гулом, что шли волны.
Лахдже уже приходилось драться с Нагалинарой. Один раз больше в шутку, другой… другой почти всерьез. Но тогда от нее не шибало такой аурой. То ли во дворце Хальтрекарока гохерримка всегда сдерживалась, то ли она взяла кредит в Банке Душ… хотя какой еще кредит?.. Лахджа сама разок-другой обращалась к счету мужа, «покупала» дополнительную силу. Привилегия любимых жен.
Но она не злоупотребляла, и уж тем более не использовала это против других наложниц. За такие нецелевые расходы могут и сожрать, Совнар бдит.
И раз Нагалинара сейчас так смело сжигает условки — она либо за что-то очень зла на Лахджу, либо…
Майно!!!
— Не услышат, — произнесла Нагалинара, по выражению лица Лахджи все поняв. — Это называется Круг Поединка. Пространство безмолвия. Пока не закончим, нас никто не потревожит.
— Понятно, — только и сказала Лахджа, принимая боевую форму.
— Я ждала, пока ты разрешишься от бремени, — добавила Нагалинара. — Было бы бесчестьем нападать на беременную.
— Спасибо тебе за это, — искренне поблагодарила Лахджа.
На мгновение ей стало страшно. Еще только что она радовалась жизни, наслаждалась полнотой существования, а теперь ей угрожает гибель. И угроза нешуточная — Нагалинара явно долго готовилась, выжидала, подстерегала. Этот ее Круг Поединка… Лахджа не может позвать мужа и фамиллиаров, не может через Майно обратиться к дружбосети Вератора… наверное, и сбежать тоже не сможет.
Будет чертовски обидно все потерять вот так глупо и внезапно.
Она решила все-таки проверить. Оттолкнулась от земли, мгновенно ускорилась, пошла в небо, все выше и выше… пока воздух не стал густеть, пока свет не стал меркнуть. Вокруг действительно сомкнулся непроницаемый пузырь, и Лахджа билась о его стенки, как муха о стекло.
— В тебе нет духа гохеррима, — прозвучало за миг до того, как ее накрыло ослепительной вспышкой.
Лахджа перевернулась прямо в полете. Обратила всю поверхность себя в гладкий рог — и отразила луч биологическим зеркалом. Он метнулся назад, пусть и в рассеянном виде, заставил Нагалинару вскинуть меч, прикрываясь от собственной атаки.
Сама же Лахджа ринулась снова вниз. Ускоряясь, выпуская из выращенных сзади сопел пламя, она врезалась кометой… нет, не в Нагалинару. В землю. Нагалинара успела сместиться, уйти в сторону — и меч снова сверкнул, касаясь… нет, почти касаясь шкуры Лахджи. Она тоже успела немного морфировать, измениться так, чтобы не быть задетой.
— Это будет интересно, — хищно произнесла гохерримка.
Она стремительно переместилась. Улетучилась с места, где стояла, появилась сотней метров дальше — и снова шваркнула с клинка тонким лучом.
Тот прорезал воздух ядовитой зеленой линией. Заставил погибнуть все, что было на пути. Осталась выжженная полоса метров пяти диаметром.
Кто-кто, а Нагалинара знает о способностях Лахджи. Знает — и не собирается подпускать близко. Собирается держать на дистанции, где у нее преимущество.
Обычно у гохерримов наоборот — преимущество в ближнем бою. Они обожают свои клинки. Но в дальнем бою они тоже толк знают, и сейчас Нагалинара осыпала Лахджу градом лучей, вспышек, стрел и прочей демонической магии.
Энергетические всплески не покидали «ринга». Рассеивались, достигнув невидимой стены. Но внутри этого пузыря воцарился кромешный ад. Все горело, взрывалось, гнило, осыпалось трухой. Лахджа еле успевала перемещаться, постоянно теряла части себя, регенерировала и трансформировалась.
Она тоже плевалась в Нагалинару всем подряд. Ядом, кислотой, огненными шарами, гетитовыми иглами — но только чтобы не дать расслабиться.
Она стремилась сократить расстояние. Добраться до противника, заключить его в объятья. Нагалинара ее не подпускает, значит, тоже считает, что вблизи Лахджа для нее опаснее.
Даже несмотря на гохерримский клинок.
Вокруг падали деревья. Нагалинара лишала Лахджу укрытий. Срезала толстые стволы просто режущим ветром, взмахивала клинком так, что закладывало уши. Жар испарил мелкую речушку на всем протяжении пузыря.
Лахджа менялась так, что не поспевал глаз. Она пробовала все новые и новые стратегии, превращалась во все новых монстров, и в итоге остановилась на проверенном и отточенном облике.
В подобной форме она дралась с Адестартесом, вексилларием Седьмого легиона. Она проиграла ту дуэль, да и Адестартес сражался не очень всерьез, но с тех пор минули многие годы, и Лахджа освоила новые трюки.
Да и Нагалинара — не Адестартес. Не вексилларий. Даже если Хальтрекарок выдал ей целое ведро условок, она все равно просто наложница с мечом. Она давно не мыслит, как воин.
Лахджа, правда, никогда так и не мыслила. Но хотя бы тут они на равных.
Сейчас никто не узнал бы в Лахдже мирную домохозяйку, благочинную жену и мать. От одежды давно не осталось и клочьев, а к Нагалинаре рвался кошмарный, похожий на богомола инсектоид. Вся поверхность тела превратилась в сплошное зеркало, мышцы уплотнились до предела, сверкающий хитин отражал большую часть атак, а остальное Лахджа принимала на огромные клешни. Те все равно резало, жгло и коверкало, но ущерб восполняла Великая Регенерация, другой подарок Мазекресс.
Шарнирные суставы позволяли двигать руки в любом направлении. Многослойная сегментированная броня была прочней самой прочной кости, прочней зубной эмали. Кристаллы гётита вплелись в структуру хитина так, что это можно было назвать армированным композитом. Лицо исчезло вовсе, Лахджа видела разбросанными тут и там фасетчатыми пятнами. С хвоста-лезвия срывались шипы, Нагалинара дралась будто под навесным огнем.
Время замедлилось, и самим демоницам казалось, будто они дерутся уже долго. Но на самом деле прошла минута… может, две. И дистанция сокращалась. Медленно, но Лахджа приближалась к Нагалинаре, проталкивалась сквозь лавину смерти, которой та ее осыпала.
Вот, удобный момент! Клинок поднят слишком высоко. Лахджа бросилась вперед, выстреливая скрытыми в груди конечностями.
Кошмарные, адские молоты стремительно развернулись, удлинились и врезались в гохерримку. Над лесом поднялось зарево. Вспышка была такая, что сгорело все на полсотни метров вокруг.
А потом Лахджу полоснуло клинком. Меч вошел в тело, и она увидела в глазах Нагалинары торжествующий блеск.
Подловила! Она все-таки гохеррим, она прошла Школу Молодых, ее всю юность учили сражаться и побеждать!
И лезвие входило все глубже. Лахджа отбивалась щупальцами и клешнями, меняла форму, чтобы слезть с клинка, но ее держало нечто большее, чем полоса стали. Нагалинара направила в меч всю волю и демоническую силу.
И тогда Лахджа перестала рваться. На одну секунду она расслабилась, подалась вперед, сама насаживаясь на клинок, коснулась усиками лица Нагалинары… и перетекла в них.
Волна плоти хлынула в глазницы и ноздри гохерримки. Словно отвратительная раковая опухоль, Лахджа ворвалась в чужой организм, пронизала все внутри своей нервной системой — и, конечно, тут же стала саботировать работу чужой.
Нагалинара была жива и активна. Это не парализованная Ассантея
