И тут раздается взрыв. Стена комнаты стоявшая справа от меня разваливается, разлетается на мелкие кирпичные части и заваливает моих родителей и детей. Деревянные перекрытия старого дома рушатся. Кругом дым и огонь. Что- то сильно бьёт меня по голове и я теряю сознание. Нет!
Я стою в чёрной бездне. На руку намотан энергетический шлейф. Я отпускаю его и меня несёт обратно к настоящим дням. Карнавал из разных эпох от прошлого к настоящему. Но теперь кровавый. Мои маленькие дети, мужья, родные в каждой эпохе я вижу их мёртвыми. Чума, пожар, убийства. Я вижу их мучения и смерть. Гадкую, убогую, жестокую, несправедливую смерть. Красота моя не помогла спасти мужа, а затем и детей от смертельной болезни. Переношусь в Японию и вижу, как от яда мучаются мои дети. Моя чернокожая семья забита до смерти. Светлый дом горит, в ней моя семья… а я... а я выживаю. Я везде выживаю. Но это в тысячу раз хуже смерти. Я прошу убить и меня. Но никто этого не делает. Собственными руками копаю могилы и прощаюсь с моей семьёй навсегда. Без них нет и меня. И после каждых похорон я ненавижу свою жизнь. Пуля, нож, яд… Я сама прекращаю свою жизнь, так как смысла в ней больше не вижу. И вот я перенеслась в деревенскую избу. Захожу в дом со двора. У порога лежит расстрелянный мужчина. Чувствую, как сжимается от боли сердце. Он наверняка хотел защитить меня и детей. Захожу в комнату, наполненной людьми. Солдаты в немецкой форме держат женщину. Я чувствую ее. Это я. Солдаты переговариваются на немецком и громко смеются. В углу, прижавшись друг к другу и поскуливая, сидели дети. Мальчик и девочка лет шести. На женщине порвана одежда, она вся в крови, дети в ссадинах. Над ними издевались. Женщина со слезами на глазах постоянно повторяет:
-Отпустите их. Они же маленькие.
Один немец берет стул, садится рядом с ней и говорит на ломанном русском.
- Милые волчата вырастают и превращаются в волков. Мы убьем их, как и всех. Медленно и мучительно. И будем получать от этого удовольствие. Хочешь избавить их от мучения? – он достает пистолет из кобуры, взводит курок и протягивает ей- Убей их сама. Быстро и безболезненно. Мы их жалеть не будем.
Женщина, трясущимися руками берет пистолет и наводит его на детей. Её глаза полны ужаса и боли. Малыши замолчали и смотрят на мать. Это немое прощание между ними, криком звучит в моей душе. Немцы смотрят на неё и на детей. Ждут, сволочи, когда мать совершит самый страшный грех. Но женщина вырывается, направляет пистолет в сторону немца и нажимает на курок. Выстрел не раздаётся. В пистолете нет патронов. Солдаты начинают мерзко смеяться. Немец со всей силы бьёт женщину по лицу.
- Vollidioten! *(идиотка)
Дети громко плачут. Их вытаскивают из угла…
Я закрываю глаза, не в силах больше на это смотреть. Открываю и вижу эту женщину стоящую на табуретке с петлёй на шее. Её детей и мужа больше нет. Дом пуст. Она пуста. В ней не осталось даже слез. Она все видела. Как ей с этим жить. КАК? И надо ли? Делает шаг вперёд…
В комнате раздаётся скрип двери. Я вижу как заходит старушка в платке и ватнике.
-Да, боже мой, Настюша. Да что же ты делаешь, глупая ты моя?
Старая женщина бежит к ней и обнимает за ноги, приподнимает и ставит обратно на табурет. Попыталась снять петлю с шеи Насти, но та не дала ей это сделать.
- Не трогайте меня. Не хочу! Не хочу жить. Уйдите. Не хочу.
Хрупкая старушка буквально держала на руках уже худое тело Насти.
- Не позволю! Не пущу! Не одам тебя никому. Моих тоже всех на фронте убило. Держусь с трудом, но держусь. И ты будь сильной. Не гневи Бога. Он все видит. Он за все воздаст. Война закончится. Ты молодая. Жить заново начнёшь. И все у тебя будет. Не уходи, дочка. Не бросай меня.- Женщина обняла Настю ещё крепче. – Не бросай меня.
По Настиной щеке потекли слезы.
- Вот и хорошо. Плачь, моя родная, через слёзки вся боль выйдет.
Старушка быстро начала снимать петлю с шеи Насти. Помогла ей спуститься, обняла за плечи и повела к двери.
-Ко мне жить пойдёшь. Нечего тебе здесь делать.
Дальше Настина жизнь пронеслась как на ускоренной перемотке. Она помогала старым людям, а после войны ушла работать в детский дом. Со временем её боль утихла, но ни куда не делась. Она чувствовала страдания других, помогала чем могла и не давала сникать людям с серьёзными проблемами. Она лечила человеческие души словом и делом. Её любили все. А сама она так и не завела своей семьи. И вот она уже старушка, лежит на больничной койке. И рядом с ней стоит… Серафим! И он меня не видит. Он садится рядом с ней, прикасается к её старым морщинистым рукам. Настя открывает глаза.
- Господи, если ты есть, не дай мне больше этого пережить. Или дай мне силы все изменить.
Серафим улыбнулся ей. Погладил по щеке. И Настино лицо расслабились.
- Не переживай. Я передам кому надо. Все будет хорошо. Закрывай глаза.
Прежде, в те эпохи он не приходил ко мне. Я сама насильственно завершала свою жизнь. Не выполняла свою миссию, а ведь она у меня была. Нужно было пройти через боль, через потери и жить, помогая другим. Из жизни в жизнь я не доходила до конца. Серафим не закрывал мне глаза. Судьба повторялась снова и снова, но я постоянно делала одну и ту же ошибку. И несла за это наказание в следующем своем воплощении. И лишь однажды я сделала все, как надо, в прошлой жизни... А что же происходит сейчас? Опять повтор? Нет. Настя нашла в себе силы дойти до конца, и подарила мне возможность все исправить. Может быть смерти и нет для того, кто "уходит", как говорит Серафим, но она есть для того, кто остается. Очнись, Иванка. Судьба дала тебе шанс спасти семью. Быстро очнись!
Глава 10.
Я захотела поднять голову, но она была тяжелее, чем обычно. Дети! Где они? Я попыталась подняться. Не получилось. С трудом повернулась и поползла в сторону стола. Это не далеко, всего пару метров. Пространство вокруг меня напоминало свалку строительного мусора. Рядом стоял Серафим. Серьёзный, как в тот день, когда мы спасали ребят попавших в аварию. Что он хочет? О, нет. Только не это. Я же видела искры жизни у моих детей и родителей. Неужели он здесь для того, чтобы "закрыть им глаза"?
- У тебя мало времени. Был взрыв газа. Дом частично разрушен. Постарайся двигаться быстрее.
- Они живы?
- Да, они все ещё живы.
Надежда на спасение моей семьи дала мне силы. Я поднялась на колени и поползла вперёд. Сервфим стоял среди развалин так, как будто они ему и не мешали.
- Сначала сюда. Тут твой сын. До лица ты не достанешь, возьми его за руку,. Вот эта стена держится на балке. Не двигай ничего, иначе, даже оставшись в живых, они останутся инвалидами. Просто возьми сына за руку.
Я почувствовала теплую ладошку Егорки и заплакала.
- Закрой глаза, малыш. – услышала я приговор от Серафима. Ну уж нет.
- Открой глаза, сынок. Рано тебе ещё уходить, родной мой.
Смотрю на Серафима, жду результат.
- Получилось. Все хорошо. Теперь к матери, она тут. Не трогай балку.
- А дочь? Где она.
- Дочери отведено чуть больше времени. Сначала спаси свою маму.
Я пробиралась сквозь поломанную мебель, остатки еды и то, что раньше называлось стенами дома. Там где была мама, было темно. _к_н_и_г_о_ч_е_й._н_е_т_ И сама она лежала среди пыли и обломков кирпичей. Наугад я просунула руку и наткнулась на мамин локоть. Мама была в сознании и сама протянула мне ладонь.
- Держись, мамочка. Всё будет хорошо.
Я услышала тяжёлый вдох мамы. Ей сложно дышать.
- Закрой глаза.
Дыхание остановилось. Моя очередь творить чудеса.
- Открой глаза, мамуль. Открой глаза. – умоляла я ее, крепко держала за руку. Мне не было видно, но я услышала вновь мамино дыхание. Получилось.
Меня тянуло к дочери. Я очень хотела прикоснуться к ней. Но Серафим направил меня к отцу.
