– Ну вот, а говорил, что во вторых вратах запутался, – довольно таки мирно прокомментировала его появление Славя.
Семён от этого немножечко опешил:
– Не понял?
– А что тут понимать? Ты пришёл в мой сон. Как это сделал?
– Ну... Типа, намерением...
– Вот и вся премудрость. Да ты садись, в ногах правды нет, даже во сне.
Семён сел на скамейку рядом с ней, спросил для затравки разговора:
– Ты сновидению у самого дона Хуана училась?
– Нет, меня бабушка учила. А однажды мы летали к нагвалю Хулиану[5]. У бабушки с ним какие-то дела были. Она с ним чего-то решала, а меня сдали его дамам.
– И?
– Чудовищные тётки! – воскликнула Славяна. – Просто сидеть рядом с ними, и то страшно! А потом к ним припёрся кто-то из древних видящих[6] и бабушка с ним чуть не подрались. Их там всей толпой растаскивали.
Тут Семён решился поднять тему, которая волновала его ещё с вечера, но заговорить о которой в яви он не решался:
– Кстати, твоей бабушке не две с половиной тысячи лет.
– Да? А столько по твоему? – весьма скептическим голосом уточнила Славяна.
– Думаю, семь или восемь.
– И с чего ты так решил? – скепсиса в голосе Ягичны не убавилось.
– Когда она вчера говорила: "с бабкой" про Лилит, она запнулась. Думаю, Лилит ей не бабушка, а мама. А Лилит сошла со сцены в V – VI тысячелетии до новой эры.
– Вот этим-то они и страшны, все эти истинные государи, а не своими особыми силами. Все эти интриги у них настолько в крови, что вот он уже видит их насквозь, даже сейчас, пока он ещё личинка государя. А уж когда он начнёт их сам вязать... У-у-у-у-у...
Сказала это статная женщина с пышными формами, черными как смоль волосами и пёстрыми крыльями за спиной. Единственной её одеждой была коническая войлочная шляпа, но при этом никаких эротических мыслей в её адрес возникнуть просто не могло, столь мощна была окружавшая её аура силы.
Славяна была в шоке от этого появления, а вот Семён сориентировался сразу. Он встал и с коротким поклоном приветствовал:
– Госпожа Лилит!
Что ещё сказать он, откровенно говоря, не представлял. А Лилит прокомментировала и этот его жест и непонятно было, что стоит за её словами – осуждение, уважение или просто констатация факта:
– И, обрати внимание, малышка, даже кланяется он так, что смотрит сверху!
Страшно Семёну было неимоверно. Страшно просто от присутствия этой древней, могущественной и, если верить легендам, весьма недоброй сущности. А уж от того, как она его обсуждала, просто поджилки тряслись и ноги подгибались. Но что-то изнутри подсказывало, что показывать страх нельзя, поэтому, собрав всю свою волю в кулак, он задал вопрос по сути того, что они только что обсуждали со Славяной:
– Значит, две с половиной тысячи лет было маме Славяны. И она и была настоящей Ягой...
– Нет, Яга, она и есть Яга. А внучка моя – Мара. Ты же сказки читал, там всё сказано. Кто дочка бабы Яги?
– Там по разному есть, – задумчиво ответил Семён, постепенно расслабляясь. – Василиса премудрая...
– Василиса от греческого "базилевс", то-есть царь, – уточнила Лилит, – а как её зовут, эту царственную особу?
– Марья Моревна? – с сомнением ответил Семён. Просто потому, что другим вариантом была Елена прекрасная, но это было уже совсем не в дугу.
На это Лилит только молча кивнула и Семён решился задать ей вопрос, который не давал ему покоя со времени встречи с Ягой в московском кафе:
– За что Яга меня так сразу невзлюбила?
– Всё не может простить Думузи. Дурак был, хоть и царь.
– Думузи? – воскликнул Семён. – Так она на самом деле Иштар?
– Мимо, – спокойно ответила Лилит. – Эрешкигаль[7]. И ладно бы её саму обидели, так нет же! До сих пор за сестру переживает.
– И насколько легенда... – начал было Семён, но древняя богиня его прервала:
– Это сейчас не важно. Ты мне другое скажи: Как ты собираешься использовать своё знание об истинной природе Яги?
– Никак. Изображает она из себя Мару? Значит зачем-то это надо. Мне сейчас в это лезть, точно дураком надо быть.
– А чего тогда Славю в это втянул?
Вот тут Семёна посетил лёгкий ступор. С одной стороны, рационального объяснения этому не было, а с другой было чёткое ощущение, что со Славяной обсуждать Ягу и всё, что с ней связано, можно, а то и нужно. Но как это объяснить Лилит? А та, вот ехидна, с гадкой такой ухмылочкой уточнила:
– Я не обо всяких там, можно-нельзя, я тебя спрашиваю: Зачем? Особенно если интриговать против неё не хочешь.
– Не хочу, – согласился Семён. – И вообще не хочу, чтобы она была моим врагом. И не столько потому, что её боюсь, хотя и понимаю, мне с ней воевать, как таракану с тапком. Симпатична она мне, да и вообще, с бабой Ягой общаться интересно! А тут вообще такое выяснилось!...
– Романтик! – искренне рассмеялась Лилит. – Ну да, без этого и царь не царь. Ладно, юноша, мне ещё надо с моей малышкой с глазу на глаз поговорить, а тебе уже просыпаться пора, а то на учёбу опоздаешь.
Тут же Семёна вытолкнуло из этого сна и он проснулся. В этот момент раздался сигнал будильника.
***
В тот же день он лихорадочно назначил свидание Славяне. Впрочем, чтобы это выглядело не слишком лихорадочно, он даже дотерпел, прежде чем позвонить, до конца первой пары. И даже попытался изобразить весёлый беззаботный голос. Славя отвечала столь же игриво и беззаботно, но вот встретиться пожелала не завтра, а прям сегодня. А когда они осели в кафе, в самом дальнем и тёмном углу, Ягична сникла и сжалась. Семён обнял её и почувствовал, что ведьма вся дрожит. А она прижалась к нему, словно ища защиты.
– Ну и что хочет от тебя твоя прабабушка?
Славяна вздрогнула:
– Она разве скажет?
– Но ведь что-то она хотела тебе сказать? Кстати... – тут Семён демонстративно дотронулся до уха.
Славя какое-то время смотрела на него непонимающим взглядом, потом ойкнула и со словами: "Совсем с этой нервотрёпкой расклеилась...", поставила на столик чёрную пирамидку. Какое-то время они сидели молча, потом официантка принесла заказанные Семёном пирожные, Славяна занялась их поеданием и немного расслабилась. Видя это, Семён решился продолжить разговор:
– Ну так что тебе прабабушка сказала? Нет, если...
– Да ничего не сказала. То-есть, мы с ней долго трепались, но вот чего ей надо? Точно же, она чего-то хотела, и от тебя и от меня. Может я должна сама до чего-то додуматься?
– Знаешь, иногда бывает, что думаешь, думаешь о чём-то, и ничего. А если отвлечься, расслабиться, само приходит.
Славяна посмотрела на своего кавалера с неожиданным для неё самой интересом. Этот сопляк, который был в десять раз младше самой Ягичны, вдруг, неожиданно, становился в их отношениях ведущим. "Каких отношениях!", – рыкнула сама на себя молодая ведьма, но тут же едва заметно прикусила губу. Ведь сегодня она не просто так согласилась сломя голову бежать на эту свиданку! Не пригласи её Семён, она сама бы позвонила и напросилась на встречу, столь велика была необходимость обсудить случившееся во сне. А кроме как с Семёном обсудить это было не с кем. Осознав всё это, она, со вздохом, ответила:
– Так, потрепались за жизнь, рассказала мне пару историй из своей молодости. Наверное, тогда это было смешно... Когда каменными топорами рубились с саблезубыми тиграми.
– А как же всякие виманы и прочие працивилизации?
– Я тоже спросила. И вот тут она начала юлить, юлить... Так ничего толком и не ответила.
– Слушай! А вдруг вся эта магия, цари и прочее – остатки той цивилизации. Ошмётки технологий.
– Ну ты и выдумщик! – рассмеялась Славяна. Семён веселья не поддержал и ответил очень серьёзно:
– А что ей стоило просто сказать "Нет!"?
Ведьма резко задумалась. Семён же добавил ещё одну мысль:
– Ты ведь и сама царевна...
-------------------------
[1] каменщики – масоны.
[2] тональ – согласно К. Кастанеды, всё бытие и небытие делится на тональ и нагваль. Тональ – дословно "то, о чём можно говорить" – облать человеческого опыта, то, что можно описать и выразить словами. Нагваль – всё остальное, то, для чего у людей нет слов и понятий. В европейской мистике соответствует понятию "невыразимое".
