Лягушка-принцесса (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна

— Это похоже на самозванку, — усмехнулась первая принцесса.

— Тут даже её подпись имеется, ваше высочество, — указала бывшая придворная дама. — Вот смотрите: "С нетерпением жду вашего ответа. Ника Юлиса Террина из рода младших лотийских Юлисов". Эта подлая мерзавка при каждом удобном случае подчёркивает свою принадлежность к уважаемому роду.

— Красноречивое письмо, — удовлетворённо кивнула бывшая покровительница. — Но недостаточно убедительное для влюблённого мальчишки.

— На этот счёт не беспокойтесь, ваше высочество, — заверила собеседница. — В другом послании самозванка надеется, что им с "дорогим Олкадом" удастся ещё раз побыть вдвоём, прежде чем она отправится в Радл к своим родственникам.

— Это уже интереснее, — задумчиво усмехнулась будущая императрица, машинально сворачивая папирус.

Её недавняя наперсница замерла, затаив дыхание. Только пальцы нервно теребили край накидки. Пелла Гермия Вара чётко осознавала, что именно сейчас решается её судьба. Вернётся ли она в Палатин, вновь став придворной снохи Константа Великого, или придётся с позором покинуть столицу и пытаться как-то устраивать свою жизнь в провинции, отыскав мужа побогаче.

— Эти письма должны как можно скорее попасть к Докэсте в Цветочный дворец, — наконец проговорила Силла Тарквина Поста. — Пусть старуха сама расскажет сыночку о шашнях его избранницы в Этригии.

— Да, ваше высочество! — выдохнула слушательница, глядя на неё с собачьей преданностью.

— Но одно оставьте у себя, — продолжила размышлять вслух супруга наследника престола. — Если она вдруг скроет их от Вилита, надо иметь то, что можно предоставить государю или сенаторам.

— Я всё сделаю, ваше высочество! — поклонилась бывшая придворная дама. — Только можно ли мне надеяться на ваше снисхождение?

— Надеяться можно, — хмыкнула первая принцесса. — Но если хотите вернуться во дворец — отыщите самозванку! А чтобы было на что искать…

Она отвязала от пояса кошелёк и бросила к ногам застывшей в поклоне Гермии, после чего, не обращая внимания на её лепет, поспешила к лестнице на императорскую трибуну, всё ещё надеясь успеть к окончанию заезда.

Когда довольный принц за завтраком украдкой шепнул Бару Акцию Новуму, что госпожа Юлиса благополучно переправлена в надёжное укрытие, врачеватель облегчённо перевёл дух. А вот известие о нападении разбойников на Тарберия Сциния Дуба и жестоком убийстве его рабыни чрезвычайно обеспокоило царедворца.

Судя по всему, за возлюбленной Вилита охотятся какие-то особо дерзкие, прямо-таки полусумасшедшие бандиты. Сначала они средь бела дня ворвались в квартиру уважаемой вдовы императорского отпущенника и всех там перебили, потом подняли руку на молодого аристократа — представителя одного из знатнейших родов Империи, близкого приятеля сына самого Константа Великого.

Теперь, когда разбойники убедились, что их жертва не та, кого они с таким упорством разыскивали, им, очевидно, придётся продолжить поиски. А уж если налётчики узнали, когда и где окажется девушка, убийство которой является их целью, то они, или те, кто нанял этих негодяев, без труда выяснят роль скромного охранителя здоровья опальной императрицы в спасении госпожи Юлисы. Вдруг наёмники или заказчики решат, что лекарю известно, где прячется девушка? Таким полудуркам ничего не стоит схватить его прямо на улице, спрятать в какой-нибудь подвал и под пытками вырвать местонахождение беглой племянницы регистора Трениума.

Отнюдь не считая себя трусом, Акций тем не менее уже приготовил смертельный яд, способный избавить его от ненужных мучений, но умирать пока не хотел.

Даже совершенно безбашенные налётчики не рискнут напасть на Цветочный дворец, находящийся под охраной опытных, хорошо вооружённых легионеров.

Однако врачеватель понимал, что рано или поздно ему придётся выйти в город. Запас лекарственных трав и прочих ингредиентов, необходимых для приготовления снадобий, нуждался в постоянном пополнении, ибо многие из них имели весьма ограниченный срок хранения. Да и государыня могла по доброте своей в любой момент послать охранителя своего здоровья к кому-нибудь из страждущих.

Хорошо ещё, что после торжественного оглашения в Сенате послания консулов далёкого Канакерна и объявления Ники Юлисы Террины самозванкой, и без того скудный ручеёк гостей Цветочного дворца окончательно иссяк. Даже родственники, словно позабыли об опальной императрице и лишь изредка присылали рабов с посланиями, после прочтения которых настроение Докэсты Тарквины Домниты портилось ещё больше, от чего она регулярно обнаруживала у себя новые болячки.

Старательно врачуя истинные и мнимые недуги царственной пациентки, Акций по мере сил старался развеять её хандру.

Вот только ранее переживавшая удары судьбы с завидным упорством законная супруга Константа Великого на сей раз всё глубже погружалась в пучину самой чёрной меланхолии.

Она почти перестала интересоваться новостями, не желала видеть никого из немногочисленных придворных и тяготилась даже обществом сына, предпочитая проводить время в постели или в одной из беседок.

Прекрасно зная о влиянии эмоционального настроя человека на его самочувствие, врачеватель всерьёз обеспокоился здоровьем царственной пациентки.

Понимая, что одними снадобьями возлюбленной не помочь, а хороших новостей следует ждать не ранее осени, озабоченный врачеватель решил попытаться чем-нибудь отвлечь государыню от мрачных мыслей.

Перебирая в памяти их многочисленные разговоры, Акций вспомнил историю о том, как она в детстве бегала смотреть выступления уличных артистов. Родители не одобряли подобные забавы дочери, считая их недостойными девицы знатного рода, и маленькой Докэсте приходилось проявлять чудеса изворотливости, чтобы насладиться любимым зрелищем.

Лекарь подумал, что, возможно, именно бесхитростные трюки жонглёров с акробатами смогут хотя бы немного развеять упадническое настроение государыни.

Вот только управитель Цветочного дворца не только сам отказался договариваться с артистами, но даже не соизволил отправить с подобным поручением кого-нибудь из помощников или рабов, сославшись на их крайнюю занятость.

Врачеватель едва не заскрипел зубами от досады, понимая, что столь вызывающее пренебрежение обусловлено окончательной потерей опальной императрицей какого-либо политического влияния после скандала с самозванством госпожи Юлисы.

Тогда царедворец решил лично заняться устройством данного представления. Сама Докэста Тарквина Домнита отнеслась к затее своего любовника довольно равнодушно, но всё же откровенного неприятия не высказала, и Акций, позабыв свои недавние страхи, отправился в город, прихватив довольного Самиса.

Дабы сбить со следа возможных соглядатаев, они вышли из Цветочного дворца рано утром вместе с возвращавшимися в казармы легионерами сменившегося караула и загруженными мусором тележками.

Акций лично знал многих артистов и устроителей представлений. Но к знаменитым почитателям Нолипа ему обращаться не хотелось, а где проживают их менее известные коллеги, лекарь просто не знал, ранее встречаясь с ними лишь на улицах да и то ближе к вечеру, когда появлялись первые зрители.

Располагая значительным запасом времени, врачеватель не стал терять его зря, первым делом отправившись в бани "Глоритарква".

Царедворец как следует прогрелся, смыл пот в бассейне с горячей водой и вдоволь поплавал в прохладной. Народу в этот час было ещё немного, тем не менее ему всё же удалось услышать кое-что любопытное.

Регистор Трениума принёс богатые жертвы в храм Пелкса, моля бога врачевания помочь его больной матери. Судя по словам кудрявого рассказчика, она слегла после того, как выяснилось, что та особа, которую старуха считала своей внучкой, оказалась самозванкой. Госпожа Септиса вроде бы тронулась умом, отказываясь верить в столь низкий и отвратительный обман.

Внимательно слушавший его собеседник с покрытыми застарелыми оспинами лицом кивал, сетуя на подлость непонятно откуда взявшейся лгуньи и непростительное легкомыслие младшего сына государя.