новые дыры на и без того потрёпанной тунике.
— Возвращайся домой сейчас же!
— Что-то чуешь?
— Я… Я не знаю. Не могу понять.
— Тогда, может, нам обоим лучше спрятаться неподалёку?
— Как часто бывало, чтобы я не мог понять то, что чую? Возвращайся, а я осмотрюсь. Мои внуки всё ещё где-то там.
***
Дневник Иессея из рода Наки’ир.
547 год Эпохи Эугенес, день 7 Первой Луны.
Недавно узнал, что у человеческой расы есть довольно интересный обычай. Некоторые из людей делают заметки о значимых событиях. Ведут записи в карманных книжках. Тоже решил попробовать. Немного безрассудно, конечно, но даже создатель мой Наки’ порой не гнушается людского. А эта причудливая традиция не так уж и плоха, если задуматься. Если задуматься… Решено, в этом дневнике я стану писать о значимых событиях, и о тех вещах, о которых хочу поразмыслить.
О чём написать?..
Дни некогда могущественной Гипербореи, главного оплота грехопадения в этом мире, подходят к концу. Конечно, священная война далека до завершения. И всё же величие благодати небесной, что позволила молитвенным песнопениям вновь разверзнуть земную твердь и утопить в бушующей лаве души сего мира послед
Не то, о чём я хочу здесь писать. Гиперборея и так падёт, это очевидно, это просто миссия. Моя миссия, миссия прочих святых, нечто ясное и предрешённое. Совсем не то, о чём я хочу написать. Я не знаю, о чём хочу мыслить. Может, со мной что-то не так?
Или это всего лишь очередной нелепый обычай нелепых созданий.
Две бредущие сквозь туман тени наконец обрели очертания. Старый ба’астид внимательно осматривал незнакомцев. Манеры и поведение парочки нельзя было назвать угрожающими, скорее, они выглядели беззаботно, путники непринуждённо что-то обсуждали. Однако полутигр заметно нервничал. У него были на то крайне веские причины.
При одном взгляде на незнакомцев старика передёрнуло, может из-за отвращения, может из-за страха, может вовсе из-за ненависти. Сомнений не было, одним из путников был демон. Присмотревшись, полутигр понял, что демон — всего лишь безобидная суккуба, о которых он читал в старинных архивах. Но хоть суккубы и слыли самым жалким и беспомощным народом среди всех Девяти Кругов, факт оставался фактом. Демон беспечно разгуливал по столице Епархии, и не где-нибудь, а рядом с демоническим монументом.
Суккуба была одета в короткое изящное платье того же насыщенного красного цвета, что и её глаза. Дополнявшие платье ленты извивались вокруг демона, словно продолжая её движения — и жизнерадостную походку, и множество активных жестов, и, казалось, даже слова. Пожилой ба’астид задумался: «Конечно, это всего лишь суккуб, но совершенно точно — она далеко не проста. Живой Доспех, надо же.» Полутигр за свою жизнь неоднократно видел армии, он видел множество воинов не только Епархии, он чётко осознавал, что Доспех был в то же время и оружием. Мало кто из воителей мог похвастаться столь ценной экипировкой, которая могла не только принимать любую желаемую форму от повседневной одежды до походного облачения, но и спасти владельца в гуще самого ожесточённого сражения. Не говоря уже о том, что само освоение Живого Доспеха являлось доказательством могущества — только сильнейшие из воителей могли подчинить Доспех и выжить.
«Но опасаться стоит и второго. Кто он вообще?» — взгляд полутигра остановился на неизвестном юноше с тусклыми, словно выцветшими тёмными волосами и матовыми серыми глазами. Сосредоточившись, ба’астид заглянул в душу непонятного существа: «Что за… Никогда о таких не слышал. Не может же быть такого, чтобы сила духа не зарождалась, а просто хранилась, как в сосуде. Да ещё его одежда. Если это именно то, о чём я думаю…» — Неизвестный был одет в простецкую на вид мешковатую куртку с капюшоном из грубой ткани тех же цвета и текстуры, что и древесная зола. Юноша бросил короткий взгляд на пожилого ба’астида, и, когда их глаза встретились, на мгновение исчез. Нет, не стал невидимым и не переместился. Незнакомец на доли секунды исчез из его памяти, из мыслей и внимания. Этого было достаточно. Ба’астид окончательно убедился. Однажды он уже видел существо в точно таком же облачении.
***
Неподалёку от границы Епархии Ма’алаки’. Недавно, а для кого-то и вовсе будто бы только что…
Пожилой полутигр расставлял принесённые бочонки. Вернее, хоть как-то пытался расставить, не уронив ни одного. Загноившиеся раны на рассечённой спине уже не просто мешали двигаться. Старика лихорадило. Он знал, что в таком состоянии долго не протянет. Но сейчас его беспокоило другое. Полутигр искоса поглядывал на свою дочь, подготавливавшую кубки на мраморном столе, и на сидевших за этим столом демонидов.
Один из демонидов, оборотень-нетопырь, которых обычно именуют вампирами, ласково обращался к Хано:
— Нет, серьёзно, ты же совсем на меня не смотришь. Неужели я тебе нисколечко не нравлюсь?
При вопросе похожего на подростка-утопленника вампира тигр вздрогнул, а его дочь и вовсе уронила на пол один из кубков. Подобные реплики нетопыря в адрес этой ба’астидки звучали не впервые, и раньше они всегда оканчивались лишь презрительными насмешками прочих демонидов в сторону своего соратника. Причиной тому были суровый нрав и глубокая религиозность предыдущего центуриона. Однако теперь всё могло измениться.
— Ну сколько можно ломать комедию, Басабар? Если тебя и правда не тошнит от мысли сношаться с этой швалью, так отдери её уже. Только, пожалуйста, сделай так, чтобы мне не пришлось на это смотреть. — Могучая воительница из народа берсерков сварливо ворчала, но её грубый голос выдавал приподнятое настроение. Её словно высеченное из камня покрытое шрамами лицо излучало благодушие. Сторонний наблюдатель, заметивший неожиданный задор в её словах, вряд ли смог бы понять, что смогло развеселить медведицу, очередная ли выходка товарища, или же внимательно изучаемое ею письмо с клеймом легиона.
— Шеф, ты ничего не понимаешь в романтике! Ты предлагаешь воспользоваться вещью. Но только представь, как чудовище душой и чудовище телом, будто созданные друг для друга, избытком ощущений гасят мысли, как излишек масла гасит огонь…
— Вот же старый извращенец. — Берсеркия закончила изучать документ и мельком глянула на улизнувшую под шумок полутигрицу, наполнявшую кувшин содержимым одной из бочек. Впрочем, никакого желания интересоваться шепчущейся со своим отцом ба’астидкой, равно как и отвратительными желаниями своего теперь уже подчинённого, у неё не было. Воительница продолжала разговор с вампиром, но теперь словно обращалась ко всем сидящим за столом демонидам, до того косившимся на нового центуриона в ожидании. — Да плевать, делай что хочешь. Знаешь, Басабар, ты был прав — моё назначение прошло как по маслу.
