Яз застыла и ничего не сказала.
— Скрытность — не тот навык, который нужен на льду. Мне сказали, что ветер скрывает все остальные звуки и что там не на что охотиться.
Яз все еще оставалась неподвижной, воздух застрял в ее легких.
— Ты должна была сказать мне, что не пыталась вести себя тихо. — Турин наконец повернулся к Яз, и она облегченно выдохнула. — Но я слышал, что Икта не могут лгать. — Он склонил голову набок. — Это правда?
— Да, — солгала Яз, и они оба улыбнулись.
— Ты не можешь спать. Большинство не может в первую ночь. Может быть, остальные просто притворяются. Большой парень, Вайо?
— Као.
— Тогда Као. Неужели он действительно так храпит? Я уверен, что это какая-то шутка…
Яз поймала себя на том, что хихикает, и заставила себя остановиться, внезапно став строгой:
— Что ты здесь делаешь?
— Отвечаю на вопросы.
На этот раз Яз не улыбнулась:
— У меня есть еще. Я хочу знать…
— Тебе не холодно? — спросил Турин.
— Мне… — Яз опустила глаза, огорченная напоминанием, что на ней нет ничего, кроме шкуры крот-рыбы, в которые ее зашили. Ей следовало бы стащить плащ Као, но было так тепло, что она не замечала, насколько раздета. Сейчас, под светом яркой, совсем близкой звезды, она чувствовала себя почти голой. — Нет! — Она надеялась, что это слово прозвучит вызывающе, но в итоге получилось больше похоже на писк. — Слишком жарко, если уж на то пошло. — Это была не ложь. Под веселым взглядом Турина каждый дюйм обнаженной кожи почти горел.
— Чуть холоднее, и я замерзну. — Турин покачал головой. — Рассказы об Икта, похоже, правдивы. Вы все такие же сильные, как медведи?
— Не знаю. Я никогда не видела медведя, не говоря уже о том, чтобы бороться с ним.
Турин улыбнулся, хотя в его улыбке была печаль, та же самая печаль, которая преследовала его, когда они впервые встретились, она пробежала под его смехом. Он снова повернулся ко льду.
— У меня есть много вопросов. — Яз придвинулась ближе.
— Я пришел сюда не для того, чтобы отвечать на твои вопросы, — сказал он.
— Но ты же сказал…
— У меня есть свои вопросы. — Он подошел к луже, в которой лежал камень, и присел перед ней.
Яз подавила нетерпение и встала позади него. Вряд ли она получит нужные ответы криком. Хотя она была готова в крайнем случае стукнуть его головой о камень, если потребуется.
— И?
Турин потянулся к воде, опустил в нее руку, прижал ее к камню на дне и растопырил длинные пальцы.
— Ох… — Что-то скрутилось внутри Яз, странное ощущение, как будто она была озером, в которое упал ледяной шар, посылая рябь. Только она была не только озером, но и льдом, и рябью.
Турин слегка вскрикнул, как от боли, и поднял руку. Каким-то образом вода поднялась вместе с его рукой, медленно волнистой перчаткой, толщиной в несколько дюймов со всех сторон, красивой там, где свет проникал сквозь нее, проецируя движущиеся линии света и тени на живот и бедра Яз.
— Ты — ведьма-ребенок!
Турин рассмеялся, и вода упала сверкающими каплями:
— Я не ребенок. И это старая кровь, которая течет в нас. Старше, чем Икта или любое другое племя. Кровь марджал.
— Нас? — Яз не была уверена, что хочет, чтобы этот странный молодой человек оказался из ее рода.
— Ну, ты слишком мала для геранта, если только тебе не двенадцать… А ты не выглядишь на двенадцать. — На мгновение взгляд Турина пробежал по всему ее телу.
Яз позволила гневу сжечь любое чувство стыда за то, что она раздета:
— Я видела долгую ночь шестнадцать раз. Никто, кроме Икта, не может этого вынести.
— О, но ведь именно поэтому регулятор сбросил тебя вниз, не так ли? — Его бровь изогнулась. — Ты бы долго не продержалась. Ты не кажешься мне хунской, хотя у тебя черные волосы, но глаза слишком бледные. Ты быстрая?
— Достаточно быстрая. — Яз подумала о Зине. Из-за брата она казалась медлительной. В игре в пощечины ему не было равных, и хотя его глаза не были черными, как у некоторых южан вроде Куины, они были самыми темными из всех, что она знала среди Икта.
— Ты не огромная, как герант, и не быстрая, как хунска, и все же тебя бросили сюда вместе с остальными. Ты марджал, Яз.
Она не была уверена, что Турин вообще запомнил ее имя. В его устах это звучало странно, южные племена притупляли остроту своих слов.
— Смогу ли я сделать… это?.. — Она кивнула в сторону колышущейся лужи.
Турин поджал губы.
— У нас, марджалов, есть много хитростей; боги лезут в свой мешок с чудесами и осыпают нас тем или иным даром, но их никогда не бывает слишком много. Наиболее распространенными являются навыки работы с тенью или воздухом. Здесь мой талант — самый ценный из основных навыков. Мы можем воздействовать на лед, даже растаявший. — Он махнул рукой в сторону лужи, и рябь исчезла. — Я умею работать и с огнем. Это более редкий навык, чем лед-работа, но бесполезный. Здесь нечего жечь. — Он покачал головой, печально улыбаясь шутке богов. — Самый редкий из основных навыков — камень-работа. Но на льду нет камня, а под ним нет огня.
— Откуда ты вообще знаешь, что можешь работать с пламенем, если здесь нет огня? — спросила Яз.
Турин улыбнулся.
— В кузнице плавят железо. Я могу понять этот жар, передвинуть его. Ощущение такое же, как когда я манипулирую льдом. Мне кажется, что моя огонь-работа на самом деле может быть сильнее, чем моя лед-работа. — Он снова покачал головой от иронии ситуации.
— А есть другие виды магии? — спросила Яз. Ничто из этого не походило на реку, которая течет через все вещи, источник ее странности.
— Некоторые. Странности, которые время от времени всплывают. Велаз мог заставить вещи парить в воздухе. Любые. Даже людей. Но теперь он мертв. Старая Гелла может заставить рану зажить быстрее, чем она должна. Деккан может найти то, что потеряно. — Он пожал плечами и закутался в пальто. — Как ты можешь не мерзнуть? — спросил он.
— Зачем ты пришел сюда? — Яз попыталась перевести разговор в другое русло.
— Может быть, я хотел за кем-то пошпионить. — Турин встретил ее взгляд с откровенной улыбкой, и Яз отвела глаза. — Или, может быть, мне нужно было проверить, что я еще чего-то стою.
— Значит, марджалы теряют свою силу? — спросила Яз. — Я знаю, ты был у Запятнанных. Поэтому они тебя отпустили? Твоя сила ослабла?
— Мы не теряем наших навыков, нет. На самом деле, они становятся сильнее. Тот, кого лед проклял, остается проклятым. Но я истощен и недоедаю. — Он посмотрел на свое худое тело. — А Запятнанные никого не отпускают. Никогда. Арка возглавила рейд, чтобы вернуть меня. Умерла женщина. Еще один человек потерял глаз. Они должны были оставить меня там. — Он уставился в темноту, на мгновение став мрачным и молчаливым. — Тарко не позволил бы им рисковать, если бы я не представлял ценности для Сломанных.
— Но почему? Трюк с водой симпатичный, но…
— Я им нужен, чтобы копать лед. Я могу копать быстрее, чем три геранта вместе взятые. За десятую часть их рациона. — Турин выдавил из себя улыбку и похлопал себя по тощему животу. — И мне нравится копать. Если я не использую свою лед-работу регулярно, то энергия накапливается внутри меня, и когда, в конце концов, я использую ее… ну, это может быть очень впечатляюще.
Яз оглядела гулкое пространство вокруг них:
— Эти пещеры огромны. Почему так важно копать новые?
— Для этого. — Турин снова повернулся к стене и протянул руку. Высоко над ними лед раскололся, и яркая звезда упала вместе с облаком светящихся осколков, ударившись о камень внизу.
— А ты должен был это делать? — Яз встревоженно оглянулась на поселок. Несмотря на то, что она хотела только одного — найти Зина, — Яз знала, что ей нужна помощь Сломанных. Если ее выгонят в первую же ночь из-за какого-нибудь одного глупого шага, это завершит навсегда дневное путешествие, которое началось с другого очень глупого шага.
— Расслабься. Это мы, лед-работники, ставим туда эти штуки, и они всегда вновь тонут. Все звезды генерируют очень небольшое количество тепла даже без сигилов вокруг них. Они проваливаются сквозь лед, очень медленно. Крошечные, чуть больше пылинок, тонут так медленно, что течение льда может поднять их. Все большие со временем оказываются на скальной породе. — Говоря это, он приближался к звезде, пока не превратился в силуэт, окруженный струящимся вокруг светом.
