— Не надо. Вероника, ты можешь, конечно, меня призвать, если очень, очень, очень необходимо… но лучше не призывай.
— Янгфанхофен, если что, мы не собираемся никуда встревать, — заверил Майно.
— А я просто любопытничаю. Жаль, кстати, что наш с тобой общий друг не смог прийти… я его тоже приглашал, хотел вспомнить старые добрые деньки, но у него дела какие-то, отделался открыткой.
Майно кивнул, мрачно разглядывая стопку виски. Ну что ж, хотя бы этой встречи можно не опасаться. Но тут полно и других сущностей, с которыми здравомыслящий смертный предпочтет лишний раз не пересекаться… в том числе и бывший муж Лахджи. Он явился с целой свитой, занял лучшие места и вел себя так, словно это его праздник, его торжество.
На Лахджу и Сидзуку он подчеркнуто не обратил внимания. То ли действительно не заметил их прихода, то ли сделал вид. Прямо сейчас Хальтрекарок, облаченный в многоцветную переливающуюся тогу, говорил сложный тост, и голос его разносился по всему залу, а из огромного кубка во все стороны плескалось вино.
То, что именинник его не слушает, Хальтрекарока не тревожило.
Его вообще мало кто слушал. Зал гудел сотнями голосов. Цвет Паргорона, самые великие демоны, а также гости из других миров беседовали, обсуждали последние новости, обменивались сплетнями и слухами. С одной стороны доносилось ворчание Джулдабедана, с другой — жужжание Кхатаркаданна, с третьей — томный голос Дибальды.
Даже Ге’Хуул сегодня оставил свою берлогу и заглянул на огонек. Он не ел и не пил традиционным образом, зато жадно втягивал те самые сплетни и слухи. Это, конечно, не какая-нибудь теорема или научное открытие, но тоже новая информация.
Поздоровавшись, поздравив и преподнеся имениннику подарок, Дегатти переместились за отдельный столик. Их провел и усадил подросток-гохеррим в таком же фартуке, как у Янгфанхофена, только совсем новеньком и чистом. При виде Астрид он почему-то радостно улыбнулся, а та резко мотнула головой и с тревогой покосилась на родителей.
— Ну, за поступление, — сказал Майно, разливая дамам вино, а детям — сок. — Давайте за то, что среди нас тут уже целых четверо полноправных граждан Мистерии.
Лахджа закатила глаза. Вот не может не подколоть походя. Или это в нем говорит кровь предков, древнего рода Дегатти.
— Эй, это стандартный тост, — поморщился муж. — К тому же… моя дочь поставила два рекорда! Могу я порадоваться?
— Можешь.
Мамико поздравила Веронику, но Астрид тихо сказала:
— Вы ж говорили, что она гений. А поступила на платное. Не дотянула.
— Ну она гений в магии, а не в арифметике или философии, — ответила Астрид. — Кое-как сдала их, и все. Ей же только шесть.
— А, ну да, у вас же со счетом плохо.
— А ничё, что я вас слышу⁈ — обиделась Вероника.
— Не, ничё, — отмахнулась Астрид. — Слушай, если хочешь.
— А правда, что она призвала нашего биологического отца, и вы с него взяли клятву не вредить нам? — допытывалась Мамико.
— Ну да, я ж те говорила, — важно кивнула Астрид. — Всей нашей родне. Поэтому мы здесь. Вот такие мы кудесные, да. Он еще и одежду теперь носит. И Ме мне подарил… правда, оно мне не понравилось, так что я заставила забрать обратно.
— А что за Ме было?
— Да неважно. Он не умеет их нормально делать. Не то что дядя Фурундарок.
Мамико покосилась на беззаботно смеющегося Хальтрекарока. После того, как закончилась та история с Сорокопутом, и тетя Лахджа рассказала маме, что больше их бывшего мужа можно не опасаться, что эта страница окончательно перевернута, та какое-то время строила планы, как бы это воспользоваться талантом Вероники и получить еще что-нибудь. Принудить, например, Хальтрекарока к алиментам.
Но это был уже слишком тонкий лед, и она нехотя отказалась. Демолордов лучше не злить сильнее необходимого, даже если полностью их стреножил. Однажды чудовище может освободиться, и тогда уж мало не покажется.
— Мамико, а у тебя как дела в школе? — спросила Лахджа. — Круглая отличница, наверное? Как экзамены сдала?
— У меня по всем предметам девятки и десятки, — как о чем-то незначительном сказала Мамико. — А всего сто двенадцать баллов.
— Ничосе… — позавидовала Астрид. — Погоди, как это сто двенадцать?.. Сто десять же максимум.
— У нас на первом курсе двенадцать предметов. Высшей магии нет, зато есть спациология и матрицирование.
— Понятно, институт зубрил… даже предметов больше. Но погоди… то есть у тебя всего четыре десятки, остальные девятки?..
— Ну да…
— Хе. Хе-хе. Мамико, ты уже не такая идеальная.
— Да и все равно, — пожала плечами Мамико. — Чтобы сохранять стипендию, достаточно восьмидесяти девяти баллов. Нужно совсем уж дураком быть, чтобы восьмидесяти девяти не набрать. У нас даже Актиниос восемьдесят девять набрал, а он самый отстающий.
— Ты должна учиться лучше, — недовольно сказала Сидзука. — Должна быть первой в группе. А ты только вторая.
— Да ну, мам, какая разница? — с неожиданной смелостью возразила Мамико. — Вторая, третья, четвертая… да хоть двадцатая, лишь бы не меньше восьмидесяти девяти.
— Нет, подожди…
— У меня каникулы, мама! Дай мне пожить спокойно, пока я не учусь!
Астрид аж глаза выпучила. Единокровная сестра прямо расхрабрилась, прожив год отдельно от мамы. Ну да, она теперь тоже гражданка Мистерии, а тетя Сидзука… ну… нет. Вот Мамико и важничает.
А потом Астрид подумала, что и ее мама, вообще-то, не гражданка Мистерии. Она как бы частично делит папино гражданство, потому что фамиллиар, но все равно это не то, не как у Астрид.
У нее-то настоящее. Всамделишное. Собственное.
— А что это ты на меня так вылупилась, дочь? — заметила взгляд Астрид Лахджа.
— Да ничо, — хмыкнула та, понимающе переглядываясь с Мамико. — Так.
— А ты как сдала, Астрид? — ревниво спросила Сидзука.
— Да похуже, чем Мамико, — пожала плечами та. — Мамико-то ваще кудесная, конечно. У меня десяток только две, девяток три, остальные восьмерки да семерки.
— Даже семерки⁈ — аж привстала Сидзука. — Лахджа⁈ Ты!..
— Что я?.. Мне за нее учиться, что ли?
— Нет, но ты могла бы!.. контролировать!..
— У них интернат. Как мне контролировать? Ты свою контролируешь?
Сидзука отвела взгляд. Она явно пыталась, но Клеверный Ансамбль, к счастью, защищает таких бедолаг, как Мамико, и не позволяет беспокойным мамашам вмешиваться в учебный процесс.
— А за что у тебя десятки? — с интересом спросила Мамико.
— Высшая магия и физмагия, — кротко ответила Астрид.
Не выдавать своих чувств. Не показывать. Это не должно выглядеть так, будто она хвастается, пусть Мамико сама спросит, а Астрид и ответит, но так ответит, нехотя, будто ей и вовсе дела нет до того, что у нее…
— У тебя десятка за физмагию⁈ — оправдала ее ожидания Мамико. — Да ладно⁈
— Да а чо такого-то? У тя тож наверняка десятка…
— Не, у меня девятка… но у нас же не Гробаш!
Мамико все знала про Гробаша. Они с Астрид целый год вечерами болтали по дальнозеркалу, а то и в столовках пересекались или в гости друг к другу ходили. Они только результатами экзаменов поделиться не успели, потому что сначала как-то дел было полно, обе закрутились и замотались, а потом Мамико и вовсе уехала в Японию, а туда дальнозеркала не добивают.
— И как у тебя успехи? — спросила Мамико тоже таким тоном, как будто ей и вовсе до Астрид дела никакого нет и она так просто спрашивает, потому что надо же о чем-то поболтать, так почему бы и не об этом.
— Ну… я могу одним ударом разрушить кирпичную кладку, — подула на костяшки пальцев Астрид. — Без демонической силы.
— Да ладно!..
— Ага. Гробаш на меня, правда, все равно наорал. Он просто сначала не верил, что я не сломаю себе руку, так что разрешил это сделать. Так что по физмагии он мне оценку сначала снизил за порчу казенного имущества, но это же просто старая кирпичная стена, так что он все-таки повысил обратно и признал, что я огонь. Не вслух, правда, а так, про себя. Но я по лицу все поняла.
