Бойня началась среди деревьев и закончилась на краю леса. Нона подошла ближе, достаточно близко, чтобы ощутить вонь мертвых тел и крови, не смытый запах путешествия и зловоние испражнений, который дает честную и унизительную правду о внезапной смерти на острие меча. Светлые окаймленные льдом волосы рассыпались, покрывая голубые глаза. Мечи и топоры лежали без присмотра, некоторые ладони были открыты и побелели, другие, темные от крови, сжаты в последнее мгновение агонии. Никакое дыхание не затуманивало их.
Нона подцепила носком башмака петлю рюкзака и подтянула его поближе. Она вынула сушеное мясо и сухари, завернутые в промасленную ткань, и добавила их к крошкам своих припасов. Все еще голодная, она потянулась за другим пакетом — и застыла. Из глубин ее ясности поднялся один-единственный факт и схватил ее за горло. Где-то рядом билось еще одно человеческое сердце. Нона не могла сказать, из каких свидетельств был собран этот факт. Она знала только, что это правда. Она стояла, наблюдая за тишиной деревьев и затененных пространств между ними.
Рейдеры двигались по краю рощи, там, где она тянулась вдоль ручья. На них напали, когда они собирались уходить, целясь в овца-стену, где спала Нона. Через десять ярдов после первого всплеска крови налетчиков Нона оставила их след, начертанный на пятнистом льду и полузамерзшей грязи, и углубилась глубже в лес. Она продиралась сквозь заросли ежевики, прокладывала себе путь среди острых и ломких ветвей низкорослых кустов ардны, густо росших между вязами. Для ее собственных ушей она звучала как армия в движении. Каждый инстинкт подсказывал ей уйти, продолжить свой путь, достичь цели и оставить эту тайну другим. Но зачем кому-то подстерегать ее в холодном лесу, когда можно было застать спящей?
Сначала Нона увидела кровь на листьях, потом кровь на стволе одного дерева, размазанные пятна на другом. Потом башмак. Потом ногу. Потом, обойдя ствол огромного мороз-дуба, она увидела тело, сидящее, прислонившись к стволу, опустив голову и спрятав лицо под капюшоном монастырского поход-плаща.
Она остановилась, внезапно испугавшись, ее сердце не желало биться. Мгновение спустя то, что она приняла за шестой труп за утро, откинуло голову назад.
—П-привет… Нона. — Сестра Чайник смотрела на нее, темные глаза на бледном лице, вокруг рта шокирующе алая кровь; улыбка, которая всегда была там, исчезла.
— Чайник! — Нона бросилась к упавшей монахине и присела на корточки. — Что... — Белая рука, сжимавшая рукоять ножа, украла ее слова. Клинок торчал из бока Чайник, плащ под ним блестел от крови. Навершие, железный шар, вот и все, что виднелось от ножа, остальное потерялось в ее сжатой ладони.
— Маленькая Нона, — Сестра Чайник снова улыбнулась своей прежней улыбкой. — Ты нашла меня. — Она закашлялась, брызгая алым, ее губы были очень красными. — О. Мне не следовало этого делать. — Гримаса. — Больно.
Нона обнаружила, что ее глаза затуманились, одна рука лежит на плече Чайник, другая — в волосах.
— С тобой все будет в порядке. С тобой все будет в порядке.
— Тебе нужно бежать, маленькая Нона. — Чайник обвела взглядом деревья, не двигая головой.
— Нет, — покачала головой Нона. — Ты убила их. Они все мертвы. Я проверила.
— Это была не я. — Чайник облизнула губы. — У тебя есть вода?
Нона наклонилась и начала вытаскивать свою фляжку.
— Э-это... не я. — Она улыбнулась. — Обычная случайность. Я бы не смогла помешать им найти тебя. Часть... похода. Т-трудный момент, но сейчас... трудные времена, Нона.
— Кто же тогда это сделал? — Нона огляделась вокруг, держа фляжку у рта Чайник. Ясность покинула ее в одно мгновение, смытая испытанным ей потрясением, которое испытала Нона, когда Чайник подняла голову.
— Ной-гуин. Вот почему меня послали следовать за тобой.
— Почему? — Это слово стояло перед слишком многими вопросами, и Нона не могла выбрать, какой из них задать.
— Хочет тебя для себя. Гордая, эта ной-гуин. Два года назад от нее сбежала маленькая девочка. Не собирается оставить это без внимания, какие бы обещания ни давал императору Туран Таксис.
— А где она сейчас? — Взгляд Ноны вернулся к ножу в боку Чайник. У нее был его близнец, которого она вытащила из своей кровати…
— Б-больно. — Чайник показала зубы, красные от крови. — Я хорошо ее уделала. Но… она убежала. — Она поморщилась. — Тебе тоже надо бежать. Она может вернуться. Вместе с другими.
— Я никуда не уйду. — Нона поискала причину. — С тобой я в бо́льшей безопасности.
— Нет. Они не знают, куда ты идешь. Они выследили нас из монастыря или знали, что мы высаживаем послушниц вдоль Треск. Но цель всегда разная. Заметай следы и двигайся на север, потом к Крингу. Ты должна быть в состоянии догнать Ару. Она в безопасности, Сестра Яблоко следует за ней. Нужно нечто большее, чем буря, чтобы избавиться от Яблока.
— Яблоко! Мы все под охраной? — Нона нахмурилась. Даже сейчас, когда с деревьев капала кровь, это казалось неправильным. Что-то вроде жульничества.
— Маленькая Нона... — Чайник ухмыльнулась, словно прочитав ее мысли. — Не все. Только ты из-за ассасинов. И Ара... из-за ее... отца. И Избранная.
— И Избранная? — Нона нахмурилась.
— Хех. — Чайник сплюнула кровь. — Ябби меня убьет. Но... — она пожала плечами, поморщилась и посмотрела на нож, — ей придется поторопиться.
— Что ты имеешь в виду?
— Арабелла не Избранная. Как и ты. — Чайник положила ладонь на руку Ноны, лежавшую у нее на плече. На ощупь ладонь была как лед. — Вы обе... щиты, если хотите. Это Зоул. Она настоящая проверенная четыре-кровка. — По щеке Чайник скатилась слеза. — Вышла из легенды. Она пришла, чтобы спасти нас, Нона. Я это знаю.
— Зоул? — Нона моргнула, гадая, не бредит ли Чайник.
