Высушенные остовы тел, облепленные присохшей хрупкой ломкой кожей. Из несчастных тварей будто высосали самую малейшую влагу. Кроме того, тела были смяты, точно лист бумаги. Ни одна сила в мире не могла бы сделать такое… Что здесь творилось?
«Эксперименты продолжаются…»
Он переборол брезгливость, и взял один образец. Ещё на два дня Винсент остался в окрестностях, слабо надеясь, что экспериментаторы вернутся. Но никто не появился. А Эрик небрежно выбросил высушенное тельце, привезённое им, в пылающую печь и заявил, что это обыкновенная мумификация!
В течение этих лет и Винсент, и Кристина несколько раз видели экипаж, запряжённый четвёркой. Но всё издалека. Однако Винсент определил, что карета, несомненно, вампирская — закрытый чёрный экипаж без окон. В таких в лучшие годы вампирской цитадели ездили старейшие из окружения Дэви.
«Митто!»
Винсент попросил у Давида Гесси самую быструю его лошадь. И несколько раз, напрочь забыв об осторожности, пускался за экипажем в погоню. Однажды ему удалось заставить карету повернуть на дорогу к бывшему логову Кукловода, усеянную ловушками. Но здесь сам же преследователь угодил в силок Либитины первым. Его оглушило и сбросило с лошади. Когда Винсент очнулся, он лежал, опутанный веревочной сетью, колышки на концах которой были намертво вбиты в землю, а карета Митто давно скрылась за поворотом дороги. Похоже, секреты троп Кукловода были известны Митто… Лишь вечером следующего дня Винсента освободила из ловушки Кристина, встревоженная его долгим отстутствием.
Больше Винсент не ездил на Пустошь, но чёрный экипаж теперь преследовал его и в городе: вот он переезжает Старый мост, вот — колесит по узким улочкам Патенса и — что это? — не он ли мелькнул за церковью святого Микаэля? Приблизиться, разглядеть, кто же ездит в карете, Винсенту не удавалось. И Мира-предательница, только смеялась над его «манией»:
— Вампирский экипаж в моём городе? Невозможно! Может, тебе просто хочется его видеть, прирождённый carere morte?
На восьмой его год в Карде грянул гром, и Мира уже не смеялась. На кладбище за церковью Микаэля нашли разрытую зверями свежую могилу. Дикие собаки далеко растащили из неё останки, изуродованные точно так же, как те, на Пустоши. Только эти останки прежде были человеком.
— Мира, не отрицай: Митто здесь, и он продолжает эксперименты.
— Да, ты был прав, прав.
Ни следа прежней весёлости. Замкнутое, старое лицо. И… какая боль в глазах! Почему же ты не расскажешь мне о ней, тётя?
В качестве ответа на его немой вопрос Мира скрестила руки на груди: опять закрытый жест!
— Нужно его найти!
— Ищи. Я слаба. Я стара. Я уже ничего не могу. — Теперь руки опущены — безысходность. И вина в глазах…
— Расскажи мне всё, тётя!
— Нечего рассказывать. Я доверилась Митто, отпустила его из замка Дэви живым… Напрасно!
— Ты ведь согласна со мной: нельзя давать дорогу этим экспериментам! Я рассказывал тебе, что находил на Пустоши. Это пострашнее carere morte! Митто создал какую-то тварь, которая пьёт не только кровь — высушивает всё тело. Подобные твари есть в сказках южан, и они не боятся солнца…
— Может быть, эти останки — не жертва, а… — Мира осеклась.
— Что?
— Само… создание.
— Создание?! Оно мертвее мёртвого!
Мира долго молчала, потом опять вскинула голову, поглядела глаза в глаза, и у Винсента как в юности захватило дух от бездонности этих синих озёр:
— Да. М-митто ошибся. Они свернули не на ту дорогу. Останови их. Я надеюсь на тебя.
— Если б я мог, остановил бы это раньше. Но Митто умело прячется!
— Ты скоро найдёшь ответы на все свои вопросы, — Мира непонятно усмехнулась.
Впервые за много лет охотники собрались в новом доме Гесси. Винсент явился одним из первых и потому с пристрастием разглядел всех. Он мысленно сравнивал нынешних участников собрания с ними же в прошлом, и изумлялся: неужели это та же самая компания, что тринадцать лет назад штурмовала «Тень Стража»? Как страшно признавать власть лет над смертными!
Неужели этот вальяжный господин с ухоженной бородой и усами — Давид Гесси? А полноватая женщина с доброй улыбкой — Дара, его жена? А та восьмилетняя девочка, что глазела на входящих с лестницы на второй этаж, оказывается, их дочь! Молодые изменились меньше. Эрик похудел и обзавёлся нервным тиком — усмешка то и дело кривила его лицо. Кристина расцвела, как и Солен: зрелая женственная красота. В эти годы девушка часто сопровождала Винсента в его поисках и была неподдельно заинтересована теми же тайнами Миры, что и он, но что-то мешало Кристине перевести дружеские отношения в романтические. Он её не торопил. А Мира… Разве она изменилась? — Винсент всё ещё был под её чарами.
Впрочем, и сам он постарел, хотя тётушка и продолжала с улыбкой дразнить его «вечно молодым»… Появились залысины на лбу, морщины пробороздили щёки, а после приключений на Пустоши сердце чаще стало биться с перебоями.
Как бы то ни было, «старая гвардия» встретила идею Винсента с одобрением:
— Что же, Дэви не показывается, Избранный неизвестен. Займёмся тварями Митто, — резюмировал Давид.
— Вы все недооцениваете их опасность. Неужели никто, кроме меня, не понимает: это кровные дети carere morte! Это новое проклятие нужно выжечь, пока оно мало!
— Возможно, с уничтожение проклятия carere morte мы поторопились, — Гесси вздохнул. — Ты же видишь, Линтер. Наш мир, лишённый его, погибает!
— Но ставить на место carere morte новых чудовищ — вряд ли хороший выход!
Эрик хотел было возразить, Мира остановила его, подняв сухую ладонь.
— Это тоже верно, — ещё один тяжёлый вздох Гесси. Давид отошёл к столу, где были разложены карты родословной Арденса. — Теперь же предлагаю заняться ещё одним важным делом. То, что Орден не определил какую-то боковую ветвь Арденса кажется маловероятным, но вампиры сильны до сих пор, а значит, возможно, что-то мы пропустили. Я смотрю карты каждый день, но зоркость моя уже не та… Может, кто-то найдёт лазейку в сетях этого древа?
Все послушно подошли, одна Мира осталась в кресле. Поиски неизвестного Арденса её, кажется, вовсе не волновали.
— Тенеры, Хаста, Корвусы… — бормотал Гесси…
— Корвусы всегда слишком чисты, — заметил Феликс. — Проверял последнего законного наследника?
— Сына старого барона с Пустоши? Ульрик — наш человек.
Винсент хотел поправить их, что последний Корвус, хоть и законный наследник старого барона, но — незаконнорожденный сын. Но он перевёл взгляд на Миру, и забыл эти слова. Подняв голову, Мира ободряюще улыбалась ему. Глаза её были чужими… и знакомыми. Совсем как во времена его детства, они были полны лжи.
