— А как он внимателен и заботлив, — добавил Танис, когда героическая тема была исчерпана. — Вовек не забыть мне, как он ухаживал за Рейстлином, с какою нежностью обнимал его во время этих жутких приступов кашля, которые рвали тело мага изнутри. Тут его прервал сдавленный рык и звук глухого удара. Удивленно обернувшись назад, Танис увидел Тику, которая смотрела на него полными ужаса глазами. Лицо женщины было белым как мел, а на ресницах дрожали слезы.
— Уходите скорее! — в отчаянии пробормотала она. — Прошу тебя, Танис! Не спрашивай меня ни о чем, просто уходи, и все!
Тика схватила его за руку и крепко сжала, не отдавая себе отчета в том, что ее ногти глубоко вонзились в кожу запястья полуэльфа.
— Провалиться мне в Бездну, в чем дело?! — недоуменно воскликнул Танис и, встав из-за стола, повернулся к Тике лицом.
В ответ снаружи снова раздался глухой удар, сопровождаемый треском ломающегося дерева. От сильного толчка дверь в таверну распахнулась. Тика спряталась за спину полуэльфа, и лицо ее при этом выражало такой ужас, что рука Таниса сама рванулась к мечу. Речной Ветер тоже вскочил на ноги и вместе с Танисом развернулся к выходу. В дверном проеме появилась огромная фигура, отчего таверна сразу стала какой-то мрачной и неуютной. Разговоры и смех мигом стихли, сменившись негромким возмущенным шепотком.
Тут же вспомнив о темных тварях, что преследовали их по пятам на пути из Палантаса, Танис легко выхватил из ножен меч и шагнул вперед, заслоняя собой Крисанию. За спиной стоял Речной Ветер, который, как в старые времена, прикрывал его с тыла.
«Все-таки нас настигли!» — подумал Танис, чуть ли не радуясь в душе возможности открыто вступить в бой с грозной тенью, с безымянным ужасом, который тайно, но неотступно преследовал их всю дорогу. Встав в боевую стойку, полуэльф мрачно смотрел, как огромная тень, качнувшись вперед, сделала неуклюжий шаг и вошла в полосу света.
И тут он увидел, что это человек, огромный человек недюжинного роста и богатырского телосложения. Приглядевшись к нему внимательнее, Танис, однако, понял, что вся его сила ушла — мускулы были дряблыми и заплыли жиром. Огромное выпяченное брюхо нависало над грубой веревкой, которой были подпоясаны замызганные кожаные штаны. Грязная рубашка, разъехавшаяся на пупе, была явно мала и натягивалась на плечах и животе, точно на барабане. Лицо пришельца, отчасти скрытое неопрятной трехдневной щетиной, болезненно багровело, а сальные нечесаные волосы спадали на глаза. Вся одежда его, хорошо пошитая и сделанная из тонкого и дорогого материала, была до безобразия грязна и распространяла вокруг запах рвоты и сивушного напитка, больше известного под названием «гномьей водки».
Танис опустил меч, чувствуя, что снова поставил себя в глупое положение.
Он принял за чудовище пьяного городского придурка, из хмельного куража пугающего людей своими огромными размерами и силой. Полуэльф смерил детину взглядом, полным жалости и отвращения, и вложил меч в ножны, попутно поймав себя на том, что в облике этого борова мелькнуло что-то смутно знакомое. Скорее всего, перед ним был кто-то, кого он встречал в Утехе еще в те времена, когда жил здесь постоянно. Должно быть, какой-нибудь здешний задира, переживающий не лучшие свои времена.
Полуэльф хотел было вернуться к столу, но с удивлением заметил, что все посетители таверны смотрят на него с жадным ожиданием.
«Чего они хотят? — раздраженно подумал Танис. — Чтобы я отдубасил его?
Хотят посмотреть на героя, избивающего городского пьянчужку?»
Из-за плеча его послышался всхлип.
— Я же просила тебя, чтобы ты уходил! — простонала Тика и без сил опустилась на скамью. Закрыв лицо руками, она безудержно разрыдалась.
Танис озадаченно посмотрел на Речного Ветра, но варвар также недоумевал.
Между тем пьяница прошел на середину зала и остановился там, раскачиваясь, словно от сильного ветра, и поводя из стороны в сторону налитыми кровью глазами.
— Ш-што эт-то у ваш тут? Пируш-шка? — поинтересовался он заплетающимся языком. — И никто… ик! Ник-кто меня не позвал?
Молчание было ему ответом. Посетители не обращали на гиганта никакого внимания, продолжая в ожидании глазеть на Таниса. Пьяница тоже посмотрел в его сторону и снова икнул. Пытаясь сфокусировать взгляд на его лице, он пялился на Таниса с таким сердитым выражением, словно именно его готов был обвинить во всех своих бедах. Внезапно глаза великана расширились, на лице появилась идиотская улыбка, и он, широко взмахнув огромными ручищами, ринулся вперед.
— Таниш-ш, дружищ-ще…
— Бога мои! — в ужасе выдохнул Танис. Он наконец узнал эту оплывшую тушу.
Исполин зацепился ногой за стул и некоторое время рискованно покачивался, словно подрубленное дровосеком дерево, которое вот-вот должно рухнуть. Он и рухнул, опрокинув подвернувшийся стол, рухнул с таким грохотом, что вся таверна содрогнулась от пола до конька крыши. У ног Таниса, закатав глаза и дыша зловонным перегаром, лежал Герой Копья Карамон Маджере…
Боги мои! — повторил Танис и опустился на колени рядом с бесчувственным воином. — Карамон…
— Танис… — Голос Речного Ветра заставил его поднять голову.
Варвар обнимал Тику, пытаясь вместе с Дэзрой успокоить отчаянно рыдающую женщину. Их окружили любопытствующие: кое-кто пытался о чем-то расспросить Вождя, другие склонялись перед Крисанией для благословения. Те, кто остался за столами, требовали еще вина и эля. Танис встал на ноги.
— Таверна закрывается! — громко объявил он. Толпа откликнулась недовольным гомоном, из дальнего угла раздались редкие аплодисменты — там решили, что Танис угощает.
— Я не шучу! — сказал полуэльф, и его голос перекрыл общий шум. Наступила тишина.
— Спасибо за гостеприимство, — продолжал Танис. — Я не могу выразить словами, что значит для меня — вернуться на родину… Но, друзья мои, оставьте нас одних. Прошу вас, уже поздно…
В ответ раздались сочувственные вздохи, и кое-кто добродушно хлопнул в ладоши. Лишь немногие ухмыльнулись, язвительно бормоча, что, мол, чем прославленней рыцарь, тем сильнее слепит его блеск собственных доспехов (старая пословица, сохранившаяся с тех времен, когда Соламнийских Рыцарей высмеивали на каждом перекрестке за… да что там говорить, было за что!). Речной Ветер, предоставив Дэзре заботиться о Тике, вышел, вперед, оттесняя к выходу тех, кто простодушно решил, будто слова Таниса относятся ко всем, кроме них. Сам полуэльф ни на шаг не отходил от блаженно похрапывающего Карамона, следя за тем, чтобы в суматохе никто случаем на него не наступил. Они успели обменяться с Речным Ветром выразительными взглядами, но не решались заговорить до тех пор, пока таверна окончательно не опустела.
