– Севиал.
"Надо же, – отстраненно подумал я, – у старых врагов даже мысли сходятся. И человека они выбирают одного и того же, словно других кандидатур и нет вовсе. Только Севиал тебя опередил. Я уже здесь, среди вас, а вот ты, моя мишень, припоздал".
– Лорд Севиал, – тихо повторил я и вдруг, закинув голову, сардонически расхохотался.
Но прежде, чем мой смех замолк в воздухе, я закружился в вихре смерти. Знания, дарованные мне Севиалом, обрели свободу. И не только… Они обрели такую Силу, какую не должны были бы иметь.
Я позвал, и дверь в мир Отверженных распахнулась прямо в центре площади. Тоэла и Мирам, две гибкие молнии с клинками в руках метнулись к Веланду и прежде, чем он осознал, что происходит, приставили лезвия к его горлу.
– И магия бывает беззащитна, – вспомнил я слова одной из воительниц, – правда, учитель?
Паника тихо окутала сердце Единых, серой вуалью опустилась на лица магов, превращая их в застывшие маски. Это был конец, остановить который мог лишь я сам, но беда заключалась в том, что я-то как раз этого и не желал.
Хенигас, внезапно утративший привычную невозмутимость, с плохо скрываемым напряжением в глазах следил за разворачивающимся перед ним действом. Он, столько лет служивший Единым магам, успел вдоволь насмотреться на их жестокость, когда кровь жертвы лишь пьянит, вызывая ни с чем не сравнимое наслаждение. Но сейчас было другое и это тревожило его. Того Арлина, которого он когда-то узнал, больше не существовало. Сейчас перед ним стоял чужак, истинный одиночка, последний из тех, кого долгие годы планомерно уничтожал его хозяин его же собственными руками. И это поняли все, кроме, пожалуй, самого Веланда, который как слепой, смотрел на не так давно обретенного ученика.
Печать Смерти скорбной звездой взмыла в воздух и жадно всосала в себя Силу Арлина. Одиночка с отрешенным лицом взирал на свое творение.
– Любой, кто сейчас попытается помешать мне, умрет, – бесцветным голосом произнес я. – Если не верите мне, спросите у своего Старшего.
Веланд обвел их мутным взглядом. Это было единственное, что он мог сделать, не повредив себе. Мечи Тоэлы и Мирам должны были вот-вот прорезать тонкую кожу. А знание, которое он так никому и не доверил, висело в воздухе, готовое в любой момент опустошить крепость, его гордость и Силу, разорвав с таким трудом сплоченное кольцо магов. Нужен был только последний приказ и все закончится всего через пару минут.
Плащ повелителя трона Безмолвия бесшумно соткался за моей спиной, широкими складками опустившись на мозаичную площадь. Тепло окутало плечи и только сейчас я осознал, что дрожу всем телом, сдерживая бешеную тягу Печати к крови. И оттого она каким-то немыслимым образом передается и мне, заставляя сердце биться слишком часто и стискивать челюсти, заталкивая внезапно пробудившегося во мне голодного зверя обратно в его темную нору.
– Отверженный…- хрипло то ли простонал, то ли провыл Веланд, глядя на меня узкими щелками, полыхающими жгучей ненавистью. – Как тебе удалось?
Я улыбнулся, если можно назвать улыбкой то, во что сложились мои словно застывшие губы.
– Очень просто, Старший. От меня даже ничего не потребовалось, все свершилось как-то очень незаметно, помимо моей воли. Так что себя благодари, Шеррая и Севиала. Ну а окончательно меня добили привратники, те самые, что смогли улизнуть из твоих рук. Они провели небольшой такой суд Отречения, низвергнувший меня в пропасть, прямиком в зал Безмолвия. Так что радуйся, как видишь в итоге от меня отказались все: Шеррай, хранители, ты, вынужденный назвать меня Единым, но никогда не признающий таковым на самом деле. Все, называвшие меня своим учеником. Только один Сеедир и не предал, но он мертв, а значит, не может ничего изменить.
Странно, но в моем голосе не было горечи, он звучал ровно и безжизненно, словно сердце вдруг умерло, а все вокруг стало абсолютно безразличным. Включая даже собственную жизнь. Время для меня будто остановилось, и потому непонятное смятение среди пестрой толпы магов, которое я уловил краем глаза, показалось неестественным, как движение свежего воздуха в старом заколоченном склепе.
– Дядя! – Тайра, и раньше славившаяся своим безрассудством, вдруг рванулась ко мне. Тонкая рука, обвитая золотой спиралью, взлетела в воздух, сплотив Силу в жадно распахнувшиеся стальные челюсти. И объектом их вожделения был выбран я.
Смешно, хотя особого веселья я не почувствовал.
Всего мгновение потребовалось, чтобы безжалостно оборвать нити, протянувшиеся от чародейки к острым, отравленным неведомым ядом клыкам, и мысленно изменить приказ, швырнув их обратно, прямо на замершую в нелепой позе Тайру. Все произошло молниеносно и совершенно бесшумно. Она плавно скользнула вниз, на серые плиты, забрызгав их темной кровью. Золотистая ткань тонкой накидки опустилась сверху, прикрыла развороченную рану на груди и тут же почернела.
Арелли, оказавшаяся к ней ближе всех, зажала себе рот рукой, чтобы не закричать. Ее застывший, полный ужаса, взгляд был прикован к уже безжизненному телу.
– Я предупреждал, – безучастно произнес я и стиснул челюсти, понимая, что эта эскапада, заранее обреченная на провал, до предела натянула цепь, отделяющую Смерть от долгожданной свободы.
– Ты не удержишь, – сквозь зубы произнес Веланд, взглядом указывая на Печать. Для человека, только что потерявшего единственную племянницу, он выглядел поразительно хладнокровным. – Давай поговорим. Твои условия – я на все согласен.
– Давай, – легко согласился я. – Поклянись вашей Силой, на вашем проклятом алтаре, что Единые навсегда оставят в покое привратников и не будут преследовать Отверженных.
Я жестко усмехнулся, глядя как перекосилось его лицо.
– Думай, Старший, – спокойно посоветовал я, – но учти, если я позволю Смерти вырваться из оков, сожалеть будет уже поздно. Да и не о ком.
– Ты не оставляешь мне выхода, – дернулся было он и тут же замер, ощутив как лезвие слегка оцарапало кожу и кровь горячей струйкой потекла по горлу.
Хенигас напрягся и слегка наклонился вперед, готовый броситься ему на выручку, даже если это ни к чему не приведет и будет стоить ему жизни.
– Не надо, – посмотрел я в его прохладные глаза. – Не стоит усугублять, я и без того на пределе.
– Оставь, Хенигас, – коротко приказал Веланд. – Я поклянусь.
Луч Единых, лишь однажды вот так близко виденный мною во время посвящения, поднялся из площади, вбирая в себя скрытый черными тучами свет, и величаво повис в воздухе. И Убежище словно преобразилось, на одно короткое мгновение вернув себе прежний облик, и тут же потускнело, покорно передавая магам свои весенние цвета, тепло и надежность, которые те, подчинив мир, украли у него. Для себя.
