В безмолвии развернув свиток с указом, он откашлялся и солидно начал:
Именем царя Яромира мерзкое сборище, именуемое Черным Сходом объявляется незаконным! Все трусливые щенки, слабаки и царские лизоблюды обязаны игнорировать Черный Сход! Они обязаны забиться в самую дальнюю щель Царских Палат и...
Далее следовало достаточно развязанное и смачное описание того, что должны сделать царские дружинники «щенки» со своим царем. Оканчивалось яркое повествование словами:
И оставят там свои языки до скончания болезного короля! Всем воинам знающим гордость, силу своей руки и разящего клинка – привет Великого Дракона! Царь Яромир пусть бредет в свою конуру, когда приходит время Тьмы! Да расправит крылья Великий Дракон! Мы начинаем!
При этом корона слетела с головы шута, и без зазрения совести тот ногой пнул символ власти с помоста, а сам витиевато поклонившись, удалился прочь под громогласный ликующий рев нескольких сотен глоток и перезвон серебряных бубенчиков на изгибающихся в танце полуголых девицах.
Черный Сход начинался на закате солнца. Как всегда.
Трепетали пологи многочисленных цветастых шатров. Стелились по ветру черные, алые, зеленые, синие, желтые и даже белые знамена. Бесчисленные палатки, бивуаки, шатры раскинулись прямо под открытым небом. Всего в двух милях от стен Грейбриса, протянувшись своим пестрым телом еще на милю. Практически везде горели огни факелов, светильников, костров, висящих прямо в воздухе магических шаров.
Заклятое черными магами Темного Владыки небо было совершенно чистым, и на него уже восходила полная, необычайно большая луна.
Призывно покрикивали наиболее ушлые торговцы – время ярмарки еще не началось, но многие торопились сбыть товар, невзирая на не слишком подходящее место. Торговцев защищало слово Великого Дракона – во время Схода никаких краж или смертоубийств (кроме тех, что исполняются во имя кровной вражды, мести или взаимной ненависти). Купцы могли быть спокойны за себя и свой товар; перечить воле Великого Дракона не осмелится даже полный безумец.
Ближе к сердцевине лагеря скопление становилось все теснее – играли музыканты, танцевали девицы, рекой лились напитки, стучали, на спор втыкаясь в столбы ножи, публика развлекалась.
Центром Черного Схода было ристалище. Все честь по чести – трибуны, почетные места, укрытый балдахином трон для хозяина веселья – здесь мерялись силами прибывшие ради этого воины. Бой кулачный, бой оружный, состязание, магическое сражение.
Первый бой! – загремел нечеловеческий голос, разносясь над всем полем, дабы слышали не только забившие все ряды гости, но и те, кто просочится к ристалищу, не мог. – Бой с оружием и магией! Вызвавшая сторона – Веррэн из Тьмы, сторона ответившая – Бор сын Брара. Причина месть за месть. Бой до смерти или до признания одной из сторон своего поражения! Бой проходит вне соревнования!
Правила Схода были очень простыми, а возможные мотивы самыми разными. Никакие градации не признавались – вплоть до того, что человек мог вызвать на ристалище нечисть. Это ведь не рыцарский турнир во славу прекрасной дамы.
К слову сказать, здесь прекрасных дам, было не меньше чем на турнирах, и были они куда доступней, нежели изнеженные благородные особы. Им не придется жаловаться на отсутствие внимания... чуть позже.
Бои до смерти разрешался, но не более четверых за время Схода. Разумная мера – слишком многие из участвующих теряли над собой контроль, желая крови. Вне соревнования дрались достаточно редко – из-за настоящей ненависти, ради денежного спора. Некоторым попросту запрещалось участвовать в соревновании из-за явного перевеса над противниками.
Основные участники собирались чтоб доказать всем свои способности. Ну и разбогатеть.
Здесь же я порою находил настоящие самородки.
На огороженном бревнами ристалище появились двое. Высокий мрачный тип в рубахе на голое тело с парными клинками. Его соперник впрямь выглядел выходцем из Тьмы. В прямом смысле, ибо он был представителем редкой разновидности разумной нежити.
Веррэн из Тьмы. Один из последних в своем роде. Не пропускал ни одного моего Схода, чем радовал несказанно. Последние три Схода бился до смерти, ибо его противники отказывались признавать своё поражение.
Правильный мужик, – тихонько заметил Лев. Мой военачальник на боях присматривался к дерущимся. Некоторые вскоре оказывались в моем воинстве. – Только и существует, чтоб остальных срамить.
Он желал как-нибудь сам схватиться с неживым мастером. Но я, втайне опасаясь за честь своего воинства, не разрешал.
Как можно победить отдавшего за собственную непобедимость самое дорогое своё сокровище – жизнь?
Бой был скоротечен, ибо сын Брара хоть и был мастаком крутить свои железки, да только скорбному не-мертвому от этого было не холодно и не жарко. Я не уверен, что он вообще почувствовал боль, когда и без того не единожды рубленое тело поразил очередной «укол».
Выходец из Тьмы был вооружен палашом и двигался подобно черному аспиду. Их клинки переплелись всего раз пять, прежде чем оказавшийся в опасной близости от парня Веррэн тычком локтя в лицо и последующим небрежным ударом меча плашмя по рукам разоружил того. Короткий и, по-моему, бессмысленный бой, отмеченный, тем не менее, одобрительными выкриками зрителей.
Наверняка Бор впервые участвовал в Темном Сходе. Более опытные никогда не принимали вызовов Веррэна. Какой смысл и интерес? Даже обещанные золотые горы, дорогу к которым он обещал указать своему победителю, не вдохновляли тертых жизнью бродяг.
Прочая же нечисть, по-моему, принципиально не замечала Веррэна.
...вызывающая сторона Тольяр-Ратислав, сторона ответившая Цирегрин Хруушийский...
Пока происходило короткое ознакомление с достижениями сторон, я успел справиться у Льва о Цирегрине. Знакомое имечко. Как выяснилось, память меня не подводила.
Предводитель банды в пять десятков голов. За его собственную голову в двух городах Эрца назначено неплохое вознаграждение, в Заголосье как-то целую войну учинил с ватагой старого Ошу. Приколотил косоглазого хитрилу к воротам его собственного логова.
Выдающаяся личность, – согласился я. – Надо бы его пригласить в наши славные ряды.
В эту минуту чернобородый с сединой на висках Цирегрин без лишней скромности демонстрировал бронзу мышц, ловко поигрывая боевыми вилами.
Гордый малый.
Соперником моего будущего слуги оказался поджарый молодой парень. Какой-то невзрачный на фоне опытного рубаки. Совершенно пустяковый противник. Да еще и одноглазый.
Раздетый до пояса он не мог похвастаться крепким сложением или десятками шрамов – худощавый, хоть и жилистый.
... Трезубец распорол воздух, норовя окончить едва только начавшийся бой. Вторая рука Цирегрина держала наготове недлинную дагу. Тольяр поступил именно так как, и ожидалось – отпрыгнул назад, полосуя воздух перед собой в отмашку. Чем собственно и воспользовался Цирегрин – опытный и неожиданно быстрый. Скорость для его комплекции потрясающая. Ужом скользнул вперед, припав на колено и блокируя меч парня, резанул того кинжалом по шее.
Лев усмехнулся, также как и я, предвидя скорое окончание весьма посредственного боя. Или скорее убийства – Цирегрин не имел обыкновения щадить.
Кто-то ахнул, кто-то лихо свистнул. А я весьма выразительно взглянул на своего полководца.
Думаю, не так много нашлось людей, которые толком разглядели, что именно произошло за какие-то мгновения на поле. Впрочем, все охочие наслаждались итогом.
Шикарный удар, – одобрительно крякнул Лев. – Кто бы мог подумать, что... а Тьма бои сегодня короткие...
Цирегрин живописно хватаясь руками за собственное горло, завалился на бок. Его оцененная в золотых динариях голова коснулась разгоряченной за день арены, чтобы там и остаться.
Тольяр, не трудясь изобразить последствия «тяжелого» боя или усталость, твердо стоял на ногах, чуть поворачиваясь из стороны в сторону. Он удостоился нескольких хлопков и удалых выкриков.
