, таяли перед ним, а реальность истончалась и исчезала, таяла и текла, как горячий воздух, ибо взгляд его был взглядом пустоты-пламени, а язык его — ее раздвоенным жалом, а крылья его — ее когтями, а душа его — клинком, закаленным в крови всего Сущего, закаленным в крови невинного, закаленным в крови своего создателя. Кто осмелится встать на пути его? Никто. Ибо встающие на его пути мертвы еще до того, как родились. Он — Властелин Вечности.
БЛИЖНИЕ
(история тридцатая)
После возвращения из Башни Времени в Эссенлер Обладающие Силой не спешили вновь вступать в битву и выжидали, что предпримет противная сторона. Но как велико было удивление Восседающих в Совете, когда прибыл к ним посланник от Хозяина Безумной Рощи с предложением перемирия!
А был этот посланник — дроу Кемерлин. Сказал он:
— Мой сюзерен предлагает вам на время прекратить военные действия, и определить длительность этого перемирия. Так же желает Лорд Мъяонель обменяться с вами пленными, ибо ему известно, что один из вас пленил душу Глаанеста.
Сказал Навранд (а он к этому времени уже вернулся в Эссенлер, вполне восстановив свою сущность в Драгоценных Покоях):
— Я пленил Глаанеста. Однако, каким образом использовать его и идти ли нам на переговоры — пусть решает Совет.
Сказали Лорды Кемерлину:
— Мы согласны на обмен.
Сказал дроу:
— Кого же из плененных Мъяонелем вы изберете? Лорда Джерениона, Леди Астану, Лорда Имрадима, Леди Даниру, Джезми или кого-нибудь из младших учеников Келесайна, или кого-нибудь из других учеников?
